Среда обитания приличной девушки - Галина Хованова

— Выйду я, пожалуй, за него замуж! — решительно сказала я обалдевшим девкам и стала кричать: — Молодой человек! Да-да, именно вы! Подойдите, пожалуйста!

В то время так было не принято. И даже, где-то, считалось наглостью. Поэтому он растерялся и подошел. Я тут же спросила, женат ли он, на что он, по-прежнему в обалдении, сказал, что холост. Поскольку терять было уже нечего, а развлечься хотелось, я кавалерийским наскоком узнала, что зовут его Толя, что он приехал в командировку из Тольятти, где работает на автомобильном заводе и учится заочно в институте, что папа его тоже работает на том же заводе. Далее наш диалог проистекал примерно так:

Я: А скажите мне, Толя, умеете ли вы играть в шахматы?

Он: Да, а что?

Я: А папа мне сказал, что если мой жених не будет играть в шахматы, то он никогда не согласится на такую свадьбу. Кстати, так как вы учитесь заочно, то сможете переехать жить к нам, в Питер, а ваш папа сможет помочь с покупкой автомобиля.

Он (хихикая): Я еще и анекдоты рассказывать умею.

Я: Здорово. Значит, женимся. А заявление сможем сходить подать завтра. У вас когда заканчивается командировка? Через три дня? Так мы все успеем, у нас есть знакомые во Дворце бракосочетаний.

Он: Конечно, женимся. А квартира у вас отдельная? А отопление центральное? А кто папа с мамой по профессии?

Я: А вы детей любите? Или хотя бы собачек? Не очень? Хорошо, заведем попугайчика.

Он: Ну что, может, пригласите в гости? Чайку попьем, будущее обсудим, список гостей на свадьбу.

Я: Конечно-конечно, пойдемте немедленно, буду очень рада, заодно с родителями познакомлю.

Он: А музыка у вас есть?

Ну и так далее. Девки в это время тоже не теряются, встревают в разговор, рассказывают, какая я замечательная хозяйка, рукодельница, как я люблю детей, как меня уважают в коллективе, как ко мне хорошо относятся преподаватели, как я умею работать (это Ленка, с которой мы работали на Газовом предприятии № 2), и тому подобное.

В процессе разговора мы собираем шмотки и веселой гурьбой идем по направлению к моему дому. У нас с девками, когда мы обсуждали это впоследствии, сложилось впечатление, что молодой человек решил, что идет в гости в общагу. Там у нас, слава Создателю, таких общаг есть.

Ну идем, значит, обсуждаем, уже вдаваясь в разнообразные подробности, нашу семейную безоблачную жизнь, поднимаемся на третий этаж, заходим в квартиру. Толя двумя движениями скидывает с ног кроссовки.

На этом месте я говорю:

— Папа, мама, идите знакомиться, я жениха привела!

Из комнаты выходит папа, протягивает руку, представляется:

— Александр Васильевич!

Из кухни выпархивает мама:

— Меня зовут Людмила Ивановна. Вы мороженого хотите?..

Секунд пять длится немая сцена… после чего мой «жених», схватив в левую руку кроссовки, правой дрожащей рукой пытается выломать дверь, потом все же ее открывает. С балкона мы наблюдали, как этот несчастный бежал до Кронверкского проспекта босиком, с обувью в руках. Так он и скрылся за поворотом…

И тут мы начали ржать… Кобылы молодые, одним словом, дуры, прости господи…

Ведь я его честно предупреждала, что поведу с родителями знакомиться, а он что подумал? Чего он ожидал?..

Или я его в качестве жены не устроила? И чем, казалось бы? Вроде всем хороша… Правда, сволочь первостатейная.

Зато депрессия ушла окончательно!

Все время, пока я училась в институте, я параллельно работала. Скруберщицей на «Светлане», сборщицей микросхем на ЛОМО, там же на конвейере собирала кинопроектор «Русь». А еще шила кимоно, паковала мягкие игрушки и вообще развлекалась, как могла. Но не только я так делала. Видимо, это была примета меняющегося времени — сейчас подрабатывает каждый второй студент, а в наше время это было редкостью. Хотя и подруги мои тоже не отставали.

Глава пятьдесят четвертая

Сладкая женщина

Моя подружка Ленка (ну та, которая мордой в пюре) работала совершенно в другом месте.

Это место, кондитерская фабрика имени Крупской, было знаковым для Питера. Уж не знаю, что там такое наделала Надежда Константиновна сладкого для сограждан, но изделия этой фабрики всегда пользовались заслуженной популярностью. Вкусно потому что.

И Ленка, польстившись на чистоту, красоту и вкусность, устроилась туда работать. Первые результаты работы стали видны уже недели через полторы. Морда подружкина слегка округлилась, щеки налились, а вот талия, наоборот, стала как-то нивелироваться.

И неудивительно.

