Большая судьба - Евгений Федоров

Они уложили в дорожный мешок найденные камни и снова побрели по лесу. Но каждую минуту отвлекались в сторону, - нельзя было устоять перед соблазном заглянуть в забытую копань. Руки сами тянулись к молотку, а глаза не могли оторваться от густой тени в глубине "закопушки". Что там блеснет? Вот на пути попалась длинная и широкая копань. Ну как пройти мимо!

- Ты примечай, Петрович, - сказал Евлашка, - это страсть богатимое место! Неисчерпаемое дно! Какие тут камушки-огоньки! Одна радость. Разве обойдешь ее вниманием?

Они залезли в копань и с увлечением стали рыться. Прошло совсем немного времени, и из-под лопатки брызнули голубоватые и красные светлячки. Евлашка присел на дне копани и ласково взял за руку Аносова:

- Не трожь пока, Петрович, дай сердцу порадоваться! Красивы камушки! Ну вот, глянь, темно-багряные зернышки, будто раскаленные огоньки, начинают понемногу потухать! А мы сейчас огонек этот оживим! Гляди! - он взял зернышко и смочил во рту. Камешек вновь вспыхнул искоркой. Дед залюбовался им и неторопливо продолжал: - Большое умение, Петрович, камень живить! У каждого камня своя нежность; умоешь его, дашь перевести дух, и вся краска со всего самоцветика сбежится в один куст яркого-преяркого цвета! И станет камень словно живой, горит, переливается! - Он держал на ладони, похожей на сплошную мозоль, крохотный аметист. Стоило его слегка смочить, как вспыхивал фиолетовый огонек. - В этом, Петрович, и секрет, - сгустить цвет камня, чтобы играл он. И нет лучше и мудрее катеринбурхских гранильщиков. Ох, как живят они камень своей точной и тонкой гранью! Большое мастерство обрели они, разве иноземцу за ними угнаться!

Они долго сидели в копани, любуясь находкой. Насладившись вволю, вылезли и снова побрели по лесной тропе. Евлашка не унимался, шарил глазами по сторонам:

- Сколько тут гранильщиками исхожено, немало вырыто богатств старателями! Погляди, как изрыты горы! А всё равно богатства непочатый край!

И впрямь, куда ни пойди по тропкам, везде между вековыми лесинами были разброшены "закопушки", ямы, небольшие копи и шахты. Сколько самоцветов дивной красоты извлечено из них! И каждое место манило к себе и ласкало глаз.

Аносов еле поспевал за проворным стариком. Евлашка мягко ступал по мху, по старой листве и, как молитву, произносил название минералов:

- Тут найдешь и гранат, и амазонит, и корунд, и топаз... До чего же всего много в Ильменях!

Он легко забирался в старую заросшую копань и постукивал молотком. И вот, глядишь, у него в руках буро-красные кристаллы граната!

В полдень они напали на старую копань. В ней, в слоях голубого амазонита, искрились гнёзда крупных тяжелых топазов. А рядышком, как светло-голубоватый глазок, выглянул прозрачный аквамарин - "морская вода".

Между тем солнце клонилось к западу, померкли яркие краски цветов, и только озеро светилось розоватым отблеском. Усталые, но радостно возбужденные, Аносов и дед Евлашка выбрались к охотничьей зимнухе и расположились на отдых.

Старик умело разложил костер и подвесил над огнем чайник, наполненный родниковой водой. Аносов не удержался от искушения: вытащил из мешка добытые минералы и разложил их на земле среди мха и трав. Как хороши были самоцветы здесь, среди природы, в глухом зеленом лесу! Трепетно играет пламя костра, слегка колеблется, и что за дивные отблески сверкают у зеленоватых аквамаринов, голубых бериллов и густо-красных гранатов! И каждый открывает свою прелесть. А когда солнце спустилось за скалистые хребты и медленно погасла вечерняя заря, а из лесной чащи стала наползать ровная бархатная тьма, в эти минуты Аносову почудилось, что среди мха и трав во мраке поблескивают крохотные светлячки всех цветов радуги. И чем ярче поднималось пламя костра, тем чудеснее и привлекательнее отсвечивали камешки-самоцветы!

Чай давно выпит, голод утолен, ноги перестали ныть, но всё равно не хочется забираться на ночлег в закопченную сырую зимнушку. Евлашка улегся на спину и заложил руки за лохматую голову. Он блаженно смотрел в бездонное пространство неба, где пылали мириады звезд и из края в край над лесом золотой россыпью светился Млечный Путь.

- Дивен мир! - восхищенно сказал дед. - Сколько звезд в небе. А на земле каждый камушек, как будто капелька драгоценности, наполнен светом и переливается, как звезда!

