Южане и северяне - Хочхоль Ли

Коммунистическая партия в начале своей деятельности опиралась прежде всего на таких людей. С этим фактом пришлось считаться и бывшим господам, которым предстояло поделиться своим богатством.

Глава дома Квандон стал руководителем деревни благодаря поддержке моего отца. Однако чем больше было классовое расслоение, тем больше ухудшались отношения между ними. Между главой деревни и влиятельными односельчанами стали быстро портиться отношения. В борьбе со своими соперниками глава дома Квандон теперь стал перетягивать на свою сторону представителей других кланов деревни. В это же время руководитель деревни стал называться «председателем сельского народного комитета». Несмотря на все усилия новому руководителю не удавалось стабилизировать жизнь в деревне. Напротив, ситуация всё ухудшалась. Дела шли хуже даже в сравнении с событиями 15 августа 1945 года, когда произошло освобождение страны от японского колониального господства.

Изменения происходили очень быстро. Люди не успевали толком понять, что творится вокруг: у них создавалось противоречивое впечатление об этих внезапных переменах. Конечно, все слышали, что Япония потерпела поражение в войне и что прежние лидеры власти ликвидированы. Но это не помогало понять, почему везде красуется портрет Сталина и непонятные идеологические призывы, а вместо японцев пришли русские. Кроме того, крестьянская беднота никак не могла понять, как можно конфисковать землю у хозяина и безвозмездно передать ее бывшим батракам. Им казалось, что это какой-то бред. Но факты — упрямая вещь. Люди своими глазами видели извещения о проведении земельной реформы, где говорилось о бесплатной передаче земли беднякам. Часами они смотрели на эти объявления, радуясь неожиданному счастью. Но с другой стороны, их настораживала эта неожиданная радость. Между ними происходили такие разговоры:

— Раз земля, на которой я работал, передается мне, значит, она становится моей собственностью. Тогда что будет делать бывший хозяин? Он ведь не отдаст так просто свою землю. Кто решит этот вопрос?

— Какой ты непонятливый человек! На что государство? Оно и решит все вопросы.

— Ты действительно так думаешь? Например, старый хозяин рисового поля в Мёнсари, начальник Юн, так легко расстанется с ним? Смотри, из-за такого бестолкового разговора ты можешь лишиться арендуемой земли.

— Ой, невозможно с тобой разговаривать. Тебе же объясняют, что государство гарантирует.

— Государство гарантирует… Да где же это видано, чтобы государственная власть применяла свою силу в таких вопросах?

— Но закон есть закон. И раз он принят, значит, он действует, и вопрос окончательно решен.

— Эх, слушая вас, я не верю своим ушам! Выходит, произошло какое-то чудо. Значит, земля, которую я пахал всю жизнь, отныне станет моей собственностью и мне не надо платить арендную плату?

— Эх, беда с этими неграмотными людьми! Этот вопрос будет обсуждать комиссия по земельной реформе, но преимущественное право на землю принадлежит тому, кто ее обрабатывает.

— А что такое это «преимущественное право на землю»?

— Это значит, что этим правом обладает прежде всего тот, кому она принадлежит.

— Ой, нет, не могу понять, не доходит до меня.

— Знаете что, пока особенно не поднимайте шумиху по этому поводу. Потерпите немного.

Вот так спорили мужики по поводу аграрной реформы, искренне желая разобраться в той сложной ситуации.

Между тем реформа постепенно претворялась в жизнь. У помещиков, владеющих более чем 15 000 пхён земли, конфисковали не только землю, но и весь инвентарь, а самих владельцев высылали за 70 ли от прежнего места жительства. Все перевернулось с ног на голову Собственностью хозяев теперь владели бывшие арендаторы.

Излишки земли изымались также у кулаков и крестьян-единоличников, эта земля безвозмездно передавалась другим крестьянским семьям в соответствии с количеством рабочей силы. Для претворения этого замысла в жизнь в деревне была создана комиссия из семи человек. Таким образом, аграрная реформа принимала весьма радикальный характер. Такого никто не ожидал.