Оказывается, азартная натура моей подружульки сослужила ей нехорошую службу. Она очень легко велась на всякие соревнования и споры. Вот, например, такое соревнование — взять заготовку для вафель — вафельный лист 50 × 70 см, подставить его под струю жидкого шоколада, подождать несколько секунд, пока подзастынет, и начать проедать — кто быстрее по длинной стороне. Пара-тройка подобных соревнований в день, и на луковом супчике придется сидеть уже месяцами. Ну, чтобы хоть как-то достичь приемлемых габаритов.

Так вот, собиралась я одним прекрасным днем в общежитие. Курсовик делать по физике твердого тела. А Ленка мне тут и говорит:

— Ты подходи вечерком под окна, я тебе конфеток выкину.

Общежитие наше было недалеко от фабрики. И вот, нарешавшись уже задач до заикотки, решила я прогуляться до фабрики. Пришла, гуляю. Туда-сюда.

Нет, сейчас я, конечно, понимаю, что нехорошо и тому подобное далее, но тогда очень уж конфеток хотелось.

Тут и Ленка меня определила. Рукой помахала и скрылась на время в глубине цеха. Ненадолго. Появилась с полиэтиленовым пакетом в руках и с криком «Берегись!» и утробным хеканьем выкинула пакет в окно.

Пакет смачно плюхнулся на землю, но «не разбился, а рассмеялся».

Килограммчика три там было конфеток. И не просто конфеток, а свежесделанных трюфелей. И пахли они совершенно одуряюще. Но попробовать я их смогла только в общежитии.

Объясняю, почему.

Когда Ленка подставила пакет под сыплющиеся конфеты, они были еще теплые и не обвалянные в какао. Поэтому, плюхнувшись на землю с высоты третьего этажа, конфеты сцементировались в один огромный трюфель — тепленький и обалденно пахнущий.

А потом мы всей практически группой сидели вокруг этой большой конфеты и алюминиевыми столовыми ложками отковыривали от нее маленькие трюфеля. Я больше никогда не ела конфеты таким образом.

Поскольку трудились мы в течение года ударно, то и летом отдыхали тоже ударно — месяцок я работала в лагере, а вот второй проводила на море. Но просто «на море» — это не для нас.

Предположим, у девушки-студентки возникла мысль отдохнуть по туристической путевке. И если эта девушка — Галка в молодости, путевка, ясен пень, будет не в санаторий.

Глава пятьдесят пятая

Велопробегом по бездорожью и разгильдяйству

И была эта путевка велосипедная. По прекрасному маршруту Армавир — Туапсе. То есть нужно было доехать на велосипеде из Армавира до Туапсе, а вот там уже — отдыхай, загорай и купайся в море.

До Армавира мы доехали на поезде — весело и непринужденно, потому что еще не знали, чем же встретит нас этот славный городишко. А встретил он нас сорокаградусной жарой и абсолютным безветрием. Дело было в августе, потому что в июне я сдавала сессию, в июле работала в пионерском лагере, а вот август решила посвятить отдыху. С подружкой поехала, ясное дело. Она тоже, дура, не представляла себе, как может проходить такой отдых.

Пара адаптационных дней на турбазе прошла отлично. Однако потом нам выдали по велосипеду, заставили на них мало того что сесть, так еще и поехать. Казалось бы — от Армавира до Туапсе не так уж и далеко — около двухсот километров. Но вы учтите, дорогие мои, что эти двести километров нужно было преодолеть за пять дней, причем первые два дня мы проезжали километров по двадцать, не больше. Потому что больше не могли.

Только такие придурки, как мы, могли решиться на эту аферу. В группе были и мастера в велосипедном спорте, и кандидаты в нем же. А мы, одуванчики, несли в своей душе только воспоминания о славном четырехколесном друге детства с надувными шинами и маленькими красненькими запасными колесиками, где тебе с передней стойки приятельски улыбался зайка с морковкой.

А тут — совсем же другое дело! Мастера с кандидатами ломанулись вперед, как скипидаром намазанные, а мы никуда не торопимся — едем, окрестности озираем. Скоро стало понятно, что хоть мы и не мастера, но какие-то зачатки ума у нас все же были, несмотря на молодость. Это потому, что некоторые вырулили на маршрут в майках и шортах, а мы, как умные, в рубашках с длинными рукавами и спортивных штанах. Это к тому, что деревьев в том степу, по которому мы ехали, не было. Дорога проходила в страшных местах — в государстве вовсю бушевала борьба с пьянством, поэтому мы со своих велосипедов могли наблюдать, как в некогда роскошных яблоневых садах резвились бульдозеры, выкорчевывая такие опасные, такие плодоносные яблони. Зато никто не говорил ни слова, когда мы сползали со своих велосипедов и срывали с лежащих на земле деревьев краснобокие яблоки. Для того чтобы дать отдохновение совершенно запорошенному пылью горлу. И, когда дорога проходила через села, на нас никто не показывал пальцем, что мы, типа, голые да верхом. Там, вдали от столиц, нравы строгие.