Корейский излом. В крутом пике - Александр Александрович Тамоников

Летчиков по настоянию врачей периодически отправляли в дом отдыха, находившийся в городе Дальнем, для укрепления тела и духа, но Лопатиников сбежал оттуда до окончания срока пребывания, сказав, что все это ерунда, что такой отдых, может быть, и снимает физические нагрузки, а вот моральные нет.

«Кому как», – подумал Колесников, выслушав командира звена. Сам он этим санаторием ни разу не пользовался.

– Что будем делать? – задал резонный вопрос Лопатников.

– Мозги вправлять. По-свойски. Придержи его.

Лопатников, подойдя к Мишину, неожиданно обхватил его сзади, а Колесников влепил ему увесистую оплеуху. Потом еще и еще.

– Очнись, лейтенант. Ну-ка, посмотри на меня.

Глаза у Мишина просветлели, взгляд стал осмысленным.

– Ну что там с ним? Отпускать? – спросил из-за спины Лопатников.

– Отпускай. Вроде, мозги на место встали.

Лопатников разжал руки, а Павел схватил Мишина за голову и начал натирать ему уши.

– Ребята, что это со мной? Наваждение какое-то, – забормотал тот, уставившись на Колесникова испуганными глазами.

– Что-что… С катушек съехал, – пояснил Колесников.

– Может, у него белая горячка? Нажрался водки… – предположил Лопатников.

– А где бы он ее взял? Вчера сто грамм выпил за ужином и отправился спать. Это не белая горячка, это хуже, это комплекс бессмертия. – Колесников на пару секунд задумался. – Все. Пошли в санчасть. Доктор разберется, что с тобой.

Врач находился у себя в кабинете и что-то записывал в журнал, периодически макая перо в чернильницу. Даже не взглянув, кто пришел, он спросил.

– Чесотка, простуда?

И лишь потом оторвался от своей писанины и посмотрел на вошедших офицеров.

– Нет, тут другое. Он того…

Павел крутанул пальцем у виска и кивком указал на Мишина.

– Ну, я же говорил, что ему пора в дом отдыха! – вскипел врач. – А теперь уже поздно – его надо в Союз отправлять и в спецклинику. Отвоевался.

– Доктор, я не хочу в Союз, я согласен на дом отдыха. Выписывайте направление, прямо завтра и отправлюсь, – пробормотал Мишин, умоляюще глядя на врача.

Тот подумал и согласился:

– Только никаких полетов. Проследите, товарищ майор.

Но так и не успел Мишин доехать до санатория, он даже не успел покинуть территорию части.

Двенадцатого апреля Кожедуб зашел в свой кабинет и, расположившись за рабочим столом, начал просматривать план мероприятий, подготовленный начальником штаба. Форточка была открыта, с улицы раздавалось чириканье воробьев и крики галок. «Весна настала, птички поют…» Его благостные мысли прервал резкий звонок телефона. Звонили из группы управления.

– Большая группа самолетов противника идет в нашем направлении, не менее ста самолетов – бомбардировщики под прикрытием истребителей.

Полковник Кожедуб предполагал подобные варианты развития событий и заранее предусмотрел ответные меры. «Игры в самолетики закончились». Он немедленно созвал военный совет, куда входили начальник штаба, командир обоих полков и старшие офицеры летного состава. Через три минуты все находились в кабинете командира. Кратко объяснив возникшую ситуацию, Кожедуб скомандовал:

– Поднимайте всех. Готовность номер один всей дивизии.

– Всех? – удивился один из командиров полков. Готовность всей дивизии до сих пор объявляли разве что в учебных целях.

– Всех! Что-то неясно? На земле одна дежурная пара. Выполнять!

Офицеры, хорошо изучив характер комдива, понимали, что приказы, отданные таким тоном, предполагают немедленное и безусловное их выполнение. Никакие особые обстоятельства в расчет не принимаются, а виновные в недостаточной оперативности будут строго наказаны. Все устремились к выходу.

