Любовь очень зла - Татьяна Полякова

— Но как тогда узнать, кого нанял твой муж?

— Это что, так трудно?

— Тебе знаком термин «конфиденциальность»?

— Нет. Зато я знаю слово «деньги».

— Дорогая… — Он взял меня за руку, в голосе появилась интонация, которая всегда доводит меня до бешенства, так разговаривают с больными и слабоумными.

— Оставь меня в покое! — рявкнула я.

— Лили, я понимаю…

— Ни черта ты не понимаешь… прости. Это нервы. Этот тип прав, моя жизнь становится сущим адом. Я уже потеряла подругу и вот-вот потеряю тебя.

— Что за глупость лезет тебе в голову? Меня ты не потеряешь.

— О господи, Сережа, сколько мы выдержим? У тебя работа, нормальная жизнь, ты не можешь все бросить и ринуться на поиски этого сукина сына.

— Мы справимся. Попытайся найти эти деньги. Их ведь надо будет передать. Вдруг нам повезет больше, чем в прошлый раз?

Это «вдруг» мне особенно не понравилось. Я взглянула на Сергея и заставила себя улыбнуться.

— Будем надеяться…

— Одна хорошая новость все-таки есть, — сказал он. — Труп фотографа действительно обнаружили, парень хорошо известен в определенных кругах, промышлял шантажом. Сейф, где хранил пленки, был набит такими шедеврами… В общем, у трех десятков людей был повод его придушить. По всем прогнозам, следствие зайдет в тупик, потому что он умудрился снять даже сына губернатора в весьма неподходящем окружении. Думаю, интереса к нам со стороны милиции можно не опасаться.

Я была настроена менее оптимистично.

— Только в том случае, если не отыщется свидетель того, как мы входили в квартиру. — Мои слова произвели впечатление, Сережа загрустил. — Вот еще что пришло мне в голову. Фотографу отрезали палец, вряд ли он держался как бесстрашный партизан, следовательно, человека, проделавшего все это, интересовали только мои фотографии, раз в сейфе остались нетронутыми такие сокровища.

— Кто знает, что там еще хранилось, — отмахнулся Сергей. — Мне надо ехать на работу, — после паузы сказал он. — Куда тебя отвезти?

— Я выйду здесь.

— Что ты решила?

— Буду искать деньги.

— А что с Игорем? Продолжать наблюдение?

— Да, — помедлив, кивнула я. — И постарайся узнать, кого муж нанимал следить за мной.

Я вышла из машины и направилась в сторону проспекта, через несколько минут позвонил Сережа.

— Мы как-то по-дурацки расстались, — виновато сказал он. — Ты даже не оглянулась… Я люблю тебя.

— Я тебя тоже, — ответила я, со злостью подумав, что от большой любви ко мне он мог бы сделать что-нибудь полезное.

— Когда увидимся?

— Не знаю. Мне надо найти деньги.

— Но ведь у тебя есть деньги?

— Есть. И требует он сущие пустяки.

— Прости, дорогая. Я попробую тебе помочь. Конечно, такая сумма… — Я слушала его, с трудом сдерживаясь, чтобы не послать к черту.

О своем визите я не предупредила, Андрей был в офисе и не очень-то мне обрадовался, хоть и пытался скрыть свои чувства. Я его прекрасно понимала, положение его в настоящий момент довольно неопределенное, а тут еще новоиспеченная вдова покоя не дает.

Разводить политесы я не стала и заявила, лишь только мы остались одни:

— Я хочу продать свою долю. — Ничего, кроме изумления, на его круглой физиономии не отразилось.

— Свою долю?

— Да, то есть долю моего мужа, разумеется.

— Я не понимаю…

— Чего ж тут не понять. Вы с мужем были компаньоны. Он умер, меня не интересует бизнес, я хочу продать свою долю.

— Но… Лили, послушай, наши дела идут прекрасно. Ты же знаешь… Что тебя не устраивает? Давай обсудим…

— Я не хочу ничего обсуждать. Я хочу продать свою долю.

— Кому? — ошалел он.

— Мне все равно. Тебе, например.

— Господи, да у меня нет таких денег. Лили, пожалуйста, объясни мне, почему вдруг… это очень серьезно… мы расширяем…

— Меня не интересует все это. Я уже сказала, чего я хочу.

— Но ты не можешь сейчас…

— Допустим. Но как только я стану хозяйкой, продам эту лавочку к чертям собачьим. Если ты отказываешься…

— Послушай… — Он вытер потный лоб, руки его дрожали, он покраснел, потом вдруг побледнел, и я вынуждена была предложить ему воды. — Так дела не делаются, — пробормотал он, когда наконец пришел в себя. — Ты не можешь…

— Интересно, кто мне запретит? Наймешь киллера, чтобы разделаться со мной, как разделались с моим мужем?

