Не переходи дорогу волку: когда в твоем доме живет чудовище - Лиза Николидакис
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Утром я проснулась от того, что Мэтт стоял надо мной, и мое тело вздрогнуло.
– Какого хера? – сказал он.
Я быстро села. В моем теле зажглись все возможные сигналы тревоги.
– Что случилось? – спросила я и протерла глаза.
– Ты украла мои деньги, вот что, сука, случилось! – заорал он.
Я не стала объяснять ему, что зарабатываю в баре втрое больше, чем он, и что оплатила счет в баре накануне вечером.
– О чем ты вообще говоришь?
Синие вены как змеи извивались у него на шее. Он поднял с пола свои брюки и бесшумно потряс ими передо мной.
– Вчера вечером у меня была куча мелочи, а теперь там ничего нет. Ты сраная воровка.
Ну это просто зашибись. Лучше бы я встала, оделась и ушла навсегда. Тело заставляло меня поступить именно так. Оно накачивало меня кортизолом и говорило: «Беги, беги, беги». Но я не могла убежать от любви.
– Слушай, ты же положил деньги в свою бутылку вчера вечером. Ты разве не помнишь? Ты еще издавал звуки лося.
Я смотрела, как темная завеса поднимается и начинает пропускать достаточно света, чтобы воспоминания обрели четкость. Он сел рядом со мной на кровать и взял меня за руки.
– Боже мой, – сказал он. – Прости меня. Я очень тебя люблю.
И он выглядел таким искренним, что я остановила слезы и обняла его.
– Все хорошо, – сказала я. – И я тебя.
Но внутри у меня все горело. Я горела так до позднего вечера, когда мы отправились в бар, и там пинта за пинтой холодного пива затушили мой пожар.
Через несколько месяцев я подписала договор на аренду большого дома в неблагополучном районе, в десяти минутах езды от матери, но в противоположной стороне от отца. Мэтт, Мишель и я переехали туда вместе, и какое-то время я была уверена, что у меня в жизни новый этап. Я была независима, у меня было жилье и деньги. У меня была кухня, достаточно большая, чтобы я могла пройтись там колесом два раза подряд. У меня был пес, бассет-бигль по имени Данте, который не переставая лаял и преданно ходил за мной по пятам. Отец исчез из моей жизни. У меня был мужчина, который горячо любил меня – который говорил, что я важна для него. Я сделала его жизнь намного лучше. Он не мог без меня жить. Он оставлял мне любовные записки под стеклом моей машины, пока я работала, и покупал мне цветы просто так. Короче говоря, у меня было все, чего я только хотела.
Но что-то внутри меня закипало. Да, у меня все было, но бо́льшую часть времени я чувствовала себя ужасно. Что со мной не так? Я спрашивала себя об этом снова и снова. Почему я просто не могу быть счастливой?
* * *
Мне только недавно исполнился двадцать один год, когда я в последний раз навещала отца в его доме. Он хотел познакомить меня со своей новой женщиной и двумя ее детьми, а со времени того происшествия с забытым супом прошло достаточно времени, чтобы я смягчилась и предприняла еще одну попытку прощения. Праздники тоже пробуждали в нас сентиментальные чувства, так что на Рождество мы с Майком встретились в отцовском желтом бунгало. У меня было похмелье, и оно, казалось, сейчас сдерет с меня кожу живьем.
В доме меня обдало паром праздничной стряпни: в воздухе витала сладость какой-то приготовленной птицы, может быть, пирога, а еще чувствовалась какая-то затхлость, гостиная пахла скорее как чердак. Собаки не было, зато кот свернулся у меня на коленях, пока я сидя осматривалась. На полу мальчик лет шести или семи разбирал своих новеньких трансформеров из серии Power Rangers Turbo Deluxe Double Morphing Rescue Megazord. Я спросила:
– Эй, что это у тебя?
Мальчик не обращал на меня внимания, продолжая выстраивать рядами своих роботов. Майк сказал:
– Он очень стеснительный. Почти не разговаривает со мной.
Новая возлюбленная отца, пошатываясь, вышла из спальни, и я села прямо. Эта невысокая женщина без лифчика, с пепельными волосами, завязанными в узел, в спортивном костюме, который ни к чему не подходил, невнятно поздоровалась. Когда она обратила внимание на своих детей, ее голос стал резким, как порез бумагой с требованиями.
– Дай уже этим детям поесть, ради бога! – крикнула она в сторону кухни.
Я не знала, что какая-то женщина способна командовать моим отцом. Слушая, как она лает на него, я смущенно улыбнулась.
Мне бы хотелось, чтобы мое первое впечатление о ней было более добрым, но я скептически относилась к любой женщине, которая встречалась с моим отцом. Я не задумывалась о том, насколько тяжелой должна была быть ее жизнь, и о том, что могло привести ее к нему. Я еще не отточила до такой степени свою чуткость к людям.
После того как мы с ней неловко поболтали, дочь женщины вышла из своей комнаты с коробкой для рукоделия и опустилась на колени у подножия елки. Она вытащила из чулка маленький этюдник, легла на пол и начала рисовать. Она была на пару лет старше своего брата, а ее светло-каштановые волосы спадали прямыми, как спагетти, прядями на ее плечи и спину в пижаме. Она настолько напоминала мне себя, что мне сразу же захотелось ее обнять. Но вместо этого я опустилась на пол рядом с ней.
– Я Лиза, – прошептала я. – Что ты рисуешь?
В отличие от своего брата она на секунду посмотрела на меня, прежде чем вернуться к рисунку, ее лицо было круглым и бледным, как тарелка.
– Лошадку, – ответила она, смотря на бумагу, и действительно, там просматривались копыта еще не дорисованного животного.
– У тебя здорово получается, – сказала я, и кончики ее ушей засветились розовым. – Можно мне тоже порисовать?
Она вырвала для меня один листик, и я покопалась среди цветных карандашей в ее коробке, чтобы найти тот, у которого не был отломан грифель.
– Что мне нарисовать? – спросила я.
Она задумалась на несколько секунд, прежде чем ответить:
– Слона.
Я постаралась нарисовать лучшего слона, а потом отдала ей карандаш.
Когда она попыталась вернуть мне рисунок, я сказала:
– Это тебе, – и она улыбнулась.
Комнату обдало жаром.
– Это все
