Большая судьба - Евгений Федоров

Старик помолчал, опустил голову и задумался о чем-то своем.

Вдали в золотом небе чертили ласточки. Где-то рядом громко запели петухи.

- Вот и село близко! - очнувшись от мыслей, сказал Евлашка. - Что-то нынче кукушки не слыхал. Знать, мало старому осталось жить...

Навстречу из-за бугра показалось селение, кудрявые вётлы над прудом, и всё это было пронизано радостным золотисто-розовым блеском погожего дня...

После возвращения в Златоуст Аносов приступил к опытам над корундом. Среди шлифовальщиков славился мастерством чернобородый, кряжистый Андрей Белоухов. Его и привлек к этой работе Павел Петрович.

Мастер бережно разложил куски полевого шпата с вкрапленными зернами корунда и внимательно стал разглядывать их. Он пробовал кристаллы на крепость и остался доволен ими.

- Ну, Павел Петрович, кажись, напали на след! - облегченно сказал он. - Полюбуйся, корунд царапает все камни. Разве только алмазу уступит. Хорош!

Аносову было приятно смотреть, с какой охотой шлифовальщик брался за дело. Мастер сложил куски полевого шпата в ступку и стал толочь. Золингенский мастер Конрад Флик - грузный, носатый человек - презрительно смотрел на работу Белоухова.

- Ты хочешь поймать жар-птицу! - насмешливо сказал он. - Это бывает только в русской сказке!

Шлифовальщик не терпел издевок.

- Уйди! - сердито ответил он немцу. - Всё отдам - и силушку, и умение, - а добьюсь своего!

- Поживем - увидим! - насмешливо отозвался Флик и поспешно вышел из мастерской.

Белоухов тщательно истолок минерал и полученный порошок просеял через густое сито, потом высушил его. На другой день он с увлечением приступил к шлифовке клинка. Сильными и плавными движениями Белоухов старательно полировал синеватую сталь. На широком белом лбу работного выступил крупный пот, лицо его было строго, глаза сосредоточенны. Прошло много времени, прежде чем он прекратил работу, вытер клинок и стал внимательно его рассматривать.

- Эх, мать честная, - вздохнул мастер. - Корунд действует не столь сильно, как наждак. В чем дело?

Завернув горсть порошка в тряпочку, он поспешил к Аносову. Волнуясь, рассказал ему о шлифовке и пожаловался:

- Туго идет работа. Этак всего измотает.

Павел Петрович взял щепотку порошка и долго растирал его жесткими пальцами. Он хорошо знал свойства минералов, и опыт подсказал ему причину неудачи Белоухова.

- Видишь, что делается, - сказал он шлифовальщику. - Корунд вкраплен зернами в полевой шпат. Последний составляет большую часть в истертом порошке, а шпат мягче корунда и поэтому сильно уменьшает его твердость!

- Выходит, надо отделить одно от другого! - решил мастер.

- Совершенно верно, - согласился Павел Петрович.

Легко было найти причину, но труднее оказалось ее устранить. Горный офицер и шлифовальщик пробовали тщательно просеивать массу, но все усилия их были напрасны.

Белоухов волновался больше Аносова. С восходом солнца он приходил в цех и возился с порошком до темна, а желаемое всё не давалось. Однажды он поднялся до рассвета и поспешил на фабрику. Сильно не терпелось приступить к опытам.

На востоке чуть-чуть брезжил рассвет, а на земле еще лежала тьма и прохлада, когда работный пришел в цех. Ночную тишину нарушал шум воды, за стеной ворочалось огромное колесо. Белоухов ощупью стал пробираться к своему рабочему месту. Мутный, неверный свет просачивался в окно мастерской, и в этом сумеречном потоке шлифовальщик вдруг увидел черный силуэт грузного, плечистого человека.

Работного охватила тревога. Он неслышно бросился вперед и вцепился в плечи незнакомца.

- Ой, что ты делаешь? - в испуге закричал тот. - Я свой тут. Я Конрад Флик!

- Убью, если сойдешь с места! - пригрозил Белоухов и еще крепче вцепился в него. - Говори, что здесь робил?

- Ничего, ничего не делал! - залебезил Флик. - Шел мимо и посмотрел на твой корунд.

- Врешь! - резко выкрикнул мастер. - Ты нехорошее робил!

- Как тебе не стыдно говорить это на честного человека! - попробовал спорить золингенец.

- Идем, сейчас же идем к Петровичу! - мастер цепко схватил его за руку и потащил за собой...

Но идти никуда не пришлось. В дверях стоял сторож с поднятым фонарем. Слабый желтый свет его озарял лицо Аносова.

