В гостях у турок. Юмористическое описание путешествия супругов Николая Ивановича и Глафиры Семеновны Ивановых через славянские земли в Константинополь - Николай Александрович Лейкин

– Есте. Имам, экселенц… До Беловы… – отвечал коридорный.

– Вот, вот… До Белова нам и надо, – подхватил Николай Иванович. – Когда идет этот поезд?

Оказалось, что до Беловы есть местный поезд в одиннадцать часов утра. Николай Иванович оживился.

– Вот и отлично! Вот на этом поезде мы и поедем, – заговорил он. – Пожалуйста, поскорей приготовьте нам счет и экипаж. Поскорей только! Мы уедем на железную дорогу в десять, даже в девять часов. Чем скорее, тем лучше. Так, пожалуйста, поскорей. Бакшиш вам будет хороший.

Коридорный поклонился и исчез.

– С кем это ты там разговариваешь? – послышался из другой комнаты заспанный голос Глафиры Семеновны.

– А! Проснулась! Вставай, милая, скорей! – воскликнул Николай Иванович. – В девять часов мы уезжаем. Есть ранний поезд до какой-то Беловы, черт ее дери! Вот в эту Белову мы и поедем. Ведь нам, в сущности, все равно, куда бы ни ехать, только уехать, а это по дороге в Константинополь. О господи, господи! Пронеси только мимо этого прокурора! – вздохнул он.

Было уже семь часов. Глафира Семеновна стала вставать. Началось надевание чулок, юбки. Затем последовало умывание. Умывался и Николай Иванович и ворчал на жену.

– Просто удивляюсь я на тебя! Как можно до этой поры спать, если над нами стряслась такая беда, – говорил он. – Я уж давно встал. У меня и чай готов. Ты это что? Капот надеваешь? Нет, уж ты прямо дорожное платье надевай. Я и экипаж заказал. Мы как напьемся чаю, так сейчас и поедем на станцию.

– Хорошо, хорошо. Только ведь прокурор нас может и на станции захватить, – отвечала она. – Там даже хуже… Ведь он может нам сделать скандал при публике.

– Что ты меня пугаешь, что ты меня пугаешь, милая! – закричал муж и схватился в отчаянии за волосы. – Ах, кругом вода! – вздохнул он и, подумав, прибавил: – Впрочем, будь что будет, а все-таки мы уедем на станцию как можно раньше.

Через четверть часа супруги сидели в «приемной» и пили остывший чай.

– Хоть бы поесть что-нибудь… в дорогу, – сказала Глафира Семеновна.

– Какая тут еда, милая! Только бы удрать поскорее. Там на станции чего-нибудь поедим, – проговорил Николай Иванович. – И удивляюсь я, как ты можешь при такой тревоге еще есть хотеть! Впрочем, ведь вот булки поданы. Кушай. О, только бы все это благополучно пронеслось – большую свечку я поставлю! – вздыхал он.

Раздался стук в дверь. Николай Иванович вздрогнул.

– Святители! Уж не прокурор ли? – прошептал он.

Но это был слуга. Он принес счет гостиницы и сообщил, что в девять часов экипаж будет у подъезда. Николай Иванович заплатил ему по счету и дал пять левов на чай. Коридорный чуть не до земли поклонился ему.

– Слушайте… – наставительно сказал ему Николай Иванович. – После нашего отъезда, если кто будет спрашивать про нас, всем говорите, что мы не в Царьград, а в Вену уехали. Поняли?

– Разбирам, господине экселенц, – снова поклонился коридорный и удалился.

– Ну, Глафира Семеновна! Все ли у тебя уложено? Будь наготове. Господи, как бы поскорее удрать! – прошептал Николай Иванович и в нетерпении зашагал из угла в угол по комнате, нервно затягиваясь папироской.

Так прошло с полчаса. Но вот опять стук в дверь.

– Кто там?! – закричал Николай Иванович.

За дверью по-болгарски разговаривали два голоса. Наконец, в комнату заглянул коридорный и доложил:

– Экселенц! Господин прокурор молит да видети экселенц.

Николай Иванович весь застыл на месте и побледнел. Глафира Семеновна слезливо заморгала глазами.

Я вам не товарищ

В комнату мешковато вошел несколько неуклюжий, но с красивым лицом бородатый брюнет средних лет, гладко остриженный, в черном жакете и серых брюках и раскланялся.

– Позвольте отрекомендоваться: ваш сосед по номеру, прокурор болгарской службы Стефан Авичаров, – сказал он чисто по-русски. – Простите, что беспокою вас в такой неурочный час, но, сейчас узнав от здешней прислуги, что вы сегодня утром уже уезжаете, не мог отказать себе в удовольствии поговорить с вами, тем более что, может быть, мы уже и старые знакомые. Николай Иванович Иванов, как я прочел на доске у швейцара? – спросил он. – С ним я имею удовольствие говорить?

Николай Иванович, бледный как полотно, попятился и, взявшись за спинку стула, отвечал:

– Точно так-с, Николай Иванович Иванов, петербургский купец Иванов, а это вот моя жена, Глафира Семеновна, но должен вам сказать, что все то, в чем вы меня подозреваете, совершенно несправедливо, и я знать ничего не знаю и ведать ничего не ведаю.

Прокурор вытаращил глаза.

– Да-с, – продолжала за мужа Глафира Семеновна. – Все, что вы об нас думаете, все это совершенно напрасно. Мы мирные туристы, ездим с мужем ежегодно по Европе для своего образования и, посетив славянский город Софию, уж никак не ожидали, что попадем под какое-то подозрение. Мы, как русские люди, ожидали от своих братьев- славян дружественной встречи, а не придирок от судейских лиц.

– Именно, именно… – опять подхватил Николай Иванович. – Тем более что в настоящее время в Болгарии поворот ко всему русскому.

Прокурор слушал и недоумевал.

– Позвольте… Тут, очевидно, какое-то недоразумение… Надо объясниться, – проговорил он.

– Да и объясняться нечего. Я ничего не знаю. Хоть под присягу меня, так ничего не знаю. Вольно ж было людям величать меня бог знает как! А я ничего не знаю, – стоял на своем Николай Иванович.

– Да, тут недоразумение, – повторил прокурор, – а потому позвольте рассеять это недоразумение и уверить вас, что визит мой не имеет никакого служебного характера.

– О, знаем мы вас, судейских! – сказала ему Глафира Семеновна.

Прокурор сконфузился и приложил руку к груди.

– Мадам Иванова, мне, право, так совестно, что я причинил вам своим визитом такую неприятность, но позвольте вас заверить честным словом, что мой визит чисто дружественный, – проговорил он. – Я воспитывался в России, окончил курс в Московском университете, люблю русских и пришел поговорить о России. А почему именно я осмелился прийти к вам – я это вам сейчас расскажу. В бытность мою в семидесятых годах в Московском университете у меня был товарищ по курсу Николай Иванович Иванов…

– Нет-с, никогда я не был вашим товарищем по курсу, – перебил его Николай Иванович. – Я петербуржец и учился в петербургском коммерческом училище, да и там-то курса не кончил. Не товарищ-с…

– Да, теперь я сам вижу, что не товарищ, и прошу меня извинить, что обеспокоил