Мой грешный муж - Миа Винси

— Придумывать?

Ее сердце бешено заколотилось. Он знал. Он знал, чего она хотела.

— Что ты имеешь в виду?

Он взял досье, пролистал его и бросил обратно на стол. Бумаги разлетелись в разные стороны, и он сделал выпад, чтобы они не упали на пол.

— Я занят, Кассандра. У меня нет на это времени.

— У тебя уйдет меньше времени на то, чтобы поговорить со мной, чем на то, чтобы избавиться от меня. Сегодня я чувствую себя особенно упрямой. Как ракушка, помнишь?

Он скрестил руки на груди. Она вздернула подбородок. Он прищурился. Она подняла брови. Он нахмурился. Она улыбнулась ему.

Он застонал и провел руками по волосам, которые, как она теперь знала, были до нелепости мягкими.

— Ты мне больше нравилась, когда была милой. Так в чем дело? Что? Что такое?

Кассандра оторвала взгляд от его волос, придала своему лицу веселое, осмысленное выражение и сосредоточилась на насущном вопросе.

— Та проблема с лордом и леди Болдервуд, — сказала она. — Мы должны обсудить, что мы будем делать дальше.

— Дальше будет вот что: я разберусь с лордом и леди Б. Ты же вернёшься в Уорикшир. Все вернется на круги своя.

Разочарование захлестнуло ее, но она продолжила улыбаться.

— Но, Джошуа…

— Это не твоя забота.

— Нет, это моя забота.

Она сделала шаг к нему, затем другой. Но невидимая стена между ними помешала ей сделать третий.

— Я должна появляться в обществе, где все будут думать, что мой муж совершил прелюбодеяние с женой моего бывшего жениха.

— Тогда не появляйся в обществе. Возвращайся в Уорикшир. Проблема решена.

— Так не пойдет, — сказала она. — Мы должны объединиться перед обществом и дискредитировать их в глазах всех. Если общество и общественное мнение будут на нашей стороне, они почувствуют давление и откажутся от своей затеи.

— Ты мне веришь.

— Да, верю. А жена всегда на стороне своего мужа.

Он долго смотрел на нее, затем снова начал двигаться, расхаживая по небольшому пространству, ощупывая предметы без всякой видимой причины.

— Другие тоже поверят, — продолжила она. — Лорд и леди Хардбери, конечно, а также лорд и леди Лаксборо. Мои тетя и дядя, лорд и леди Моркамб, и даже мои бабушка с дедушкой. Мы также можем рассчитывать на поддержку герцога Даммертона. Конечно, для решения юридических вопросов тебе понадобится юрист.

— У меня дюжина юристов.

— Это юристы по коммерческим вопросам. Я предлагаю сэра Гордона Белла, которому я безоговорочно доверяю, поскольку он долгое время был адвокатом многих представителей аристократии и не лишен влияния. Хотя я полагаю, что нашим первым шагом должна стать встреча лицом к лицу с лордом и леди Болдервуд, чтобы положить всему конец сегодня.

Он внимательно посмотрел на нее.

— Ты говоришь так, словно планируешь битву.

— Они напали на мою семью.

— Нет, они напали на меня.

— А ты — моя семья.

— Это так не работает.

— Вообще-то работает.

Он развел руками.

— Ситуация полностью вышла из-под контроля. Наш брак — это только формальность, запомни это.

— Прошлая ночь…

— Ничего не изменила. Просто формальность!

В ответ на его рев снаружи послышались крики чаек, и ей тоже захотелось заорать. Боже милостивый, что этот человек с ней делал? Ее настроение стало таким же переменчивым, как и его.

— Вот именно, — отрезала она. — Я ношу твое имя, а это значит, что и мои сестры тоже, и поэтому твое имя влияет на будущее моих сестер.

— Твои чертовы сестры.

— И если ты не хочешь, чтобы мои сестры стали твоей проблемой, тогда помоги мне добиться того, чтобы их приняли в обществе и, в конечном счете, взяли замуж, и лучший способ для тебя сделать это — согласиться с моим планом.

Он слегка ударился лбом о карту Лондона, а затем повернулся и прислонился к стене.

— Ты снова говоришь разумно, — сказал он. — Терпеть не могу, когда ты говоришь разумно.

Ярость прошла так же быстро, как и появилась, и она с трудом удержалась от улыбки. Он самым ужасным образом лишал ее душевного равновесия, и она не понимала, почему находит его звериные манеры такими очаровательными.

— Так что делай, как я говорю, и перестань буянить, — сказала она.

— Буянить, — повторил он, перекатывая слоги во рту. Игривая полуулыбка озарила его лицо, и его темные глаза пристально посмотрели на нее. — Но мне нравится быть буйным.

— И у тебя это очень хорошо получается, — с трудом выдавила она, странно задыхаясь. — Но, возможно, пока все не уляжется, ты мог бы ненадолго перестать оскорблять людей, ввязываться в драки и заводить романы. Я имею в виду…То есть… О, нет.

Она прижала кончики пальцев к своим предательским губам и усилием воли отогнала жар, разлившийся по щекам. В этом-то и была проблема. Она потеряла контроль над своим языком и высказала мысли, о которых даже не подозревала. Вся сдержанность, в которой ее воспитывали, самообладание, которое должно было отличать рациональный, утонченный высший класс от простых людей, — всего один разговор с ним и двадцать лет тренировок шли прахом.

И это выражение его лица: она знала это выражение. Игривое, порочное. Взгляд, от которого ее тело требовало его прикосновений.

Он оттолкнулся от стены и неторопливо направился к ней.

Она прикрыла глаза рукой, чтобы не видеть, как он приближается, но чувствовала его присутствие, всю эту энергию, пронизывающую ее насквозь, скручивающуюся и пульсирующую глубоко внутри. Он подошел так близко, что его ноги задели ее юбки, а исходящий от него слабый пряный аромат дразнил ее ноздри, и часть ее снова оказалась в той постели.

— Ты же понимаешь, — мягко протянул он, — что, когда ты закрываешь глаза, я все равно вижу тебя.

— Нет, не видишь.

Он нежно взял ее за руку, его пальцы сквозь перчатки были теплыми и твердыми, и она позволила ему опустить ее руку. Когда он отпустил ее, она вцепилась пальцами в юбку, чтобы не обвить руками его шею. Каким глупым было ее тело, так сильно хотевшее ребенка, что оно упускало из виду тот факт, что он ей не нравился, а она ему была не нужна.

— Скажи мне правду, миссис Девитт. Ты ревнуешь?

Да поможет ей Бог, она ревновала. Какой самодовольной она была раньше, когда он был незнакомцем и ей вообще не было до него дела. И он снова дразнит ее, этот негодяй, но теперь ей это нравится, потому что теперь она знает, что под своей дерзкой внешностью он был добрым, и это поддразнивание было только для нее, и это заставляло ее чувствовать себя особенной.

— Я имею в виду, ради приличия, — сказала