Простая милость - Уильям Кент Крюгер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И тут я допустил ошибку.
В порыве воодушевления я сначала приятельски хлопнул по плечу Джейка, а потом — Лизу. В мгновение ока она развернулась, потрясая ломом, и если бы я не успел проворно отскочить подальше, эта штуковина раскроила бы мне череп. Заходящее солнце метнуло сквозь ветви вяза длинный багровый луч, озаривший лицо Лизы демоническим светом. Ее глаза приобрели дикое выражение, она разинула рот и оглушительно завизжала.
Я в отчаянии взглянул на Джейка и заорал, перекрывая визг:
— Что нам делать?!
— Тут ничего не поделаешь, — прокричал он в ответ. Джейк выглядел таким огорченным, как будто несчастье Лизы Брандт касалось его напрямую. — Просто оставь ее в покое, и она перестанет.
Я принялся отчаянно умолять:
— Прости меня, Лиза. Я ничего плохого не хотел.
Но она меня не слушала. Я зажал уши руками и отошел.
Ариэль выбежала из дома и закричала:
— Что случилось?!
— Ничего, — ответил Джейк. — Фрэнк до нее дотронулся, вот и все. Просто случайность. Она скоро успокоится. Все будет хорошо.
— Пойду-ка я отсюда, — сказал я.
— Иди. Иди! — Джейк замахал на меня, чтобы я поскорее убрался.
В задней изгороди была калитка, и я толкнулся в нее. За ней длинной нитью бежала тропинка, ведущая вниз по холму к железнодорожным путям, пролегавшим между фермой Брандта и рекой. Я стремился убежать подальше от воплей, но они преследовали меня неотступно — и на склоне холма, и на железнодорожных путях, и среди тополей, пока я не скользнул вниз по берегу реки, оказавшись на песчаной отмели. Жуткие звуки наконец затихли в отдалении. Мое сердце бешено колотилось, не только после быстрого бега, но и от душераздирающих криков. Стало ясно, почему Аксель и Джулия Брандт услали Лизу в такое место, — отсюда ее было не услышать почти никому в Нью-Бремене.
В блаженной вечерней тишине я шагал вдоль реки в сторону дома. Черные крачки ловили в вечернем воздухе насекомых, выписывая над водой крутые виражи. Облака в небе окрасились в цвет перьев фламинго. Я подошел к первым домам на Равнинах и услышал, как за тополями перекликаются Дэнни О’Киф и другие ребята, но не пошел к ним. Через пересохшую илистую пойму я направился к песчаной отмели, поросшей камышом, где дедушка Дэнни соорудил себе убежище. Из высоких зарослей тростника раздался шорох, как будто кто-то пробирался мне навстречу. Я нырнул в камыши и залег, стараясь быть незаметным. Спустя несколько мгновений футах в десяти от меня медленно прошел человек. Я узнал Уоррена Редстоуна. Он проплелся в сторону дома Дэнни, поднялся на берег и скрылся. Я немного подождал, чтобы убедиться, что он отошел достаточно далеко, поднялся на ноги и продолжил путь сквозь камыши, стараясь двигаться еще тише, чем дедушка Дэнни. И не напрасно — когда я подошел к прогалине, на которой Уоррен Редстоун выстроил свой шалашик, я увидел темную фигуру, притаившуюся под его сводами. Подкравшись поближе, я снова залег среди камышей и принялся наблюдать.
Человек стоял на четвереньках, передняя его часть находилась в шалаше, а задняя — снаружи. Некоторое время он шарил внутри, потом попятился назад и выпрямился. Было довольно темно, он стоял ко мне спиной, и я не мог разглядеть, кто это. Мне показалось, он что-то разглядывал у себя в руках. Мужчина снова опустился на колени, заполз в шалаш, и вдруг темноту прорезал луч фонарика. Я по-прежнему не мог разглядеть, что делает этот человек, но через пару минут он вылез обратно, поднялся и отряхнул песок с ладоней и колен. Потом отломил несколько тростинок, сложил из них тощий веник и принялся заметать следы, пятясь задом к камышам. Потянулся к поясу, и через мгновение на песке снова заиграл луч фонарика — человек явно проверял, не осталось ли каких-то доказательств его присутствия.
В свете фонарика я разглядел его лицо. Это был приятель Гаса, офицер Дойл.
Когда я покинул свое укрытие, была уже ночь. Я подошел к шалашу и заглянул внутрь, но темнота была почти непроглядная, и то, что так заинтриговало Дойла, осталось для меня скрытым. Я думал было по примеру Дойла замести свои следы, но решил, что незачем, и направился домой под гортанные серенады лягушек.
12
Эмиль Брандт вернулся домой только в следующую субботу, когда до Четвертого июля оставалось три дня. Аксель привез его на ферму из Городов-Близнецов, из частной больницы, в которую Эмиля перевели для отдыха и лечения. Отец отправился повидать его, я увязался за ним. Глаза у Эмиля были ввалившиеся, лицо изможденное, но он улыбался. Лиза хлопотала вокруг него, и, хотя она терпеть не могла, когда до нее дотрагивались, сама она несколько раз легко коснулась брата — ее ладони, словно бабочки, опускались ему на руки и на плечи. Ариэль прильнула к Эмилю, крепко обняла и заплакала.
— Все хорошо, — сказал он ей. И повторил всем нам: — Все хорошо.
Аксель не стал задерживаться, поблагодарил Ариэль и Джейка за помощь и уехал на своем большом черном «кадиллаке». Я подумал, что он с большим облегчением завершил свою роль в этой драме. Мой отец и Ариэль уговаривали Эмиля отдохнуть, но тот утверждал, что жизнь вошла в нормальное русло, велел Лизе принести шахматы, и они с отцом собрались сыграть партию.
— Интересная получится глава для мемуаров, как ты думаешь? — спросил Брандт у Ариэли.
— Не шути так, пожалуйста, Эмиль, — ответила Ариэль.
Он потянулся к ней, она взяла его за руку, и он ласково промолвил:
— Это была случайность. Роковая случайность, и больше ничего. Все позади. Теперь ступай домой. Ты уже достаточно для меня сделала.
— Нет, — сказала Ариэль. — Я хочу остаться.
Он кивнул, и его незрячие глаза остановились на лице Ариэли, как будто он прекрасно
