Тайна Ночи Свечей (СИ) - Дьюк Эйвери

Чем дальше продвигалась процессия, тем сильнее досаждал Злой ветер. Его совершенно не привлекала отобранная у статуи свеча. Весь свой интерес он сосредоточил на мантии Эйнара, в особенности на широком капюшоне. Приходилось все время придерживать его рукой и надеяться, что такое странное поведение, обычно не свойственное величавым и спокойным храмовникам ордена Опаленных, не привлечет подозрительных взглядов.

Оставалось пройти совсем немного до того места, где можно было свернуть на библиотечную аллею, ведущую к большим кордским архивам. Тера еще четыре месяца назад умудрилась выкрасть план главного храма и чертежи построек, соединявшихся с ним подземными ходами. Этот путь представлялся самым безопасным и легким. Во время Ночи Свечей в архивах не оставалось ни души, разве что смотритель мог по какой-то причине не пожелать присоединиться к празднику, но это вряд ли. Эйнару оставалось пройти по пустынным коридорам, спуститься на подземный этаж и подняться по тайной лестнице, ведущей прямиком на крышу главного храма. Но судьба не любила легких путей, ей вечно хотелось подкинуть кому-нибудь неожиданных неприятностей, поэтому впереди Эйнара поджидал большой и очень неприятный сюрприз.

Целая толпа храмовников, одетых точно так же, как и он сам, перегораживала проход в аллею. Все они что-то бурно обсуждали, размахивая руками и косясь в сторону шествия так, будто идущие были виноваты во всех смертных грехах разом. Становилось понятно, почему на пути к храмовой площади встретилось так мало членов ордена Опаленных, все они собрались здесь. И что еще хуже, помимо них, в свете ритуальных свечей, отчетливо виднелись редкие фигуры в бордовых платьях. Слепые прядильщицы покинули стены главного храма и теперь настороженно вглядывались в проходящих мимо них участников шествия. Видящие нити, выискивали кого-то среди идущих. Эйнар даже не сомневался — кого именно. До прядильщиков наконец дошло, что враг может быть совсем близко и они решили воспользоваться самым верным средством, раз уж подвели камни чистых помыслов. Видящие суть, не могли проглядеть преступника, сколько бы фиолетовых мантий тот на себя не натянул. Следовало немедленно разработать новый план. Одного взгляда видящей нити, могло хватить на заключение Эйнара в крепость до конца дней или, что вероятнее, на короткое, безрадостное свидание с тонкой пеньковой госпожой.

— А, чтоб вам, — в сердцах прошипел лис, чем моментально привлек внимание впереди идущих. Они со страхом уставились на него, выжидая продолжения реплики, но Эйнар упорно делал вид, будто ничего не говорил и двуликие отвернулись, решив, что им послышалось.

Расстояние до аллеи сокращалось, приближая момент неминуемого разоблачения. Эйнар лихорадочно озирался по сторонам, выискивая путь к отступлению, но его, как на зло, не находилось. Вокруг были одни лишь молчаливые статуи и ритуальные свечи.

Беглый взгляд зацепился за одну из свечей и тут же переместился на неприметную ручку люка. Она была оттопырена и отличалась от других таких же, поворотом под непривычным углом. Как Тера ни старалась, она так и не смогла отыскать чертежи, включавшие возможные подземные ходы, берущие начало от подножий некоторых из статуй Верховных. Что находилось под этими люками, оставалось неразрешимой загадкой. Но едва ли, сокрытое у ног бывших Верховных Корды, могло оказаться страшнее, чем толпа разъяренных прядильщиков, до которых оставалось рукой подать.

Взглянув на аллею в последний раз, Эйнар решительно шагнул в сторону. Пользуясь прикрытием статуи Трюд — прошлой Верховной Корды, лис ухватился за кованую ручку люка, приподнял его и не размышляя ни минуты, скользнул в темноту, прихватив с собой еще парочку светящихся шаров. Чтобы ни ожидало внизу, ему хотелось увидеть это собственными глазами.

