Повесть о граффах - Даша Клубук

заверить, что за всю свою жизнь Нильс еще не спешил куда-либо с таким рвением. Вскоре он начал пропускать и наши светские четверги, хотя раньше всегда на них присутствовал. Вскоре и ночевать стал приходить через раз. Я всерьез забеспокоился. Однажды, уже весна была, я зашел в его комнату, пока Нильс был в отлучке. В нашей семье не принято заходить в комнаты родственника без спроса. Комната члена семьи Кроунроул – почти как святилище, оскверняемое любым прикосновением чужака. И потому все, что я мог себе позволить, это смотреть, без малейшего касания к вещам. Сначала ничего подозрительного я не заметил, в комнате брата был страшный бардак. Но скоро мое внимание привлекла прикроватная тумба – единственная поверхность во всей комнате, которая оставалась не заваленной мусором. Подойдя ближе, я увидел лежащий на тумбе одинокий предмет: овальные часы на цепочке. Циферблат часов был усыпан странными символами, разобрать которые я не смог. При виде этих часов я сразу понял две вещи. Первая – эти часы были очень древними, второе – эти часы были очень дорогими. Я не удивлюсь, если узнаю, что часы принадлежали кому-то из граффеорских монархов. Своей находкой я сильно заинтересовался. Я знал, что на подобный раритет у Нильса не было денег. Откуда у него такая драгоценность? Через пару недель я снова зашел к нему в комнату, и на этот раз тумба оказалась пуста. Тогда я решил обратиться напрямую к Нильсу и задать ему откровенный вопрос – откуда у него такие часы.

– И что он ответил?

– Ничего. Вместо ответа он назвал меня предателем. За то, что я посмел зайти в его комнату. Так и разошлись. После этого случая Нильс со мной не разговаривал. А в конце весны…

Филипп посмотрел на Миру.

– В конце весны Нильс пришел ко мне, – продолжила Мира в своей обыкновенной торопливой манере, из-за чего Ирвелин пришлось слушать вдвое внимательней. – Сначала он потребовал от меня обещания: то, что он сейчас скажет, не дойдет до Филиппа. Я возмутилась, но обещание все же дала. Я думала, что сейчас узнаю, где же Нильс пропадает. Потом он сказал, что приглашает меня на какую-то церемонию. Сказал, что у меня есть уникальная возможность стать членом какой-то группы… Не помню точной формулировки. Ответила я ему ультиматумом – пока он подробно не расскажет, что это за группа такая и где все это время он пропадает, ни на какую церемонию я не пойду. Он сказал, что у него нет права что-либо распространять, пока я сама не приду к ним. Замкнутый круг, в общем. Мы повздорили, и он ушел. Пару дней я сомневалась, а потом пошла к Филиппу и выложила все, что услышала от Нильса. И тогда мы решили устроить что-то вроде ловушки. Дождались, когда Нильс вернется домой, и вместе с Августом настигли его в комнате. Мы ждали объяснений. Мы боялись за него.

– Разумеется, ничего путного он нам не сообщил, – отозвался Август. – Лишь разошелся сердитой тирадой о том, что никому из нас нельзя доверять. А потом…

Август осекся и посмотрел на Филиппа. Тот уставился в стол и отстраненно произнес:

– Потом он сказал, что наконец-то обрел настоящую семью, что его кровная родня – гниль, угнетающая своим смрадом все, к чему ни прикоснется. Сказал, что мечтает отречься от имени.

Мира, занимающая место справа от Филиппа, с готовностью накрыла своей ладонью его ладонь. В ее памяти мелькнуло воспоминание, которое, как ей кажется, она забудет не скоро: двое братьев, некогда стоявших друг за друга горой, вцепились в ожесточенной драке. Первым набросился на брата Филипп, а Нильс, растерявшись лишь на миг, ответил. Черноволосые, озлобленные, они бросали друг в друга удар за ударом, раздирая в кровь костяшки пальцев. Грудь Филиппа беспрерывно вздымалась, его глаза заполонила бешеная пелена, а тело без остановок кидалось на тело брата. «Прекратите, сейчас же прекратите!» – кричала Мира, а Август усиленно пытался их разнять, хватая за плечи то одного, то второго, и вскоре, получив случайный удар под ребра, отстранился.

– Мы повздорили, – сказал Филипп, потирая свой сломанный нос. – В тот же вечер Нильс собрал свои вещи и ушел. С тех пор я его не видел.

Подоплека сломанного носа Филиппа была отныне ясна, а семейная драма оказалась куда серьезнее, чем Ирвелин предполагала вначале. После услышанной истории Ирвелин задумалась, и отнюдь не о Нильсе и его таинственном занятии, а о Филиппе. В детстве Агата Баулин говорила ей, что Филипп из знатных, но на этом ее знания о его семье ограничивались. Да в детстве и не важно, кто ты и откуда, и Ирвелин запомнила Филиппа как обычного мальчишку, время от времени приезжавшего на Робеспьеровскую. Про поместье «Гранатовый шип» она слышала впервые, как и про его знаменитого прадеда. Титулованной жизнью Граффеории Ирвелин интересовалась мало. Королевские дети, герцоги, бароны и баронессы – всю эту знать она никак не выделяла. По ней, так эти мужчины и женщины были обыкновенными граффами, разве что с хорошими зубами и заранее подготовленной пенсией.

– Теперь мы хотим отыскать Нильса, – отвлек ее Август от мимолетных дум. – Узнать, с какой стати он вплел в свои грязные дела Миру и нас.

– А если обратиться к желтым плащам? Они смогут найти Нильса куда быстрее нас.

Не успела Ирвелин закончить свое предложение, как тут же пожалела о нем. Ответил ей Филипп, взглянув на нее через стол с мрачной решительностью:

– Желтые плащи – это крайние меры. Мы попробуем обойтись своими силами.

– К тому же это пока только наши домыслы, так? – добавила Мира.

Вот он, недостаток жизни с известной в королевстве фамилией. Ее отец в свое время обошел этот недостаток стороной, ведь носил он фамилию простых рыбаков, благодаря чему его проступок не наложил на его семью страшное вето. Сейчас под ударом была фамилия барона, и если раскроется, что один из ее членов замешан в преступлении против Короны, то помимо депортации самого преступника (или чего похуже) вся семья будет обречена на громкий позор. Избежать травли семье Филиппа будет трудно.

Если граффу выпал случай родиться в семье титулованной, то с первых осознанных лет он должен помнить негласный закон: твои победы будут воспринимать как должное, а промахи – выставлять на общее осуждение.

– И каков ваш план по поиску Нильса? – спросила Ирвелин, заранее догадываясь, какой получит ответ.

* * *

В четверть девятого утра Ирвелин уже стояла на стертом полу кофейни «Вилья-Марципана».

– Ирвелин? Я ждала вас не раньше пятницы.

У порога