Воспламенение - Сьюзен Коллинз

— Мне кажется, это твоя мама обнимает ее, — тихо произносит Пит. Пока Мейсли Доннер мужественно освобождается и идет на сцену, я мельком вижу маму, когда она была моего возраста, никто не преувеличивал ее красоту. Протягивает свои руки и рыдает другая девушка, она выглядит почти точно так же, как Мейсли. Хотя, скорее как кто-то еще, кого я знаю.

— Мадж, — говорю я.

— Это ее мама. Она и Мейсли были близняшками или что-то вроде, — произносит Пит. — Папа как-то упоминал об этом.

Я думаю о маме Мадж. Жене мэра Андерси. О той, которая проводит половину своей жизни неподвижно в постели, с мучительной болью, закрывшись от всего мира. Я думаю о том, что никогда не понимала, как она и моя мама были связаны. О Мадж, появившейся в ту метель, чтобы принести обезболивающее для Гейла. О своей броши в форме сойки-пересмешницы и о том, что она значит кое-что совершенно другое, после того как я узнала, что она принадлежала тете Мадж, Мейсли Доннер, трибуту, убитому на арене.

Имя Хеймитча называют последним. Его вид шокирует меня даже больше, чем вид мамы. Молодой. Сильный. Трудно поверить, но он был привлекательным. Его волосы, темные и вьющиеся, серые глаза горят ярко и, даже тогда, опасно.

— Ох, Пит, ты же не думаешь, что он убил Мейсли, ведь так? — выпаливаю я. Не знаю почему, но я не могу выдержать эту мысль.

— С сорока восьмью участниками? Я бы сказал, что удача не на его стороне в этом деле, — говорит Пит.

Выезд колесниц (дети из Дистрикта-12 одеты в ужасную экипировку шахтеров) и вспышки интервью. Мало времени, чтобы сосредоточиться на ком-то. Но так как Хеймитч будет победителем, мы можем видеть одну полную версию разговора между ним и Цезарем Фликерманом, который выглядит так же, как и всегда — в своем мерцающем синем костюме. Отличаются только его темно-зеленые волосы, веки и губы.

— Итак, Хеймитч, что ты думаешь об Играх, на которых на сто процентов больше противников, чем обычно? — спрашивает Цезарь.

Хеймитч пожимает плечами.

— Я не думаю, что это имеет большое значение. Они все по-прежнему будут на сто процентов глупыми, как и обычно, так что, полагаю, шансы у меня примерно такие же.

Аудитория смеется, и Хеймитч посылает им полуулыбку. Напыщенный. Высокомерный. Безразличный.

— Он не мог дойти так далеко, не так ли? — говорю я.

Теперь это утро, кода начинаются Игры. Мы смотрим с точки зрения одного из трибутов, она поднимается из цилиндра на арену. Я выдыхаю. Недоверие отражается на лицах игроков. Даже брови Хеймитча поднимаются, хотя они тут же опускаются обратно, предавая ему угрюмый вид.

Это самое захватывающее дух место, которое только можно вообразить. Рог изобилия находится в середине зеленого луга с участками великолепных цветов. Небо лазурно-голубое с густыми белыми облаками. Яркие певчие птицы бьют крыльями над головой. Судя по тому, как принюхивается часть трибутов, пахнет фантастически. Воздушные съемки показывают, что луг простирается на многие мили. Вдали, в одном направлении виден лес, в другом — снежные горы.

Эта красота дезориентирует многих игроков, потому что, когда звучит гонг, большинству из них кажется, что они пытаются проснуться. Тем не менее, Хеймитча нет в их числе. Он около Рога изобилия, с оружием и рюкзаком с различными запасами в руках. Он добегает до леса прежде, чем большинство сдвигается со своих дисков.

Восемнадцать трибутов убито в тот день. Другие начинают вымирать, и становится ясно, что все в этом прекрасном месте: сочные, свисающие с кустарников фрукты, вода в прозрачных ручьях, даже аромат цветов, когда вдыхаешь его слишком близко — все смертельно ядовито. Только дождевая вода и пища из Рога изобилия безопасны для потребления. Здесь есть также большая, хорошо снабженная группа профи из десяти трибутов, прочесывающая горную область в поисках жертв.

У Хеймитча свои проблемы в лесах, где пушистые золотистые белки оказываются плотоядными и нападают стаями, а жала бабочки приносят адские муки, если не смерть. Но он упорно двигается вперед, всегда оставляя горы далеко позади.

Мейсли Доннер оказывается довольно находчивой для девушки, покинувшей Рог изобилия с одним маленьким рюкзачком. Внутри она находит миску, немного сушеной говядины и духовое ружье с двумя дюжинами дротиков. Используя доступные яды, она быстро превращает ружье в смертельное оружие, окуная дротики в смертоносные вещества и вонзая их в тела противников.

