Дом Чародея - Кэт О'Нил
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Не волнуйтесь, мы тут тоже не лыком шиты, знаете ли. Ему выделили целый отдельный этаж с кучей наложенных чар. Никуда этот голубчик от нас не денется.
– Вот и хорошо. Так можно мне этого… Увидеть?
Надзиратель пристально осмотрел Джун, и она невольно заволновалась. Если уж он её не пропустит, то она сделать ничего уже не сможет, и получится, что притащилась она сюда зря.
– Что в свёртке? – спросил надзиратель, кивнув на бумажный свёрток, который Джун прижимала к груди и о котором уже почти успела забыть.
– Пирожки… Это не для колдуна, больно жирно ему будет. Я просто сюда прямо из пекарни прибежала. Хотите? Свежие, – она развернула свёрток, и надзиратель, секунду поколебавшись, выбрал булочку с изюмом.
– Ладно, пройдёмте, но нам придётся вас досмотреть.
– Да пожалуйста. У меня всё равно с собой только пирожки и есть.
Её провели в мрачный коридор, сразу же опускавшийся на несколько ступеней вниз. Свечки в стенных рожках плохо справлялись с разгоном мрака. Вопреки ожиданиям, здесь было ничуть не прохладно, а наоборот, очень даже душно. Джун провели в маленькую комнатку за первой же дверью, где стояло несколько кресел, стол, зеркало и шкафы для документов, и здесь надзиратель убедился, что у неё действительно ничего при себе нет, даже украшений или шпилек, которыми можно было бы вскрыть замок, и повёл её дальше, правда, ей пришлось оставить свёрток с булочками в кабинете. Они спустились по винтовой лестнице с высокими ступеньками на несколько уровней и оказались в самом низу подземелья. Джун очень надеялась, что спуск будет означать прохладу, но каким-то образом эта крепость была построена так, чтобы в знойный летний день запекать заживо абсолютно всех, кому не посчастливилось оказаться внутри. Сейчас же здесь было просто очень душно.
У входа на этаж стоял охранник в броне, тут же выпрямившийся по струнке при виде своего начальника. Надзиратель представил посетительницу и передал Джун в руки охранника. Рассмотреть его было сложно, потому что на нём был шлем, но он явно был молод и не мог скрыть удивления, что к ним в такое захолустье заявилась молодая девушка. Он молча провёл Джун до самого конца мрачного коридора, у которого вдоль одной стены были маленькие тёмные камеры за толстой решёткой, все пустые, и лишь в последней кто-то сидел. Даже в полумраке было очевидно, что это был Персиваль. Живой, здоровый, целый и невредимый. Даже не помялся по краям.
Он сидел на скамье с прикрытыми глазами, откинувшись спиной на стену и скрестив руки на груди, слегка покачивая ногой, закинутой на ногу. На нём была простая чёрная рубашка с закатанными по локоть рукавами и костюм с узором из мелких звёзд, которые возникали из тьмы и переливались при каждом его движении, причём пиджак был просто накинут на плечи. Волосы, должно быть, раньше были аккуратно зачёсаны назад, но теперь немного растрепались, и пара прядей падала ему на перевязанный простой белой бинтовой повязкой глаз. Выглядел он тут совсем не к месту, скорее как старое привидение, чем заключённый. Должно быть, он привык к тому, что стражник ходил тут туда-сюда, но, когда шаги Джун замерли перед его камерой вместо того, чтобы развернуться, он лениво приоткрыл глаз и, увидев, кто перед ним, вздрогнул и удивлённо уставился на девушку.
– Я могу всё объяснить, – пролепетал он. От его безмятежности не осталось и следа. Джун скрестила руки на груди.
– Ой, правда что ли? Да чего уж там, зачем? Не утруждайтесь! Так же как вы не потрудились кого-либо предупредить, прежде чем взяли и испарились!
Персиваль старался смотреть прямо на Джун. Она раскраснелась то ли от злости, то ли от душноты подземелья, то ли от всего и сразу, её заплетённые в длинную косу волосы растрепались, а голубые глаза, которыми она его так и сверлила, блестели возмущением. Колдун опустил взгляд в пол. Стражник, видимо, посчитав, что никаким побегом тут и не пахнет, медленно побрёл обратно на своё место.
– Вы хоть представляете себе, как Норт распереживалась, что вы пропали? Она себе все глаза выплакала!
– А где она? – Персиваль резко поднял взгляд и осмотрел Джун, словно был шанс, что он пропустил лишнего гостя.
– Дома, конечно! Я еле уговорила её остаться. Я бы не потащила ребёнка в такое место! – Джун махнула рукой, охватывая покрытые иссушенной чёрной плесенью каменные стены, пустые тёмные камеры, полы с подозрительными разводами, въевшимися в камень.
– Норт не ребёнок, Джун, она видела и не такое…
– Да вы кичитесь этим, что ли?! – воскликнула девушка, перебивая его. – Это нормально, по-вашему? «Охохо, посмотрите на меня, я великий и ужасный колдун, мне не надо задумываться о последствиях своих действий»! Приятного вам времяпрепровождения в тюрьме! Вас вон судить собираются, может быть, вообще казнят, а вы сидите и дальше ни о чём не жалейте, как будто вам хоть когда-то что-то сходило с рук!
– Я ради общего блага стараюсь! – срывающимся голосом воскликнул Персиваль, вскакивая с места, и Джун отшатнулась от решётки. Он примирительно поднял руки, но она не подошла.
– Ой ли? А по-моему вы ни о ком, кроме себя, ни разу и не подумали. А всего-то надо было на секундочку остановиться и спросить себя: «Что случится с теми, кто мне дорог, если я пойду и нападу на представительницу знати в её же собственном доме»? Ну, видимо, теперь мы все знаем, что никто вам и не дорог, что бы вы там ни говорили, – Джун горько усмехнулась. Во время своей речи она активно, но немного скованно жестикулировала, а теперь скрестила руки на груди.
– Между прочим, эта ваша «представительница знати» меня узнала, Джун! Я был прав, это действительно моя Персефона, и она очень удивилась, увидев, что я живой… – Персиваль мрачно и самодовольно усмехнулся.
– Так вот в чём всё дело, да? В том, чтобы якобы оказаться правым? Персиваль, вы вообще понимаете, что в вашу историю никто не поверит? Вы явно повредились умом в этом своём зеркале. Знаете, если мне придётся давать показания в суде, я вас покрывать не собираюсь. Я расскажу всё, как есть. Вы сами виноваты во всём, что с вами произошло. Я, конечно, очень рада, что
