Головорез - Майкл Слэйд

Химик зашагал по берегу вокруг мыса. Слева от него холмы тянулись до находящегося над ним УБК. Достигнув южной оконечности, он остановился, чтобы отхлебнуть кофе. Пар клубился вокруг него, словно обрывки утреннего тумана.

На другом берегу реки Фрэзер просыпался Ричмонд. Ранние птицы взлетали и садились на Си-Айлэнде. Огни машин на мостах напоминали электрические жемчужины, уже слегка потускневшие в утренней суете. Площадка предприятия выглядела чёрным провалом на берегу.

Глядя на строительную площадку, химик нахмурился. Остановить это безумие было его манией. Сегодняшнее правительство ничего не сделало бы инвестору даже при нарушении им законов, лишь бы плата была достаточной. Фанквань Чжу предложил необходимую сумму, и, соответственно, правительство превратилось в марионетку на ниточке.

Уже несколько месяцев химик толковал о вредных эффектах. Фабрика медикаментов на реке могла вызвать мутации в популяции лосося. Когда люди едят такого лосося, они тоже могут отравиться гормонами роста, половыми гормонами и Бог весть чем ещё. Гормоны в пище уже повлияли на наступление периода плодовитости. Скоро девочки будут способны забеременеть в восемь лет.

"Фанквань Чжу Фармасьютикал Инк." не имеет никакой программы по предотвращению сброса отходов в реку Фрэзер. Предлагаемое предприятие создаст тысячи новых рабочих мест. Выигрыш и проигрыш от строительства оценивался «фифти-фифти» для всех заинтересованных сторон, это являлось такого рода азиатскими инвестициями, которым нынешнее правительство склонно было содействовать. Спасибо тебе за твои письма, которые останутся в досье.

В Ванкувере стало активным движение "Гринпис". К настоящему моменту химик сосредоточил свои интересы в области права. Сегодня в полдень, в частности, он собирался встретиться с юристом, который выиграл несколько сложных процессов.

Результаты опытов в лаборатории химика обеспечили бы необходимые доказательства.

Бам!.. Бам!.. Бам!.. – Брёвна ударялись друг о дружку.

Устье реки Фрэзер использовалось для сплава строевого леса. Бок о бок плавучие брёвна вытянулись вдоль Рек-Бич. Дождь, ливший все последние дни, прекратился, чего нельзя было сказать о ветре, колеблющем воду и раскачивающем брёвна, словно галеоны в проливе. Верёвки, связывающие некоторые брёвна, были слишком слабыми.

Панки, схватившие химика, застали его врасплох. Когда он споткнулся о бревно, загораживающее берег, железные пальцы схватили его вскинутые руки; ассистент профессора мельком заметил чёрную кожу над чёрными джинсами. Руки его пленителей были покрыты китайскими татуировками, а уши были пронизаны небольшими серьгами.

Банг!.. Банг!.. Банг!.. Брёвна тёрлись друг о дружку, просвет между ними открывался и закрывался, словно пасть.

Когда брёвна разошлись, панки сунули его туда, удерживая его за кисти по грудь в воде.

Потребовалось только одно сжатие, чтобы раздробить его рёбра; осколки вонзились в его внутренние органы, словно пики.

Сила сжатия перерезала учёного пополам.

Кормом для рыб обе половинки скользнули под брёвна.

ТРИ МОЗГА, ОДИН РАЗУМ

Подступы к Британской Колумбии

8:51 утра

Кэрол посмотрела вниз, на акульи зубы Северного Каскада. Она могла видеть Олимпийский полуостров, Сиэтл, Маунт-Рэиньер. А выше были видны снега Канады.

В 1962 году её семья путешествовала по Скалистым горам: они посетили Банф, озера Лузы, Йохо и Джаспер. По дороге домой они остановились в Оконагане, проведя ночь в "Дью Дроп Инн" на берегу озера Скаха. Местные ребятишки разожгли костёр на берегу и поджаривали корни алтея на заострённых прутиках, пугая при этом друг друга страшными историями.

– Привет, – сказала Кэрол.

– Привет, – ответили они ей хором.

– Не возражаете, если я сяду рядом?

– Кто-нибудь, дайте ей прут.

Тощий коротышка с прыщами протянул ей свой.

– Откуда ты? – спросил прыщавый.

– Амарильо, Техас. Чем вы занимаетесь?

– Играем в одну игру.

– Можно мне тоже поиграть?

– У тебя есть деньги?

– Один доллар.

– Ладно.

– Как называется эта игра?

– Какая ты вонючка!

– Как вы в неё играете?

– Ты в игре?

– Да.

– Тогда гони свой бакс.

Она достала из кармана смятую купюру и опустила в кружку. Один из канадцев забрал её.

– Мой батя говорит, что наши школы лучше, чем ваши, – сказал Прыщавый. – В десять раз лучше, говорит мой батя. Он говорит, что вы стоите, прижав руки к сердцу, уставившись на свой флаг и думая, что вы лучше всех. Он говорит, что вы кучка пустоголовых холоднокровных латинян.

– Что такое холоднокровные латиняне?

– То, чем ты являешься, тупица.

– Это неправда. У нас хорошие школы.

– Да? Ну-ка, посмотрим. Какая ты вонючка?

Обиженная, Кэрол отдала ему прутик.

– Вашингтон был вашим первым президентом. Если они учили тебя в школе не ерунде, назови нашего первого премьер-министра.

Она не знала.

– А теперь на деньги, – сказал Прыщавый. У вас пятьдесят штатов, а у нас десять провинций. Спорим, я могу назвать больше штатов и их столиц, чем ты – наших. В пять раз больше. Это честное предложение.

Пока Прыщавый тарабанил названия, остальные вели счёт. Он ошибся на Конкорде, Нью-Хэмпшир, на счёте девяносто девять.

– Ладно, Техас. Твоя очередь, – злорадно произнёс он.

Когда Кэрол назвала девять из двадцати, все засмеялись. О таких местах, как Фредриктон и Чарлоттетаун, она никогда даже не слышала, и думала, что Калгари является столицей Альберты.

– Хотишь попробовать с королями Англии? – спросил Прыщавый.

На следующий день её семья выезжала, а другая семья – из Утахи – въезжала.

Кэрол подслушала, как местные мальчишки строили планы.

Они называли эту игру вовсе не "Какая ты вонючка".

Они называли её "Тупоголовые янки".

– Ты удивительно молчаливая.

– Просто я думаю, – ответила Кэрол.

– О чём? – спросил Цинк.

– О том, как я была здесь в последний раз.

Самолёт пересёк границу и шёл на посадку. Когда он развернулся над Джорджия-Стрэйт, чтобы подлететь к Си-Айленду со стороны моря, она рассказала, как Прыщавый посадил её в лужу двадцать пять лет назад.

– Наверное, он изучил атлас, – сказал Чандлер. – Хорошо, если я смогу назвать пять американских столиц.

– Дело в том, что это продолжает меня задевать и сегодня.

– В школе меня всё время задирал один малый, его звали Скотт. Я надеялся, что однажды смогу начистить ему физиономию.

– Сопливый маленький ксенофоб.

– Можно сказать и так. Канадцы никогда не бывают так счастливы, как тогда, когда они жалуются на янки. Если вы не посягаете на нашу землю, то это наша нефть или вода. История этой страны зиждется на страхе перед Штатами.