Войны за Бога. Насилие в Библии - Филипп Дженкинс

Тот, кто убивает юношей, склонившихся над Торой, кто запускает ракеты «Кассам», не заботясь тем, кого они поразят: мужчин, женщин, старых или молодых, детей или младенцев, – кто радуется разрушению Израиля и танцует на крови, тот есть Амалек нашего поколения… Только наша вражда, преодолевая все гуманные чувства, которые ей противятся, позволит нам добиться победы{264}.

Когда в 2009 году израильские войска вступили на палестинскую территорию в секторе Газа, бойцов сопровождали раввины с памфлетами и пропагандистскими брошюрками, где эта война объяснялась религиозными и расовыми понятиями и где использовался библейский язык завоевания и покорения. Раввин Элияху, оправдывая действия, которые могут повлечь гибель арабского мирного населения, ссылался на безжалостные стихи Псалма 17: «Я настигну моих врагов, не вернусь, пока не истреблю их. Разобью их – им больше не встать, у меня под ногами будут»{265}.

Такая экстремистская субкультура порождала теракты по религиозным мотивам, совершаемые отдельными людьми или малыми группами. Ученый Эллиотт Хоровиц исследовал ряд актов насилия, совершенных евреями на религиозной почве против арабов и мусульман, а также против христиан, независимо от их этнических корней. Подобные вещи обычно происходят на праздник Пурим или около него. Это не только воспоминание о победе над амалекитянами Амана, но и время, когда можно избавиться от всяких запретов и ограничений. Некоторые ультраортодоксы, особенно учащиеся экстремистских иешив, в эти дни наносят оскорбления христианским клирикам на улицах, плюют на священников или на кресты, которые те носят, говоря, что это «мерзость»{266}.

Один из самых ужасающих случаев этнического насилия произошел на праздник Пурим, 14 адара, в 1994 году, когда родившийся в США доктор Барух Гольдштейн вошел в мечеть в Хевроне и открыл огонь по молящимся мусульманам из автомата, в результате чего погибло двадцать девять арабов. Этот случай долго продолжал оказывать влияние на дела в этом регионе. Среди прочего он привел к тому, что палестинцы с большим энтузиазмом начали поддерживать наиболее радикальных активистов движения «Хамас», и вдохновил некоторых организаторов на кампанию взрывов, осуществленных террористами-смертниками. Хотя израильские власти решительно осудили его поступок, Гольдштейн стал героем для еврейских экстремистов, которые воздвигли неподалеку от его могилы табличку в память о «святом Барухе Гольдштейне»{267}.

Евреи как амалекитяне

Еврейские экстремисты видят врагов не только в арабах и мусульманах. Как отметил рабби Ламм, пытаясь продемонстрировать нравственные и интеллектуальные опасности доктрины Амалека, эта концепция крайне растяжимая. Ламм намеренно доводит аргументацию до «странного и абсурдного вывода». Во-первых, евреям было заповедано уничтожить реальный народ Амалека, но затем они должны поражать все те народы, которые ведут себя подобно Амалеку, – то есть любой народ под солнцем, который когда-либо проявил склонность к антисемитизму. Но и после этой победы, когда опустеет половина земного шара, истинные ревнители только начнут наконец выполнять свою главную задачу: борьбу с неверующими евреями. Затем наступит черед тех религиозных евреев, чья вера выходит за узкие рамки ортодоксии. Если речь здесь идет не о физическом насилии, но об осуждении, то это верное описание того, как некоторые экстремисты расширенно толкуют библейские заповеди{268}.

С усилением влияния ультраортодоксов в обществе они стали все суровее обличать умеренных (которых остается большинство) или нерелигиозных евреев, которые, по их мнению, не следуют тем теократическим стандартам, которым должен следовать новый Израиль. Особенно щекотливыми вопросами здесь были нарушение субботы и такое обращение в иудаизм, которое не соответствовало строгим требованиям ортодоксии. Кроме того, любые разговоры о передаче власти кому-либо еще над какой-либо ничтожной частью Палестины воспринимается как непростительная измена. Хотя в основном споры о таких вещах проходят мирно (хотя и шумно), можно опасаться того, что они могут породить реальные столкновения между евреями. Самым крайним примером такого рода развития событий на сегодняшний день было убийство премьер-министра Израиля Ицхака Рабина ультраортодоксом в 1995 году. Убийца не мог простить премьеру того, что он вел переговоры о мире с арабскими государствами. Когда в 2005 году Израиль рассматривал вопрос о ликвидации части своих поселений, Мордехай Элияху выступил с предостережением, сказав: «Любой премьер-министр в Израиле, который осмелится причинить вред Земле Израиля либо отделить какие-либо ее части, будет отделен от этого мира»{269}.