— Что ты говоришь? Побойся бога. Лили, давай поговорим спокойно. Встретимся, все обсудим. Я подготовлю необходимые бумаги… Ты сама сказала, что неопытна в таких делах, почему бы не посоветоваться со специалистами. В любом случае…

— У тебя неделя на размышление, — заявила я, поднимаясь, Андрей попытался что-то сказать, но я уже покинула кабинет.

Пока я добиралась до дома, прошло минут сорок. Возле ворот стоял «Мерседес» Шермана, а он сам явился моим очам, как только я приблизилась. Обычная улыбка на его физиономии в этот раз отсутствовала.

— Надо поговорить, — сказал он серьезно.

— Что ж, — пожала я плечами, — идемте в дом.

Мы устроились в гостиной, и Шерман спросил без намека на любезность:

— Что происходит?

— Что конкретно вас интересует?

— Меня интересует, какого черта… извини, откуда вдруг такое решение?

— Вы по поводу фирмы? Вам что за дело. Это мое решение. Вот и все.

— Нет, не все. Я адвокат вашего мужа, и он поручил мне…

— Я хочу продать его долю, мне все равно кому. Что здесь особенного?

— Послушайте, дорогая моя, должна быть причина…

— Мне нужны деньги, много. Я могу воспользоваться деньгами, которые мне оставил муж?

— Разумеется. Ответьте, зачем вам вдруг понадобилась большая сумма денег?

— Хочу купить яхту. А еще островок в Карибском море. Каприз взбалмошной бабы. Такой ответ вас устроит?

— Вас шантажируют? — помедлив, спросил Шерман, внимательно глядя на меня. — Кто? С какой стати? Гаевский задавал вопросы, мне следовало бы догадаться… Кто вас шантажирует, Лилия Романовна?

— Вы спятили. Давайте поговорим о моих деньгах.

— О деньгах вашего мужа.

— Вот-вот. Давайте поговорим о его деньгах. Итак, я могу позволить себе яхту?

— Вы можете позволить себе многое…

— Например, продать свою долю?

Он тяжко вздохнул и покачал головой, в его взгляде сквозило неодобрение.

— Дорогая моя, давайте говорить откровенно. Вам срочно понадобились деньги. Если учесть, что до сегодняшнего дня вы ими практически не интересовались, вывод напрашивается сам собой.

— Ваши выводы меня не интересуют.

— Хорошо, — подумав немного, вновь заговорил Шерман. — Не желаете откровенничать, не надо. Хотя женщина вы умная и должны понимать. Шантажист не успокоится и будет доить вас до конца жизни. Что, если жизнь у него окажется долгая? Теперь по поводу вашего сегодняшнего визита к Андрею. Судя по всему, о делах вашего мужа вам действительно ничего не известно. Так вот, из дружеских чувств хочу вас предупредить: что-либо решать самолично вам никто не позволит. И дело тут не в Андрее. Он мелкая сошка и сам ничего не решает. Я довольно ясно излагаю?

— Конечно. Выходит, если я буду настаивать, то отправлюсь вслед за мужем?

— Ах, Лилия Романовна, Лилия Романовна, какой у нас с вами разговор выходит скверный. Точнее, вовсе разговора не получается.

— Вот что, я хочу продать свою долю. Так или иначе, но я это сделаю.

— Если все дело в деньгах, у вас не должно возникнуть проблем. Есть счета в банках, в конце концов, у вас есть недвижимость в Испании. — Он смотрел равнодушно и говорил нараспев, но меня это не обмануло.

— Вы заставляете меня повторяться, — устало заметила я.

— Значит, от вас требуют?..

— Ничего от меня не требуют…

— Я хотел предложить вам помощь. Друзья вашего мужа заинтересованы в том, чтобы у вас не было неприятностей. Они довольно быстро поставили бы шантажиста на место.

— И взамен одного я получила бы целую свору, — не сдержалась я и тут же пожалела об этом.

— Что у них против вас? Неужели все так серьезно? — Лицо его приобрело участливое выражение, а у меня возникло острое желание ударить его по физиономии. Я отвернулась, нервно постукивая пальцами по крышке стола. — Что ж, — после долгого раздумья сказал он, — постараюсь что-нибудь для вас сделать. Хотя это нелегко. Надеюсь, вы понимаете, что получите гораздо меньше той суммы…

— Плевать. Мне срочно нужны деньги.

— Сколько?

— Полмиллиона.

Шерман присвистнул.

— Все даже хуже, чем я думал. Посмотрю, что можно сделать. — Он поднялся и пошел к двери, но вдруг остановился и спросил с улыбкой:

— Так, значит, это все-таки ваших рук дело?

— Что? — стараясь не повышать голоса, поинтересовалась я.

— Вы прекрасно поняли, моя дорогая.

— Подите к черту! — рявкнула я.

Шерман вернулся и вновь устроился в кресле, не обращая внимания на мой гневный взгляд.