Вверх тормашками в наоборот-3 (СИ) - Ночь Ева

– Я не боюсь и люблю побродить в одиночестве. Не нужно идти только из долга или потому что два старых ворчуна напридумывали что-то.

Он не изменился в лице. Безмятежное чистое спокойствие. Невероятно красивый. В те редкие дни, когда Лерран спускался в зал посидеть, развеять скуку, местные и залётные красотки выпрыгивали из платьев, чтобы обратить на себя внимание.

– Твои боевые товарищи здесь не при чём, – на миг в глазах его промелькнуло упрямство, а идеальные брови сошлись на переносице. – Я хочу. Сам.

С этими словами он развернулся и вышел. А Леванна Джи смотрела ему вслед, гадая, какой сучок попал под его великолепную задницу.

Лерран

Они вышли из таверны в серых сумерках. Перед этим Ёрш и Мот принесли ему одежду и оружие на выбор. Смотрели на него с гнусными улыбками от уха до уха. Не потрудились выйти, когда он одевался.

Сыпали советами, по-прежнему обращаясь друг к другу. Они утомляли, мельтешили, спорили. От них гудела голова, и хотелось то ли крикнуть, чтобы замолчали, то ли треснуть по очереди в каждый из крутых лбов.

Было здорово надеть хорошую одежду и вдумчиво выбрать стило и меч. Ёрш и Мот только одобрительно хмыкали, переглядываясь и ударяя друг друга по ладоням: видимо, эти двое делали ставки

Если бы не самообладание, Лерран выскочил бы из комнаты, как метательный камень. Леванна ждала его внизу, у чёрного хода.

Она тоже принарядилась, преобразившись в очередной раз. Лерран наблюдал за ней и невольно поражался: в мужской одежде – одна. Больше похожая на хрупкого мальчика. В простой одежде и белом чепчике – другая.

Обслуживая посетителей таверны, Леванна двигалась уверенно, будто всю жизнь вытирала столы и разносила еду. Сейчас она больше походила на загадочную лендру, незнакомку в бирюзовом платье с пышной юбкой и меховом плаще с глубоким капюшоном.

У неё отросли волосы. Невероятно. Блестящие, пышные – так и хотелось потрогать локоны пальцами, чтобы убедиться, что они настоящие, живые. Он задержал взгляд на крупном рте. Розовые и мягкие губы. Морская раковина, не открывающая своих секретов. Лерран помнил их вкус.

– Пошли? – просто спросила девушка и протянула руку. Он молча пристроил её ладонь на сгибе своего локтя и зачем-то прижал другой рукой. Тёплые пальцы. Слегка шероховатые, с бугорками мозолей. Крепкие, не нежные. И почему-то именно это успокоило его. Это она, всё та же Леванна Джи, что подобрала его, полумёртвого, в пустыне.

Леванна Джи

Лерран вёл себя безупречно. С ним она чувствовала себя изысканной властительницей с сильной кровью. Представляла точёные черты лица, хрупкие кости, нежную кожу, что не знала ветра и солнца, не грубела от тяжёлой работы. Сегодня можно мечтать – побыть кем-то другим. Не собою.

Она ловила его взгляды – пытливые, волнующие. Наверное, он понимал, догадывался и молчаливо поддерживал её игру. Лерран оберегал её от толпы, покупал сладости: видимо, старые сводники вместе с одеждой и оружием ссудили ему определённую сумму, чтобы он мог порадовать Леванну Джи мелкими знаками внимания.

Он для неё выиграл подвеску – простенькое украшение, сделанное из разных пород деревьев, милое и тронувшее её почти до слёз.

А до этого она смотрела, как Лерран стреляет из лука. Уверенная поза, плавные движения. Пальцы, ласкающие стрелы. Он трогал тетиву, будто прикасался к струнам. Воздух пел, играя с опереньем.

Тоже игра. Ничего сложного для него – всё равно, что выпить глоток воды. Она понимала: он ввязался в маленькое состязание, чтобы сделать ей приятное.

Не стал громить юнцов с горящими глазами, дал возможность и им показать, на что способны. Но сделал это не из благородства или щедрого порыва души. Его просто не захватил азарт. Состязание от скуки. Вряд ли здесь были достойные соперники, заставившие его пойти до конца. Поэтому – краткий триумф и трогательная безделушка в награду.