Оправдывая свои действия, экстремисты обычно ссылаются на Библию. Харедим участвуют в актах запугивания, иногда со стороны агрессивной толпы, против нерелигиозных евреев, они бросают камни в машины, которые ездят по субботам, и избивают их водителей. Эти радикалы ссылаются на пример Финееса, который также, увидев кощунственные действия, несущие угрозу всему народу, здесь же ответил на это действием. Такие ссылки на пример Финееса повторяют рассуждения рава Кука. Один из его современных поклонников сказал: «Рав Кук объяснял, что Тора обычно не одобряет подобные проявления ревности. Они позволительны лишь тогда, когда исполняются исключительно ради Небес». Разумеется, эта оговорка развязывает руки современным активистам, которые могут утверждать, что в любом данном случае они защищают Бога{270}.

На пример Финееса снова начали ссылаться все чаще в 1996 году, когда главный сефардский раввин Израиля обвинил реформистских иудеев в том, что они отклонились от ортодоксии. Он вспоминал о Зимрии, жертве праведного гнева Финееса: «Зимрий был первым реформистским иудеем, который считал, что народ Израиля может поглощать неевреев путем их обращения». Хотя главный раввин уверял, что он не сторонник насилия, действие Финееса получило его полное одобрение: «В результате поступка Зимрия поветрие напало на весь Израиль. Как написано, Финеес понял, что остановить бедствие поможет лишь сильнодействующее средство»{271}.

Как мы видим, евреи тоже могли стать амалекитянами или мидьянитянами. По меньшей мере уже в начале ХХ века некоторые ортодоксальные раввины называли амалекитянами нерелигиозных евреев, а современные харедим продолжают эту практику. Когда израильское правительство заявило, что намерено призывать студентов иешивы на службу в армию, газеты харедим стали называть режим Амалеком. Когда израильские активисты попытались организовать гей-парад, харедим призвали верных к войне против Амалека, которая на практике приняла форму вандализма и уличных стычек{272}. В 2004 году, когда американский журналист Джеффри Голдберг посещал радикально настроенных поселенцев, он услышал, что Амалеком называли даже тогдашнего премьер-министра Ариэля Шарона, которого многие воспринимали как убежденного сиониста. Одна женщина из числа поселенцев объяснила это так: «Дух Амалека есть везде. Дело не только в арабах… Шарон не Амалек, но он работает на Амалека… Шарон утрачивает свое право на жизнь»{273}.

Как и упоминание Финееса, сравнения с Амалеком могут нести в себе смертельную угрозу. В 2000 году возник типичный спор между харедим и правительством, причем мишенью для гнева ультраортодоксов сделался министр образования Йосси Сарид. Его гневными словами критиковал раввин Овадья Йосеф, один из самых почтенных религиозных деятелей Израиля и духовный советник могущественной крайне правой религиозной партии ШАС, другими словами, вовсе не какой-то маргинальный чудак. В своей речи незадолго до Пурима он сравнил Сарида с сатаной и спросил:...

Доколе мы должны терпеть нечестивца? Бог искоренит его, как он искоренил Амалека. Будь проклят, Аман; будь проклят, Йосси Сарид. Будет он отторгнут от семени Израилева. Как отмщение пало на Амана, так падет оно и на этого человека.

Секулярные израильтяне вместе с иудейскими лидерами неортодоксальных направлений осудили это выступление как подстрекательское{274}.

Не забывай об Амалеке

Из-за того, что экстремисты постоянно используют библейские образы зла, израильскому правительству крайне трудно мирным путем искать компромиссное решение о передаче автономии какой-либо части Палестины. Крайне правые видят в подобных уступках не просто попытку договориться с Амалеком, но активное сотрудничество с ним. Не менее опасно стремление ультраортодоксов стереть следы пребывания этого врага на земле евреев, включая мусульманские святые места на территории (как ее называют евреи) Храмовой горы в Иерусалиме. Еврейские экстремисты не раз строили планы разрушения этих окруженных почитанием мест, включая Купол Скалы и мечеть Аль-Акса. Если бы такие замыслы осуществились, это вызвало бы недовольство Израилем во многих странах, волну возмущения, которая могла бы вывести из равновесия умеренные мусульманские государства и сделать их более радикальными. В результате возникла бы такая ситуация, которую лучше всего было бы описывать языком пророчеств о конце времен. Говоря об Иране, Биньямин Нетаньяху справедливо заметил, что «религия, проникнутая мессианизмом и апокалиптикой», никогда не должна располагать ядерным оружием, однако это выражение можно отнести и к некоторым еврейским экстремистам из крайне правых{275}.