Глава 10.1 Подземелье

Очутившись в глухой, непроглядной темноте, начинаешь понимать, что из веры в страшные сказки о жутких местах, переполненных чудовищами и злым колдовством, вырасти невозможно. Старинные страхи обязательно найдут подходящий момент и вернутся, принеся с собой забытые воспоминания о том, что так сильно пугало в детстве. Когда-то давно, от них еще могли уберечь маленькая ночная лампа и надежное теплое одеяло. Стоило лишь попросить не гасить храбрый огонек и завернуться поплотнее, как обрывки памяти теряли власть и прекращали пугать видениями из прошлого, подпитанными фантастическими вымыслами.

Но как спасаться, если хранившая сон лампа, перекочевала на чердак покинутого дома, а старенькое одеяло стало слишком мало, чтобы укрыть от всех бед мира, давно повзрослевшего мальчишку?

Всего на минуту Эйнару показалось, что он вновь оказался на острове Колдери, в том самом злополучном дне, с которого начинались его разрозненные детские воспоминания. Мор начисто лишил лиса памяти о родном доме и будто в насмешку, оставил лишь один единственный кошмар о мертвых островитянах, зверском холоде и царящей повсюду безнадежной тишине. Вспоминать о том далеком времени совсем не хотелось. Хотя судьба и проявила тогда свою благосклонность, приведя к нему на помощь госпожу Видалис, чувство одиночества и бессилия навсегда отпечаталось в памяти и не позволяло забывать о том, каково это — захлебываться в вязком ужасе и уже не надеяться выплыть на поверхность.

Эйнар сумел выжить и давно перестал быть тем маленьким, насмерть перепуганным лисенком, из-за чьего еженощного, душераздирающего крика было невозможно спокойно спать не только в их доме, но и в паре соседних. Лис вырос, возмужал и научился справляться с любыми сложностями. Временами подсознание затевало с ним свои жестокие игры, но он с честью выходил из них победителем и больше не нуждался в чьей-либо помощи или опеке.

Первые шаги по склизкому каменному полу подземелья дались нелегко. Навязчивые образы окоченевших трупов мешали свободно переставлять ноги. Эйнару казалось, что он вот-вот споткнется о тело, обезображенного болезнью мертвеца и рухнет в колючий, пропитанный кровью снег. Волны воспоминаний о Колдери все продолжали накатывать и безжалостно биться о камни с трудом восстановленного спокойствия.

Узкий сырой коридор давил на плечи гнетущей атмосферой и уводил все глубже под землю. Стены, сложенные из грубых небрежно пригнанных камней, поросли липким, мохнатым растением. Блеклые маленькие листья кололи пальцы всякий раз, как лису приходилось касаться стен. Дышать с каждым шагом становилось все тяжелее и тяжелее. Захваченные на поверхности ритуальные свечи, сникли и потускнели, им было не под силу разогнать тьму, засевшую прямо под священной храмовой площадью.

Эйнар дошел до конца длинного петляющего коридора, остановился и облегченно перевел дух. Просторная галерея с высокими стрельчатыми сводами представлялась ему обманчивым миражом, неожиданно возникшим посреди голой пустыни, пока обезумевший от жажды путник, нехотя прощался с неприступной линией горизонта. Сверху, сквозь узкие щели, струился мягкий свет. Сырой холод остался за пределами витой, полукруглой арки, отделявшей каменный коридор от величественного зала. Воздух здесь казался чистым и легким. Но радость лиса оказалась преждевременной. Красивый зал был очередной насмешкой прядильщиков. Эйнару предоставлялся щедрый выбор из пяти направлений, уводящих в разные стороны и вот они уже ничем не отличались от того мерзкого туннеля, который он только что с радостью покинул.

Отдергивая тяжелые занавеси одну за другой, Эйнар все отчетливее убеждался в предусмотрительности прядильщиков. Ни единого знака, указывавшего, куда ведут неприглядные ходы, не обнаружилось. Все те же грубые камни, облепившие их мерзкие растения и неотступный запах сырости, пропитавший подземелье сверху донизу. Как на зло, ни малейшего сквозняка, способного указать верную дорогу наружу. Складывалось впечатление, будто воздуху и теплу строго настрого запретили покидать галерею. Попытки рассмотреть хоть что-то, находящееся за границами света, так же не принесли желаемых результатов.

Оставалось отправиться в один из проходов наугад, но Эйнара совершенно не прельщала возможность заблудиться или, чего доброго, угодить в скрытую изощренную ловушку, рассчитанную специально на таких незваных гостей, как он.