Восток – дело близкое. Иерусалим – святое - Леонид Медведко

Египтяне вовсю готовились к партизанской войне. Казавшаяся интервентам такой близкой победа обернулась для них поражением. Последствия ее в полной мере проявились не столько в те дни, сколько в последующие годы, и не только в Египте, но и за пределами арабского мира, в обширном регионе Азии и Африки.

До сих пор в арабских странах, да и на Западе хорошо помнят, какой резонанс произвела телеграмма, 5 ноября 1956 года направленная министром иностранных дел СССР в Совет Безопасности ООН. В ней содержалось требование немедленно прекратить военные действия и в трехдневный срок вывести все вторгшиеся на территорию Египта войска, а в случае его невыполнения – оказать Египту военную помощь со стороны всех членов ООН, прежде всего СССР и США. В тот же день советское правительство обратилось к президенту США с предложением совместно использовать с санкции ООН вооруженные силы для прекращения агрессии против Египта.

Инициатива Москвы, естественно, не встретила поддержки в Вашингтоне. Позднее шеф ЦРУ Аллен Даллес признал, что США были информированы о «тройственной агрессии», но не захотели ее предотвращать, ожидая, как развернутся последующие события. А события развернулись вовсе не так, как хотели участники антиегипетской коалиции. 5 ноября 1956 года правительство СССР направило послания главам правительств Англии, Франции и Израиля с предупреждением о «самых серьезных последствиях продолжения агрессии и готовности Советского Союза принять решительные меры для восстановления мира на Ближнем Востоке».

Ответные послания от премьер-министров Англии и Франции были получены 6 и 7 ноября 1956 года. В них сообщалось, что они отдали приказ своим войскам в Египте прекратить огонь в ночь на 7 ноября. В заявлении ТАСС, опубликованном 11 ноября 1956 года, Москва предупреждала, что «советские люди не останутся пассивными наблюдателями международного разбоя, если агрессоры не выведут свои войска с территории Египта».

Советское правительство 15 ноября 1956 года направило Англии, Франции и Израилю новые послания с настойчивым требованием немедленно вывести войска с египетской территории. И это возымело действие: иностранные войска покинули не только берега Суэцкого канала, но и весь Синайский полуостров. Подразделения англо-французских войск оставили зону Суэцкого канала в декабре 56-го года. В январе следующего года израильские войска ушли с Синая, а в марте – из сектора Газа.

Обе стороны понесли в этой войне значительные людские и материальные потери. Только в боевых действиях с израильскими агрессорами на Синае египетские войска потеряли около трех тысяч человек убитыми и ранеными. Но еще больше жертв было среди мирного населения египетских городов, подвергшихся бомбардировкам и обстрелу англо-французских интервентов. Многие кварталы Порт-Саида были полностью разрушены. «Порт-Саид, – говорил впоследствии Насер, – пожертвовав собой ради Египта и арабского мира, расстроил план империалистов, которые заявили, что они оккупируют Египет за двадцать четыре часа».

Войска тройственной коалиции, оккупировав почти весь Синайский полуостров и значительную часть прилегающей зоны, так и не смогли полностью осуществить военные цели – в течение недели овладеть всей зоной Суэцкого канала и Каиром. Их расчеты на молниеносную победу были сорваны.

Бывший госсекретарь США Генри Киссинджер (в 1956 году профессор Гарвардского университета) признал: «Суэцкий кризис показал, что Англия уже не способна к серьезным самостоятельным действиям. Она в известной степени сама себя ранила сильнее, чем когда-либо. После Суэца английская дипломатия во многом утратила прежнюю уверенность».

Эта военная кампания потрясла экономику Англии и Франции. Особенно дорого она обошлась Франции: ее валютные запасы почти иссякли, а инфляция и рост цен в стране приобрели невиданные масштабы. Что же касается Англии, то война поставила ее, по свидетельству Г. Макмиллана, бывшего в то время канцлером казначейства, «на грань банкротства». Она и обошлась ей по меньшей мере в двести пятьдесят миллионов фунтов стерлингов.

США, которые сочли для себя более выгодным отмежеваться от союзников, на деле оказывали им не только политическую, но и экономическую поддержку, снабжая их нефтью, а Лондону выдав заем в пятьсот миллионов долларов. Не случайно известный американский политический деятель Р. Мэрфи в порыве откровенности впоследствии упрекал Ги Молле за то, что Англия и Франция не продолжили войну до победного конца. «Я знаю своих соотечественников, – заявил он. – Эйзенхауэр и Даллес изменили бы свои позиции в случае успеха».

Как стало потом известно, ЦРУ по заданию Даллеса предприняло ряд попыток устранить Насера. Для этой цели в Египет были направлены три группы наемных убийц. Президент Насер знал или догадывался об этом, имея все основании в тот период и в последующем не доверять «бескорыстному посредничеству» США в урегулировании ближневосточного конфликта. Ему было известно, что и старые, и новые колонизаторы связывают свои планы в Египте с подрывной и заговорщической деятельностью внутренней реакции.

