Головорез - Майкл Слэйд

– Убийца забрал что-то, – сказал Джордж. – Рассеченное горло Максвелла залило его стол кровью. Видите чистый участок, откуда что-то забрали? Он по размерам приблизительно соответствует почтовому конверту.

ДеКлерк осмотрел участок, чистый от крови, затем глянул на стену.

На ней был символ, нарисованный кровью:

КОМНАТА ВОСТОК/ЗАПАД

11:33 пополудни

Комната Восток/Запад "Фанквань Чжу Фармасьютикал Инк." занимала верхний этаж самого высокого в городе здания. Восточное окно смотрело на Запад, Западное – на Восток, что было рассчитано специально на жителей Гонконга. Кроме того, Восточное окно приветствовало Восток, лежащий за Английским заливом, островом Ванкувер и бушующим Тихим океаном. Под Западным окном у их ног лежала Канада, склонялась в покорности Голд Маунтин. Окна были продолговатыми, в соответствии с фэн-шуй так, чтобы сквозь них было видно как "дракон купается в своей гавани".

Восточная стена была увешана китайскими акварелями, Западная стена – картинами Группы Семерых. Между ними простирался ковёр из чистого шелка, на котором стоял стол для гостиной и восемь стульев. На столе находилась модель предприятия, в настоящее время возводимого на берегу реки Фрэзер. Центр ковра украшал даосский символ "инь-янь":

Как говорили некоторые белые, он напоминал головастиков, сплётшихся друг с другом так, что они образовали число "69".

Под Западным – Инь – окном наклонная стеклянная крыша здания суда блестела словно тёмная кожа. Неясное движение под её скатом указывало на текущую там жизнь. Красные и голубые полицейские мигалки, окружающие суд, соперничали с кричащим неоном Театрального проезда.

Мартин Кван наблюдал из Западного окна.

Рядом с ним стоял его брат.

ТОТ-КОТОРЫЙ-СВЯЗЫВАЕТ

Пинто-Хорс-Баттс, Северо-Западная Территория

воскресенье, 28 мая 1877 г., 10:10 утра

Генерал Шеридан ободрал как липку все гарнизоны армии США от Канады до Техаса, забрав всех имеющихся в распоряжении людей, до единого человека. Таким образом, вскоре после Последней Стоянки, его кавалерия преследовала сиу по югу штатов Монтана и Дакота. В течение последних одиннадцати месяцев "мокассинный телеграф" доставлял известия конной полиции, его гонцы покрывали триста миль между Фортом Уолш в Канаде и Блэк-Хиллс. В апреле пришло известие, что сиу переправились через Миссури, чтобы проследовать до Уайт-Мад-Крик. В следующем сообщении говорилось, что они находятся к юго-востоку от Сайпресс-Хиллс. Затем позавчера разведчик ворвался в форт с новостью, что Сидящий Буйвол находится поблизости от Пинто-Хорс-Баттс. Если это было правдой, то дикари пересекли "границу карантина", подрывая авторитет конной полиции. Через час Уолш и с ним шесть человек галопом выехали из форта.

В этот день солнце подарило чудесное весеннее утро. Оно сияло высоко над головой в безоблачном небе. Пока краснохвостые ястребы кружили над противником, Уолш и его уланы ворвались за ограду из пик, которая отмечала индейский лагерь.

Женщины, растягивавшие шкуры, чтобы высушить их на солнце, прекратили работу.

Мальчишки с игрушечными томагавками прервали игру. Старик, присевший в тени типи, пробормотал какие-то эпитеты. Воины наблюдали за их лошадьми, готовые вскочить на ноги.

Прежде чем ворвавшиеся остановили своих лошадей, собралась плотная толпа.

– Спешиться, – приказал Уолш, соскальзывая с седла. Пока его эскорт спешивался, он отряхнул свою форму. – Делать, как я, – сказал он, становясь на землю.

Суперинтендант Джеймс «Боб» Уолш походил на мушкетёра. Человек надменного темперамента и отчаянный всадник, он был эквивалентом Кастлера в Канаде. Отличие между ними заключалось в служении Британии: в тонкой красной линии, бремени белого человека – слуги Короны. Сегодня Уолш был одет в норфолкский мундир, обшитый золотым шнуром, белые бриджи из рубчатой материи, рукавицы для фехтования и белый пробковый шлем Северо-западной конной полиции. На его лице доминировали густые чёрные усы, а подбородок украшала узенькая полоска бороды.

Перед индейцами он любил стоять, уперев одну руку в бедро, а другую положив на эфес своей кавалерийской сабли. Так, должно быть, стоял Веллингтон под Ватерлоо.

Вскоре толпа расступилась, чтобы пропустить трёх разрисованных воинов. Скальпы на их оружии показывали, что они были важными вождями.

– Спроси-ка у этого его имя, – сказал Уолш Луису Лавалю.

Разведчик задал вопрос и перевёл ответ.

– Я Пятнистый Орёл Тетонов, безлукий. Вы находитесь в лагере Сидящего Буйвола.

Уолш приказал своим людям удалиться и поставить палатки.

– Скажи ему, что я хочу говорить с Вождём Вождей.

Прежде, чем Лаваль смог перевести, сквозь толпу прошли двое мужчин. Младший, обнажённый до пояса, заплетал свои волосы в косички. Он был вооружён похожим на косу томагавком с тремя лезвиями.

– Я – Лёгкое, – перевёл Лаваль. С пояса индейца свисало около десятка скальпов.

Второй был старше и шёл, прихрамывая. Его опалённое солнцем лицо было иссушенным и морщинистым. Скулы у него были высокими и выступающими, тонкие губы – решительно сжаты, кожа ниже челюстей была гладкой, несмотря на возраст.

– Ого, – сказал Лаваль, – Сидячий Вол собственной персоной.

– Что они делают? – спросил Лающий Волк у своей сестры.

– Ждут. Буйвол говорит, – ответила Солнечный Огонь.

В тридцати футах от палатки, из которой наблюдало двое кри, Сидящий Буйвол дотронулся до орлиных перьев в своих волосах.

– Разве мы не шагонош – союзники? – задал он риторический вопрос. – Разве Великий Отец не приветствовал нас, когда мы сражались с американскими восикуш, отступниками, во время Революции? Разве король Георг не давал нам медали, чтобы закрепить мир?

– Вчера, Вождь С Белым Лбом…

Он повернулся к Уолшу. – …белые люди охотились за мной, как за диким зверем из-за моей крови.

Сегодня…

Сидящий Буйвол обратился к толпе. – …белые люди раскинули свои шатры рядом с моим. Могут ли шаганош оскорблять меня в моём лагере? Нет…

Он снова повернулся к Уолшу. – …потому, что Вождь С Белым Лбом предлагает свою руку мира. Сегодня моё сердце преисполнено радости и скорби. Радости потому, что я встретил белых людей, чьим словам я верю. А скорби потому, что они лишают меня моей силы.

– Лакота, – сказал Сидящий Буйвол, обращаясь к толпе, – трава, где живут шаганош, не окрасится кровью. Для подтверждения этого я зарыл своё оружие за границей.

– Вождь С Белым Лбом, – сказал он Уолшу, – знай, что мое сердце преисполнено добра, кроме маленького его уголка, где находится мини-ханскапи. Мы оставили ту сторону потому, что не могли заснуть. Большая Женщина добра к своим детям и держит их в мире. Мы пришли, чтобы наши дети могли спать, ничего не опасаясь.