Не переходи дорогу волку: когда в твоем доме живет чудовище - Лиза Николидакис
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Знаешь что? – спросила я и не стала дожидаться ответа.
Я держала телефон перед своим лицом и произносила слова в отверстие микрофона:
– Пошел на хер!
Я бросила трубку на держатель, взяла себе еще пива и прошла мимо звенящего телефона на лужайку, где парни отсчитывали время до полуночи и все еще освещали темное небо фейерверками. Вокруг меня свистели ракеты и проносились в воздухе, взрываясь, как одуванчики, над нашей тихой улицей. Никто не замечал, что я плачу.
Когда наступила полночь, но мир не развалился, Мэтт притянул меня к себе за обе щеки, чтобы поцеловать. По крайней мере, у меня был он, и он любил меня так сильно, что иногда казалось, будто это причиняет ему боль. Он говорил, что умер бы без меня. Если мы ссорились, и я уходила из дома, чтобы собраться с мыслями, то он появлялся рядом, где бы я ни оказывалась. Однажды я отправилась в Атлантик-Сити с коллегами после смены в баре, и через полчаса Мэтт был уже там, наблюдая за мной из-за игрового автомата. Мои друганы с работы спросили меня: «Слушай, какого хера?» – но я знала, что он любит меня так страстно, как человек, умирающий от голода. Это чувство поместило его в центр моего мира и позволило мне позабыть обо всем остальном. А отец пусть идет на хер.
Я села на наших каменных ступеньках, закурила и подумала о звонке. «Британника для подростков» утверждает: «Взрослея, каждый человек становится другим, хотя в то же самое время остается одним и тем же человеком. По мере взросления он постоянно сталкивается с новыми трудностями, которых раньше не возникало». Когда я так грубо отвечала своему отцу, не возвращалась ли я снова в свой дерьмовый переходный возраст? Разве я не вела себя так же, как он? Не все ли равно, что он так поступил со мной? Можно ли было вести себя с ним по-взрослому? Заслуживает ли он этого? Я не была уверена, что встретилась с новыми трудностями. Его не было в моем доме уже много лет, и все равно мне приходилось переживать его неожиданное появление в своей жизни, которое причиняло вред.
На лужайке мои пьяные друзья и брат распевали припев из песни, в котором звучал победный клич после того, как мы все перехитрили технологическую смерть. Мой копчик онемел от сидения на ступеньках, и я заставила себя улыбнуться, что поначалу напоминало примерку неудобной маски, но постепенно это лицо начало напоминать мое собственное. Пошел на хер. Это последние слова, которые я сказала своему отцу перед тем, как он умер. Они не были самыми красноречивыми из всех, что можно придумать, но они медленно набирали силу на протяжении всей моей жизни, формулируясь звук за звуком, пока у меня не получилось произнести сначала одну букву, потом две, а затем, наконец, эти ударные глагол и существительное, которые подытожили все то, что я так долго и отчаянно хотела ему сказать.
* * *
Когда я училась в старшей школе, консультантка сказала мне: «Совершенно очевидно, что вы подвергались сексуальному насилию». Представляю себе, как я смотрела сквозь нее, ее лица я не помню, просто не в состоянии прикоснуться к этой части своей жизни. Если я вспоминала про отца в дверях моей спальни или, что еще хуже, его вес на моей кровати, мне становилось так жарко, что я должна была куда-нибудь скрыться, улететь, выбежать на улицу. Когда я навестила его в последний раз на Рождество, я не соображала ясно. Я не смотрела на его семью, заменившую мою, и мой разум не подсказывал: «Они в опасности». Я не смотрела на эту дочь и не задавалась вопросом, посещал ли он и ее комнату по ночам. Вместо этого я надеялась за всех них, что он усвоил урок, что все обещания, которых он не смог сдержать со мной, наконец-то сбудутся в этой новой семье.
Но что могло остановить его от продолжения этого постоянного ужаса? Ведь никто и никогда не останавливал его раньше. Должно быть, он считал себя непобедимым.
Как говорил отец, настоящий мужчина устанавливает свои собственные правила. За годы своей жизни он получил десятки штрафов за проезд на красный свет, за удвоение и даже утроение допустимой скорости. Когда я была маленькой, соседская собака свободно бродила по улицам и слишком громко лаяла, поэтому отец отравил ее ядом. За три года до моего рождения семь детей в двух разных гимназиях пожаловались, что ранним январским утром мужчина обнажился перед ними, и мой отец, который только что женился и которому был двадцать один год, был арестован и освобожден после уплаты залога в шестьсот долларов. В другой раз он был задержан за такое же мерзкое преступление в магазине спорттоваров посреди торгового центра. Тогда еще не существовало никакой полицейской базы данных. Ему дали условный срок, предупредили, провели беседу, и он пообещал больше никогда так не делать. Но для него это ничего не значило. Законы были написаны для каких-то жалких ссыкунов. Ничто не было преступлением, если он решил, что это не преступление. Ничто не было преступлением, если его при этом не поймали.
Часть вторая
Поле боя
Глава 7
Преступление и наказание
Моя любимая «Британника для подростков» отмечает: «Принято считать, что большинство преступлений совершается бедняками и представителями теневой сферы общества». Я уверена, что автор имел в виду бандитов, но я сразу же подумала про Аида, бога, который вместо своих братьев Зевса и Посейдона вытянул короткую соломинку, когда решалось, за что ему отвечать. Та самая теневая сфера – потусторонний мир Тартар, в котором мертвые проводят вечность, – разделена на три части: Элизиум, луга Асфодель и Траурные поля. В зависимости от того, что о мифологии вы читаете – Гомера, Эдит Гамильтон или статьи на каком-нибудь тематическом сайте, ваше понимание потустороннего мира будет разным,