После суэцкого кризиса США сочли, что пришло время занять место прежних колониальных держав. В январе 1957 года группа из семидесяти американских конгрессменов потребовала «интернационализации» части территории Египта, граничащей с Израилем, и лишения Египта права управления Суэцким каналом. Это была попытка претворить план, выдвинутый Даллесом еще в период суэцкого кризиса. Одновременно ряд американских монополий во главе с «Чейз Манхэттен бэнк» предложил египетскому правительству передать Суэцкий канал в аренду. Американская дипломатия стремилась навязать ООН суэцкий вопрос, чтобы под видом интернационализации добиться установления над каналом контроля США.

Позиции иностранных монополий в экономике Египта были серьезно подорваны, что имело важнейшее значение для проведения независимой внешней политики. Одновременно началось осуществление первого пятилетнего плана развития промышленности. Большое место в нем занимал государственный сектор, предусматривалось проведение ряда социально-экономических мероприятий. В Египте и других арабских странах высоко оценили позицию Москвы во время суэцкого кризиса. Президент Насер в мае 1966 года, выступая на митинге в Порт-Саиде по случаю прибытия туда советской правительственной делегации, отметил, что «поддержка СССР вселила в египетских патриотов уверенность в победе над империализмом и помогла отразить “тройственную агрессию” в 1956 году». Селвин Ллойд вынужден был прямо признать: «Не может быть двух мнений: ясно для всех, что мы потерпели дипломатическое и политическое фиаско». К такому же выводу пришел двадцать лет спустя французский коллега Ллойда – Кристиан Пино, признавший, что «Суэц был ошибкой» и Англии, и Франции. Иначе говоря, «мушкетеры» просчитались.

…После беседы с писательницей Латыфой аз-Заят захотелось побывать на Суэце. На центральной площади Порт-Саида все еще стоял, словно застывшее напоминание о тех драматических событиях, чудом сохранившийся постамент от памятника Лессепса[2], взорванного в день отплытия последних кораблей с английскими и французскими солдатами. Перед глазами невольно возникла сцена, ярко описанная в ее романе «Открытая дверь», переведенном нами на русский язык. С первой попытки взорвать памятник одному из главных строителей Суэцкого канала тогда не удалось: отлетела бронзовая голова, при второй – снесло всю его верхняя часть, но постамент так и остался стоять. Он как бы символизировал собой стратегию колониализма: оставаться навсегда.

Но должных выводов участники операции, похоже, не сделали. За свой провал в Египте Запад вскоре попытался взять реванш на другом фланге – к востоку от Суэца.

Смотрины в Стамбуле и несостоявшийся брак в багдаде

После потери Англией Суэца оплотом западной политики на всем Ближнем и Среднем Востоке стал Багдад. Там размещались все постоянно действующие органы пакта, в том числе его военный комитет. В Ираке, как и в других странах-участницах пакта, во время маневров и в случае «резкого обострения обстановки» могли приземляться и базироваться эскадрильи американских бомбардировщиков. В Ливане тем временем укреплялись позиции сторонников Насера. В этом Запад усматривал «коммунистическую угрозу» как в Ливане, так и в соседней Сирии, взявшей курс на объединение с Египтом. Интервенция против Ливана была предрешена, оставалось лишь назначить дату, а точнее, ее санкционировать. Начальник генштаба иракской армии уже заранее получил приказ направить две бригады в Иорданию и подготовить их для переброски в Ливан. Такова схема сценария, который начал постепенно осуществляться.

Летом 1957 года в Стамбуле мне довелось быть свидетелем пышных приготовлений к встрече молодого иракского монарха Фейсала. На следующее лето было намечено два важных события: открытие сессии Багдадского пакта и женитьба молодого короля на турецкой принцессе Фазиле, ведущей свою родословную, как утверждали стамбульские газеты, от османских султанов. Белоснежная королевская яхта, бросившая якорь в бухте Флорья на Босфоре, вечерами сияла разноцветными огнями. Оттуда доносилась музыка, а вокруг сновали катера и лодки, доставлявшие все необходимое для готовящегося бала. Турецкая печать предрекала, что предстоящее бракосочетание будет символизировать прочность военно-политического союза, окрещенного по месту его рождения Багдадским пактом, которому, как таинственно намекали некоторые турецкие журналисты, предстояло выдержать серьезное испытание. Прогнозы турецкой печати отчасти оказались пророческими. Это «серьезное испытание» Багдадский пакт не сумел выдержать, а намечавшийся брак не состоялся. Принцесса Фазиле и турецкие государственные деятели, выехавшие утром 14 июля на аэродром Ешилькей для встречи иракского монарха и его премьер-министра Нури Саида, так и не дождались высокопоставленных гостей.