Кожедуб схватил телефонную трубку, вышел на коммутатор и связался с командиром авиакорпуса. Тот, выслушав доклад, одобрил действия полковника и сказал, что чуть позднее подключит к операции соседнюю часть.

Тревожно завыла сирена. На территории дивизии началось движение. Личный состав занимал свои места в соответствии с инструкцией. Регулярные тренировки выработали безусловные действия без каких-либо раздумий. Даже выскочивший из столовой повар в колпаке, судорожно жестикулируя, отдавал какие-то указания двум солдатам из хозяйственного взвода.

Колесников, прибежав в гостиницу, немедленно собрал у себя командиров звеньев.

– Сотня самолетов противника. Непонятно, куда направляются. Будем встречать без всяких выяснений. Мы в первом эшелоне. Порядок взлета: сначала я с Иноземцевым, следом Лопатников, потом Полонский. Вопросы есть? Вопросов нет. Вперед!

Как только пилоты оказались в своих самолетах, прозвучала команда на запуск и взлет. Несколько машин уже находились на спаренной взлетной полосе и вскоре начали движение.

– К взлету готов…

– К взлету готов…

Взлет, взлет, взлет…

Все самолеты дивизии Кожедуба в составе двух полков, набирая высоту, устремились навстречу неприятелю. Высота пять тысяч метров, семь тысяч метров… Справа узкая голубая лента воды. Это река Ялуцзян. За ней Северная Корея. А вот и широкая излучина, значит, скоро переправы. Поступила команда «Занять боевой порядок».

Павел сквозь прорехи в облаках наблюдал горы, поросшие по склонам лесом и с голыми вершинами. Они ему напоминали головки толстых снарядов. Он думал о предстоящей схватке и прикидывал тактику, опираясь на недавний опыт боев с большим количеством самолетов. А еще его беспокоил лейтенант Мишин, который вместо дома отдыха вылетел в составе эскадрильи на задание. Он как-то упустил этот момент, а Лопатников по какой-то причине не запретил.

По радиосвязи передали: «Противник близко, бомбардировщики идут ромбами из четырех звеньев по три самолета, за ними, повыше, десятки истребителей прикрытия, предположительно, «Тандерджеты» и «Шутинг Стары». Передовая группа подлетает к району Тецузана».

Вскоре, находясь в первом эшелоне, Колесников и сам увидел множество черных точек, появившихся из-за горизонта. «Стая птичек», – подумал Павел, глянул на приборную панель и отдал команду:

– Вижу противника. Увеличить высоту на тысячу метров! Вижу ромб с «крепостями», прикрывают восемь «шутеров». Саша, атакуй, пока остальные не подошли. Я сзади в прикрытии. Остальным звеньям – атаковать на больших скоростях и с разных направлений.

Накануне Иноземцев поругался со своей очередной пассией по имени Таисия, медсестрой из санчасти. В отличие от прежних мимолетных увлечений, эта девушка привязала его к себе накрепко, и, против своей любвеобильной натуры, он ей не изменял и обещал жениться. Когда время придет. А тут она сама предложила заключить брак немедленно, мол, мало ли что с тобой может случиться, а тут оформим отношения официально и поживем как люди, не скрываясь, а не как собаки на случке. Иноземцев вспылил, мол, рано ты меня хоронить собралась, и теперь, летя над облаками, он думал, что всякое может быть. Таисия была права, и следовало бы… «Не было печали, черти накачали. А черти – вот они!»

Поступила команда на атаку. Доложив Колесникову об обнаруженных целях, Иноземцев с ведомым пошел на «Боинги», оставив троих своих, чтобы сковали передние «шутеры». Скованные навязанным боем истребители дали возможность Иноземцеву лихим виражом обойти передовое звено прикрытия, потом резко подняться вверх и кинуться вниз.

«Ближе, еще ближе. Получай!»

Заработали пушки. «Боинг» загорелся, вывалился из строя и развернулся в сторону залива. Но уйти ему не удалось – подоспевший ведомый Иноземцева добил его очередью. Бомбардировщик вошел в пике и врезался в землю. Иноземцев, сделав «свечку» и разворот влево, увидел,