Костер погасал. Аносов подбросил сушняку, и снова взыграло пламя, раздвигая бархатную тьму. Изредка слышались затаенные шорохи и легкий треск: где-то совсем близко проходил зверь. Клонило ко сну. Засыпая, Аносов думал: "Простолюдинов терзают из-за богатств, а богатства валяются под ногами! Продувные иноземцы подбирают самое ценное и дорогое! Подумать только, из далекого Любека господин Менге куда забрался, а нашим департаментам нет до всего этого дела!".

Тепло от костра согревало уставшее тело, Аносов еще раз взглянул на разложенные самоцветы, полюбовался ими и, повернувшись на бок, крепко уснул под богатырский храп деда Евлашки.

Глава третья

ИСТОРИЯ С КОРУНДОМ

Аносов стремился к горному городку Кыштыму. Неподалеку от него находились Борзовские золотые прииски. Однако не золото влекло сюда Павла Петровича, а притягивал его к себе редкий минерал - корунд. Аносов не раз держал в руках кристаллы этого синевато-черного минерала, думая о будущем. Корунд - слово индийское, а по-русски его называли яхонт. Ни один из драгоценных камней не бывает так разнообразно окрашен, как корунд, - от совершенно бесцветного и белого до красного, синего, зеленого, желтого, фиолетового и всевозможных других цветов и оттенков. Еще находясь в Горном корпусе, Аносов подолгу любовался корундами, имевшими до сорока пленительных и нежных расцветок. Эти корунды были привезены с острова Цейлона. Родиной этого минерала считали Ост-Индию, Китай, Бразилию и Австралию. Самыми драгоценными камнями считались корунды кроваво-красного и карминно-розового цветов, называемые рубинами и красными яхонтами. Корунд употребляли для шлифования клинков в украшенном цехе Златоустовской оружейной фабрики. Цейлонский и китайский корунд покупали на золото, да и то с большими хлопотами. Аносов решил найти свой, отечественный корунд.

"Не может того быть, - думал он, - чтобы на обширных пространствах России не было своего корунда. Россия, богатая разными рудами, несомненно, имеет и этот минерал!"

Догадка Аносова вскоре подтвердилась. Как-то проездом из Кыштыма в Борзовский золотой прииск заглянул сенатор Соймонов - знаток и любитель минералов. Он не поленился, сам забрался в отвал и занялся изучением горных пород. Среди них минералог встретил много таких, которые уже хранились в его коллекциях. Но вот неожиданно его взор привлекли небольшие кристаллы синевато-черного цвета, вкрапленные в угловатые куски белого полевого шпата. "Не корунд ли это?" - подумал Соймонов.

Он бережно собрал кристаллы и увез с собой. Всю дорогу его волновало неожиданное открытие. По прибытии в Санкт-Петербург Соймонов тщательно изучил кристаллы, проделал анализы и убедился в том, что уральская находка - корунд. Исследователь точно определил и место, которое корунд должен занять в системе минералогии. Острой гранью одного из кристаллов Соймонов написал на стекле: "сапфир, корунд, алмазный шпат..."

Об этом узнали на Урале. Аносов не мог остаться равнодушным к находке Соймонова. Как только над горами занялось утро, он заторопил Евлашку в путь. Обливаясь потом, они много часов подряд шли по глухим горным тропам, держа путь на север. Было далеко за полдень. День раскинул над дремучей тайгой свой голубой шатер, дали пламенели под солнцем, а по небу плыли легкие пушистые облака. В перелесках у еланей на качающиеся ветки то и дело вспархивали щеглы, зеленушки, синицы и весело щебетали. В глухих местах старые звери обучали прибылых выслеживать добычу и нападать на нее. Над тихим плесом реки молодые гуси, пробуя крылья, тянули к песчаному острову. В такую жару приятно погрузиться в прозрачный родник. Недолго думая, Аносов разделся и нырнул в льдисто-прозрачную глубь. Тело обожгло огнем. Дед Евлашка с крутого берега закричал Павлу Петровичу:

- Так ее, крепи плоть! От криничной воды бегут все болезни! Погоди, скоро и Борзовский распад. Вот полюбуйся на золотой песок... Только, чур, не жадничай! Золото, оно, брат, хоть и заманчивое, а обман и суета. Николи я на своем веку не видел богатого старателя! - кряхтя, старик присел на корточки и продолжал: - Желтый камушек - бесовский камушек! Найдет его человек, - и пойдут все несчастья: или сопьется, или вовсе сгибнет... Ну, плыви, плыви к бережку, хватит с тебя!

Освеженный купаньем, Аносов зашагал рядом с Евлашкой через смолистый бор. Стояла тишина, только густые кроны сосен глухо шумели. В молчании шли час, два. И вдруг перед ними открылась поляна. Кругом нее стояли светлые березки. Над зеленым ковром трав поднимались свежие пахучие ландыши. Всё кругом дышало теплом, медовыми запахами и было залито золотым светом.