Аттестат зрелости - Илана Петровна Городисская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– И тем не менее, этот бездельник Наор в основном с ней и общается, – заметил Одед.
– Правильно, потому, что больше с таким, как он, общаться не будет никто, – сразу вставила Шели. – Они с Мейталь – два сапога пара: вредные, заносчивые хулиганы.
– И как их только держат в нашей школе? – как бы между прочим бросила Галь.
– За деньги, – постановил, пожав плечами, Хен, и одним махом сделал несколько глотков.
– Если так, то наша школа потеряла всякие ориентиры, – смущенно произнес Одед. – Ведь она – элитная, а не какая-нибудь.
Наступила непродолжительная пауза. Члены шестерки мельком оглядели друг друга. Все они, в целом, являлись умными, адекватными ребятами из приличных семей, конечно, не чета таким своим соученикам, как Наор Охана, вышедшего из грязи в князи. Не то, что они испытывали к ним ненависть, но ни о каком общем языке между такими, как они, и этой шпаной, невозможно было и думать. И, безусловно, их ужасно раздражали нарушения дисциплины тех воинствующих ничтожеств во время уроков.
– Эх, дружище Одед! – потрепал его по плечу Хен. – Если бы все школы вокруг были еще более принципиальными, чем наша, то в них просто было бы некого обучать.
– Значит, нам пускают пыль в глаза, твердя об элитности нашей школы? – настороженно спросила Галь.
– Об этом надо спросить у Даны, – предложила ей Шели. – А еще лучше, у директрисы.
– Так уж она тебе и скажет, – ухмыльнулась Лиат, как и все, знавшая о жестком характере последней.
– А я ничего ни у кого спрашивать не собираюсь, – спокойно отозвалась Шели. – Все равно, летом мы заканчиваем, и – прощай, школа! И лично мне вполне хватило того, что я от нее получила за все годы.
– И мне, – поддержал ее ее друг, и оба чокнулись своими кружками.
– Насколько я могу судить, – произнес Шахар, чей ровный голос заставил всех обратить на него внимание, – школа несколько деградировала потому, что таков начался спрос на нее. К сожалению. Хотя, пока что, он еще слишком мал. Но, чтобы не потерять ученика, наша администрация идет на всякие уступки. Вместе с тем, ей очень важно сохранить свое лицо, и, как правильно заметил Хен, деньги – главное в этом деле. Поэтому, до тех пор, пока в самой школе не произошло ничего противозаконного, нельзя ее вынудить изменить свою политику, будь она тысячу раз лицемерной.
– Откуда у тебя такие сведения, Шахар? – удивилась Лиат.
– Как откуда? Из семьи, – самодовольно ответил тот.
"Ах, ну да", – сразу вспомнили все. – "Адвокатский сынок".
– И что ты сам об этом думаешь? – поинтересовалась Лиат.
– Я? – призадумался Шахар, после чего заговорил с жаром и с убеждением: – Как учащийся школы, я недоволен тем, что происходит. Мне очень не нравится то, что изучение многих предметов происходит на более низком уровне, чем должно было быть, в угоду тем, кто не дотягивает. Мне не нравится присутствие в классе тех, кто являются туда ради галочки. Мне жаль, что я вынужден брать себе бонусы чтоб развиваться, так как текущие школьные работы становятся примитивными для меня. Не знаю, как другие школы, но эта школа должна была всех нас готовить к поступлению в самые серьезные ВУЗы, чтобы общество могло гордиться нами. Вместо этого, она сейчас идет на поводу у тех, для кого важнее быть ремесленниками, а не образованными людьми.
– Шахар, ты высокомерен! – вскричала Лиат, наклонившись к нему через стол.
– Скорее, знаю себе цену, и то, чего именно мне хочется достичь. Поэтому я так придирчив, – широко улыбнулся тот, не заметив, как Галь всю передернуло. – Но это только мое дело и мое убеждение. Что с тобой, солнышко? – обратился он к Галь, которая вся скукожилась рядом с ним.
– Мне холодно, – сказала девушка, и Шахар молниеносно накинул свою куртку ей на плечи.
Распахнувшаяся и тотчас захлопнувшаяся вслед за уходящими посетителями дверь "Подвала".действительно впустила в помещение струю сырого, насыщенного влагой воздуха, а Галь как раз сидела спиной к входу. Правда, над их столом работала газовая батарея в форме факела, но жар ее стал медленно угасать. Однако, девушку пробрал мороз не столько из-за дуновенья, сколько от изречения Шахара, ударившего по ней наотмашь.
После того, как Галь отказалась от предложенного ей контракта и узнала семейную историю своих родителей, она очень изменилась. В ее взгляде появилось новое, неприсущее ему раньше выражение недоверчивости. Все, что раньше не имело для нее никакого значения, теперь играло решающую роль в ее настроениях, а именно: что Шахар думает о ней, что он испытывает к ней, как с ней обращается. Галь обреченно ловила каждые его жест, выражение лица и слово. Больше всего ее задевало то, что Шахар не подозревал о произошедшей в ней перемене, и поэтому вел себя непринужденно, оставляя ее без ответа на ее немой вопрос. Девушка сама не знала, чего именно она ожидала от своего друга, но тревога ее все росла и росла, лишая ее покоя и отдыха. Даже привычная посиделка всей компании в "Подвале".превратилась для нее в никому не видимую яростную пытку.
– Что скажешь, Шели? – бросил Хен в качестве ответа Шахару, подмигнув своей подруге. – И не стыдно нам за нашу неученость?
Приятели расхохотались, а та спокойно отозвалась:
– Я скажу, что не все у нас должны становиться академиками. Это было бы скучно.
– А королевами красоты? – ехидно вставила Лиат, послав на Галь беглый и острый взгляд.
– Вот это было бы неплохо! – весело согласилась Шели.
Эти фразы отразились еще одним болезненным уколом в сердце Галь, и она, вся кипя внутри, но стараясь "держать лицо", спросила:
– Как мы дошли до таких тем, начав со сплетен о шпане?
– Как-то дошли, – сказал Шахар. – А что?
Шели и Хен снова рассмеялись, Одед неловко улыбнулся, Лиат лукаво посмотрела на Шахара, потом на Галь. Последняя крепко сжала зубы, чтоб сдержать комок слез, подступивший к горлу. Лучше бы они говорили о футболе или боксе, хотя сама она не смыслила в них ровным счетом ничего. А, быть может, она просто-напросто рехнулась?
Девушка мрачно тянула остатки уже теплого пива. Вид ее не ускользнул бы от прочих, если бы Хен ее не выручил внезапным окриком:
– Черт бы побрал этот обогреватель! Гаснет прямо на глазах. И куда смотрят официанты?
""Факел", висящий на стене, мерцал и чадил, погружая стол шестерки в еще больший полумрак. Шахар, чувствовавший себя королем вечера, поднял руку, подозвал официанта, и попросил его починить обогреватель. Заодно, он с Хеном заказали себе еще пива. Шели предпочла коктейль, Лиат – мартини, а Галь от лишнего напитка отказалась. Одед же все еще цедил свое вино.
– Послушайте, – вновь заговорила Лиат, – есть