Вместе с тем судьбы некоторых бывших хозяев решались не так круто. Например, в какой-то мере благополучно разрешилась судьба богатой влиятельной семьи в деревне — дома семьи Сок. Согласно предписанию, хозяйство этого дома должно было быть конфисковано, а само семейство — выслано за пределы деревни. Родственники настороженно следили за событиями, ожидая окончательного решения судьбы семейства Сок.

В конечном счете этому дому оставили столько земли, сколько могли обработать члены семьи — 1000 пхён рисового поля и 1300 пхён другой земли. Разбросанные в разных местах владения этого дома в 200 000 пхён перешли в руки мелких собственников, в прошлом арендовавших эти земли. Остальная земля была конфискована. Теперь она находилась в распоряжении деревенской власти. Как выяснилось позже, судьба этого помещика решилась довольно благополучно благодаря вмешательству моего отца. Некоторое время спустя в деревне Хёнчжудон был создан специальный Комитет по распределению земли, в который вошло семь человек. Этот земельный комитет, как и все органы управления, по традиции были созданы на собрании совета старейшин деревни. Однако к этому времени в результате борьбы между кланами фактическая власть в деревне перешла в руки старшего брата Пхунёна, представителя дома Квандон. Бывшие старейшины, сорокалетние члены совета, были отстранены от работы. Эти перемены произошли в один момент.

В состав новой Комиссии по распределению земельной собственности вошли два человека лет сорока, двое тридцатилетних, представитель другого клана — Пак Ильсон, двадцатитрехлетний Пхунён и еще один парень — Сучан из дома Кильмён. В составе комиссии не осталось ни одного из прежних членов, кроме одного представителя дома Квандон. Большинство членов земельной комиссии были выходцами из простого народа. Однако особого энтузиазма в своей работе они не проявляли. Казалось, они чего-то опасались или не были уверены в правоте своего дела. Порой некоторые из них даже не являлись на заседания комиссии. Например, был такой случай. Ответственному сотруднику, направленному для того, чтобы следить за работой комиссии, пришлось лично доставлять одного из членов комиссии на заседание. Через всю деревню он шел в красной нарукавной повязке к дому не явившегося на заседание крестьянина… Этим беспечным членом комиссии был представитель дома Кэттуру. Подобная работа была непривычна для него, он был растерян и испуган. Хотя на второе заседание он явился уже довольно бодрым. О нем ходили разные слухи: будто не было у него желания работать в комиссии, и потому, мол, он упрямился или набивал себе цену… Односельчане сочувственно относились к нему, хоть и осуждали за беспринципность.

Также люди много судачили по поводу перераспределения земли. Больше всего жителей деревни интересовало, правда ли, что право на владение землей действительно передадут бывшему арендатору и как будет учитываться количество рабочей силы в семье. При этом каждый, конечно, думал, как бы отхватить лучшие куски земли, освободившиеся после раскулачивания бывших хозяев и после конфискации излишков у мелких собственников.

В ходе земельной реформы судьбы крупных помещиков сложились по-разному. У одних имущество безоговорочно отбирали. Другие по счастливой случайности не разделили столь суровую участь. Так, родоначальник дома семьи Сок, крупный помещик, не был выслан за пределы места жительства благодаря поддержке ответственного чиновника по имени Ан Саниль. Этот чиновник осуществлял общее руководство над проведением земельной реформы в трех объединенных деревнях. Кстати, за несколько месяцев до освобождения страны он работал под руководством моего отца — был секретарем объединенной сходки трех деревень. Мой отец в то время занимал должность руководителя крестьянского комитета — его рекомендовали на собрании родственники-односельчане. До образования объединенной деревни под названием Сансучжон руководителем моей родной деревни Хёнчжудон был хозяин дома Квандон. Этот дом был хорошо известен как дом старосты.

Между разными группировками происходила ожесточенная борьба за должность руководителя объединенной деревни. Первоначально кандидатом на эту должность был выдвинут крупный помещик из верхней деревни. Его двоюродный брат был начальником волостной канцелярии при японцах до 1945 года. Деревня Хёнчжудон выдвинула свою кандидатуру. В конечном счете победу одержал мой отец.

К тому времени старший брат Пхунёна, хозяин дома Квандон, уже не был старостой деревни. Ему приходилось довольствоваться тем, что по вечерам он готовил угощения для японских офицеров, постоянно наведывающихся к нему.