Горный офицер прошел вперед. Он догадался, что здесь происходит. Павел Петрович взял в горсть порошок, пробежал по нему пальцами и вдруг вспылил:

- Как вы смели, Флик, допустить подобное! Я сейчас же доложу об этом господину Клейнеру! Белоухов, отпустите Конрада.

В полдень, когда на оружейную фабрику пожаловал директор, Павел Петрович возбужденно рассказал ему происшествие с Фликом.

Клейнер злобно посмотрел на горного офицера и насмешливо сказал ему:

- Вы, господин мой, говорите глюпости! Конрад Флик - честнейший человек, а вы выдумщик. Если у вас не выходит с корунд, то при чем тут немец? Я не хочу с вами больше разговаривать подобный речь!

Аносов круто повернулся и возбужденный вышел из кабинета...

"Что же мне делать?" - спрашивал он себя и не находил выхода. Совесть подсказывала ему: "Нужно работать, работать и работать! Эти изворотливые пришельцы сидят на русской шее и хотят отравить русскую душу ядом неверия в ее творческие силы! Какая подлость! Но еще стократ подлее те, кто вступается за них!".

Всю неделю он не находил себе места. Белоухов видел его терзания и, когда никого не было в цехе, тихо и душевно сказал ему:

- Ты, Петрович, напрасно убиваешься. Всё равно не сломить им нашего народа. Они могут обмануть начальство, департаменты разные, а народ не обманешь! Всё он видит и копит в своем сердце, ох, какую злобу копит!..

Аносов опешил. Он не знал, что ответить шлифовальщику. Желая переменить тему разговора, спросил мастера:

- Что корунд?

Работный поднял серые глаза на горного офицера и, пристально вглядываясь в него, ответил:

- Больше не буду о том, Петрович. А что касается корунда, то следует его отделить от полевого шпата водой...

Аносов повеселел.

"Как я раньше не подумал об этом! Известно, что корунд обладает большим удельным весом, чем полевой шпат. Вода отделит более легкие частицы шпата от более тяжелых частиц корунда, тогда и китайский наждак не нужен будет, - чего доброго, еще сами начнем продавать русский корунд!"

- О чем размечтался, Петрович? - спросил его шлифовальщик.

- Да, да, водой! - пробормотал Аносов и пристально посмотрел на Белоухова: - Ты, братец, умно подсказал мне!

Горный офицер и мастер принялись ладить прибор для отделения корунда от шпата.

Они использовали обычный кричный стан, сделав только несколько шире молот и наковальню. На крепкой подставке укрепили добрый тесовый ящик, окованный железными обручами, и через отверстие на дне его вывели наковальню.

В своей записной книжке Павел Петрович через неделю записал:

"На сем стане работник с двумя мальчиками может протолочь и просеять за день 100 пуд корундовой породы. Промывка производится на обыкновенном ручном вашгерде. Один человек промывает в день до 20 пуд. Из сего видно, что расходы на приготовление корунда к полировке весьма маловажны. Из 100 пуд корунда получается до 70 пуд порошка, годного для полировки".

Аносову очень хотелось знать мнение о своем приборе директора фабрики, но Клейнер - видимо, встревоженный чем-то, - обходя цехи, с начальником украшенного держался сухо и недоступно.

"Что-то неладное творится!" - подумал Павел Петрович.

В этот день его неожиданно вызвали в правление. В приемной сидело много горных чиновников. По выражению их лиц Аносов догадался, что случилось что-то важное.

Вдруг двери директорского кабинета распахнулись, и из них торопливо вышел Клейнер, а за ним медленно выступал громоздкий, с тяжелым багровым затылком, важный горный чиновник, который, тяжело дыша, остановился посреди приемной. Его заплывшие жиром маленькие свинцовые глаза безразлично обежали собравшихся.

- Господа, - дрогнувшим голосом сказал Клейнер. - Позвольте вам представить нового начальника Златоустовского горного округа и директора заводов Степана Петровича Татаринова, а я... я ухожу на покой...

Все встали. Среди чиновников прошло плохо скрываемое волнение. Только один Павел Петрович стоял молча. Склонясь к его уху, один из офицеров, злорадствуя, прошептал:

- Так ему, подлецу, и надо! Его увольняют за злоупотребления...

* * *

Татаринов оказался рыхлым, неподвижным человеком. Говорил скучно, с хрипотцой и очень редко появлялся в цехах. Аносов решил доложить ему об опытах с корундом. Начальник горного округа внимательно выслушал Павла Петровича и сказал:

- А есть ли разность в действии корунда и иностранного наждака?

- Шлифовальщики сию разницу замечают. Она, ваше превосходительство, состоит в том, что первая полировка, производимая с маслом, помощью корунда идет успешнее, нежели с наждаком.

- А дальше? - заинтересовался Татаринов, и глаза его оживились.