Леванна решила сохранить её как талисман. Носить с собой и беречь. Касаться пальцами, гладить и помнить. Праздник зимы и его.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Лерран со скучающим видом смотрел на спектакль. Его не трогали сценические страсти. Не находили отклик. Леванне Джи хотелось погрузиться в театральное действо, но, видя его равнодушие, решила не останавливаться надолго.

Ничто не трогало идеальных черт его лица. Ни удивление, ни радость. Его не захватывало всеобщее веселье. Он не подпевал, не приплясывал в такт, не сверкал глазами, поэтому если вначале Леванна позволяла себе мечтать о красивой властительной паре, то сейчас воспринимала шагавшего рядом мужчину как личного телохранителя, что оберегает её от толпы, жадных рук, дружеских похлопываний.

Народ веселился, кривлялся, хохотал. Рекой лился нектар. Воздух пах сладостями и хмелем – стойким тёрпким духом, от которого кружилась голова.

Своим равнодушием, безразличием, безмятежной ровностью Лерран испортил ей настроение и впечатление от праздника. Ненадолго.

Огорчение и… разочарование. Не человек, а кусок льда. Прекрасный урод – пришло на ум сочетание противоположностей. Отстранённый наблюдатель, не имеющий чувств и эмоций.

Нет, что-то в нём жило, прорывалось. Иногда. Но не здесь, а там, когда жизнь висела между твердью и небом. Наверное, проще быть человеком, когда рядом нет условностей и людей. Когда ты честен перед собой и не перед кем лукавить. Незачем прятаться, изображать подобие существования.

Она жалела его – сильного и красивого. Жалела, что ему никогда не стать другим. А если стать, то она этого не увидит.

Первый Праздник Зимы с привкусом сладкой горечи: рядом с Лерраном сложно веселиться, но она смогла переломить себя. Если ему безразлично, то ей – нет. Она другая и пришла получить много-много ярких эмоций. И как только Леванна решила это для себя – всё вокруг стало намного проще.

Она почти ловко обошла площадь с огнями – нет нужды идти туда и смотреть на счастливые пары. Да и Лерран мог неправильно понять посещение этого места. Случайные люди не должны приближаться к Зимним кострам. Даже глазеть на них не стоит.

Оставалось только завернуть за угол, чтобы скрыться, как шум и выкрики, яркий свет привлекли их внимание.

– Что за шаракан? – пробормотал мужчина, и по его глазам Леванна поняла: он таки не безнадежен. Куда делись скука и холодность? Что-то поразило его настолько, что Лерран даже рот приоткрыл, пытаясь вытолкнуть застрявший в горле воздух.

Леванна обернулась, пытаясь найти глазами то, что так поразило человека без сердца, и залюбовалась. Там и без столба, взвившегося до небес, было видно: они прекрасны, но ещё немного не дотянули до понимания того, на что указал огонь. По крайней мере, девочка точно.

Пока она глазела, Лерран рванулся вперёд. Рванулся, забыв о ней напрочь. Леванна только глазами хлопала. Он бежал, словно от скорости зависела его жизнь. Кажется, мужчина знал эту парочку.

Расталкивал плечами зевак. Спешил, но опоздал. Метался, пытаясь помчаться вслед, но его закружила цепким омутом толпа.

Леванна Джи не спешила, но всё же пыталась не потерять его. Он один, в чужом городе. Да и любопытство снедало: порывистый Лерран – зрелище, ласкающее глаз.

Она потеряла его – в таком водовороте немудрено. Почему-то не огорчилась, попала в круг танцующих, смеялась, отбивая каблучками ритм. Раз ему нет дела, где она и что делает, то и Леванна не будет беспокоиться. Взрослый мужчина всегда найдёт выход. По крайней мере, дорогу до таверны найдёт самостоятельно.

Он появился неожиданно. Крепко сжал её ладонь. Леванна вскрикнула от испуга – не ожидала, что Лерран сможет найти её в нескончаемом беспорядке.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Он дышал тяжело и молчал. Она не стала ни о чём спрашивать, но, отдышавшись, Лерран всё же частично ответил на вопрос, крутившийся в её голове.

– Я упустил их. И да, я знаю эту замечательную парочку.

И всё. Ни извинений, ни объяснений, ни бурных терзаний. Даже досада, казалось, ушла безвозвратно вместе с растворившимися в толпе мужчиной и девушкой.