Весь Кен Фоллетт в одном томе - Кен Фоллетт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Джинни поговорила с мамой. Сегодня ее навестила Пэтти с тремя сыновьями, и мама с умилением рассказывала о том, как мальчишки носились по коридорам приюта. К счастью, она, видимо, забыла, что ее привезли в Белла-Висту только вчера. Впечатление было такое, что она успела прожить там несколько лет. Она даже упрекала Джинни в том, что та не заходит к ней чаще. После этой беседы Джинни немного успокоилась: с мамой не так уж все и плохо.
— Как вам морской окунь? — спросил Беррингтон, прервав ее размышления.
— О, просто восхитителен! Очень вкусно.
Он провел по брови кончиком указательного пальца. Ей этот жест почему-то показался жеманным.
— А теперь задам вам еще один вопрос. И хотелось бы, чтоб вы ответили на него абсолютно искренне. — Он улыбнулся, как бы давая понять, что она не должна слишком серьезно воспринимать эти слова.
— Договорились.
— Десерт будете?
— О да. Вы что же, причисляете меня к тому разряду женщин, которые не станут искренне отвечать на этот вопрос?
Он покачал головой:
— Я вообще считаю вас человеком искренним. Вы редко притворяетесь.
— Ну, не скажите. Иногда меня называют бестактной.
— Это самый большой ваш недостаток?
— Постараюсь справиться с ним. Ну а какой ваш самый большой недостаток?
Беррингтон ответил не колеблясь:
— Влюбчивость.
— Разве это недостаток?
— Да, в том случае, если вы делаете это слишком часто.
— Или же влюбляетесь не в одного, а, скажем, сразу в двух человек.
— Возможно, мне следует написать Лорейн Логан и попросить у нее совета.
Джинни рассмеялась. Но ей не хотелось переводить разговор на Стивена.
— А кто ваш любимый художник? — спросила она.
— Попробуйте догадаться.
Беррингтон — ярый патриот, а потому наверняка сентиментален, подумала она.
— Норман Рокуэлл[359]?
— Ну разумеется, нет! — Лицо его искривила брезгливая гримаса. — Вульгарный примитивный иллюстратор! Нет, если б я мог себе позволить, то собирал бы американских импрессионистов. Особенно неравнодушен к зимним пейзажам Джона Генри Туактмана[360]. «Белый мост» — самая любимая моя картина. Ну а вы?
— Теперь ваш черед угадывать.
Он на секунду задумался.
— Миро[361]?
— С чего вы взяли?
— Просто показалось, что вам должны нравиться яркие цветовые гаммы.
Она кивнула:
— Да, близко. Но не совсем точно. Миро какой-то уж слишком сумбурный. Я предпочитаю Мондриана[362].
— Ах, ну да, конечно! Прямые линии.
— Именно. А вы догадливы.
Он пожал плечами, и Джинни подумала, что этот ловелас наверняка играл в такие игры со многими женщинами.
Она взяла ложечку шербета с манго. Обед получался явно не деловой. И вскоре ей предстоит решить, как будут складываться дальше отношения с Беррингтоном.
Она не целовалась с мужчиной вот уже года полтора. С тех пор, как Уилл Темпл ее бросил, она даже ни разу не ходила на свидание, вплоть до сегодняшнего дня. Зла на Уилла она не держала; она больше не любила его. Но этот монашеский образ жизни просто сводил ее с ума.
Она устала быть одна. Хотелось, чтобы рядом в постели был мужчина; она истосковалась даже по мужским запахам — смазочного масла, потных футболок и виски. Но больше всего ей не хватало секса. И когда какие-нибудь радикальные феминистки восклицали, что пенис — это враг женщины, ей хотелось крикнуть в ответ: «Говори только за себя, сестричка!»
Она подняла глаза на Беррингтона — он ел яблоко в карамели. Ей нравился этот мужчина, несмотря на его старомодные политические взгляды. Он был умен, в нем чувствовалась сила, он привык быть победителем. Она уважала его за научные достижения. Подтянутый, крепкий, с красивыми голубыми глазами, он наверняка был опытным и умелым любовником.
И все равно он слишком стар для нее. Ей нравились зрелые мужчины, однако не настолько же зрелые…
Но как отвергнуть его, не подвергая риску свою карьеру? Лучше всего притвориться. Сделать вид, будто она воспринимает его внимание лишь как отеческую заботу о себе.
Джинни сделала глоток шампанского. Официант то и дело подливал ей в бокал, и она уже не помнила, сколько выпила. И радовалась тому, что ей не придется садиться за руль.
Они заказали кофе. Джинни попросила двойной эспрессо — чтобы хоть немного протрезветь. Беррингтон оплатил счет, и вот они спустились на лифте в гараж и уселись в его серебристый «линкольн».
Беррингтон проехал вдоль залива, затем свернул на скоростное шоссе, ведущее к Джонс-Фоллз.
— А вон там городская тюрьма, — сказал он и указал на здание, напоминавшее старинную крепость и занимавшее почти целый квартал. — Вся мразь, все отбросы общества находятся там.
«Возможно, и Стив сейчас там», — подумала она.
Да как ей только в голову могло прийти такое — даже думать о том, стоит ей спать с Беррингтоном или нет? Она не чувствовала к нему ни малейшей привязанности или теплоты. Ей стало стыдно, что за обедом она всерьез рассматривала такую возможность. И когда он остановился у ее дома, она сухо