Проходит четыре дня, живописная гора вспыхивает вулканом, что уничтожает еще дюжину игроков, включая всех, кроме пяти, профи. С горой, извергающей лаву, и лугом, не предоставляющим возможность укрыться, у тринадцати трибутов, включая Хеймитча и Мейсли, нет никого выбора, кроме как ограничиться лесами.

Хеймитч старается придерживаться все того же направления — подальше от вулканической горы, но лабиринт из плотных живых изгородей заставляет его вернуться назад — в центр леса, где он сталкивается с тремя профи и вытаскивает свой нож. Они, возможно, больше и сильнее, но Хеймитч невероятно быстр, он убивает двух, когда третий разоружает его. Этот профи собирается перерезать ему горло, когда дротик сбивает его на землю.

Мейсли Доннер выходит из леса:

— Вдвоем мы выжили бы дольше.

— Полагаю, ты только что доказала это, — говорит Хеймитч, потирая шею. — Союзники? — Мейсли кивает. И вот они мгновенно заключают один из тех договоров, который вам будет трудно разорвать, если вы собираетесь вернуться домой и предстать перед своим Дистриктом.

Точно так же, как мы с Питом, вместе они добиваются большего. Больше отдыха, создание системы сохранения дождевой воды. Они сражаются вместе и делят пищу мертвых трибутов. Но Хеймитч по-прежнему настроен продолжать свой путь.

— Зачем? — все время спрашивает Мейсли, а он игнорирует ее, пока она не отказывается двигаться дальше, не получив ответа.

— Затем, что это должно закончиться где-то, правильно? — говорит Хеймитч. — Арена не может продолжаться вечно.

— И что ты ожидаешь там найти? — спрашивает Мейсли.

— Я не знаю. Но, возможно, там есть что-то, что мы могли бы использовать, — отвечает он.

Когда они наконец-то пробиваются сквозь эту невероятную преграду с помощью паяльной лампы, которую взяли из вещей одного из мертвых трибутов, они оказываются на сухой земле утеса. Далеко внизу можно увидеть острые скалы.

— Это все, что тут есть, Хеймитч. Пойдем назад, — говорит Мейсли.

— Нет, я буду здесь, — отвечает он.

— Ладно. Осталось только пятеро из нас. Наверно, сейчас самое время попрощаться, так или иначе, — произносит она. — Я не хочу, чтобы все это свелось ко мне и тебе.

— Хорошо, — соглашается он. Это все. Он не предлагает ей руку для пожатия, он даже не смотрит на нее. И она уходит.

Хеймитч бродит вдоль края утеса, как будто пытаясь что-то понять. Его нога сбивает гальку, и она падает в пропасть, очевидно, навсегда. Но уже через минуту, пока он сидит, отдыхая, галька возвращается назад, падая рядом с ним. Хеймитч смотрит на нее с недоумением, а затем его лицо становится странно напряженным. Он бросает камень размером с его кулак со скалы и ждет. Когда он возвращается прямо ему в руку, Хеймитч смеется.

В этот момент мы слышим, как Мейсли начинает кричать. Союз окончен, она расторгла его, так что, никто не смог бы обвинить Хеймитча, если бы он проигнорировал ее. Но, так или иначе, он бежит к ней. Он прибывает, только успевая увидеть, как последняя из стаи ярко-розовых птиц, имеющих длинные, тонкие клювы, протыкает ее шею. Он держит ее руку, пока она умирает. И все, о чем я могу думать, — это Рута и то, как я тоже опоздала, чтобы спасти ее.

Позже в тот день еще один трибут убит в бою, а одного из трех съедают те пушистые белки, что оставляет только Хеймитча и девушку из Дистрикта-1 сражаться за корону. Она больше его и быстрее. И когда борьба становится неизбежной, она кровава и ужасна, оба получают раны, которые, вполне вероятно, могут быть смертельны, тогда Хеймитч окончательно разоружен. Он, шатаясь, идет по красивому лесу, с трудом удерживая содержимое своего желудка внутри, а она, спотыкаясь, за ним, держа топор, который должен нанести ему смертельный удар. Хеймитч мчится на свой утес и успевает достичь его края, когда она бросает топор. Хеймитч обрушивается на землю, и оружие летит прямо в пропасть. Теперь также безоружная девушка просто стоит там, пытаясь остановить кровь, льющуюся из пустой глазницы. Вероятно, она думает, что сможет пережить Хеймитча, который бьется в конвульсиях на земле. Но она не знает того, что знает он, — топор возвратится. И когда он прилетает назад, на утес, он погружается прямо ей в голову. Звук пушки, тело забирают, гремят трубы, объявляя Хеймитча победителем.

Пит выключает запись, и мы сидим некоторое время в тишине.

Наконец Пит произносит: