Вверх тормашками в наоборот-3 (СИ) - Ночь Ева

– Пошли назад, – вздохнула Леванна. – Кажется, мне больше не хочется веселиться.

Лерран машинально положил её ладонь на сгиб своего локтя, но она больше не чувствовала волнения, не воображала себя утончённой властительницей. Куда ей – всего лишь выросшая на грязных дорогах Зеосса проводница, напялившая по случаю яркое платье из чужой, недоступной и далёкой жизни, в которой ей никогда не было места.

Глава 19. Новый проводник и встреча со старым знакомым

Геллан

Он спал мало, проснулся рано. Повернувшись осторожно на здоровый бок, долго смотрел на спящую Дару. Почти невесомо провёл губами по её макушке. Ради таких мгновений, когда нет нужды прятаться даже от самого себя, стоило жить дальше.

Он смотрел на неё так, как хотелось. Открыто, с нежностью, со сладким узлом внутри. Знал: это навсегда. Тот самый единственный случай, когда останавливается навылет пробитое сердце, чтобы не умереть, а жить с новым, неизведанным ранее чувством.

Знал, что никогда не сделает шаг навстречу, хоть и всё время будет рядом. Понимал, что будет носить маску и молчать. Но сейчас, когда его никто не видел, а Дара спала, можно побыть самим собой, открыться, стянуть с лица бездушный слепок и дышать, наслаждаясь каждым вдохом. Не своим – её.

Дара пошевелилась, пробормотала что-то во сне и доверчиво прильнула к нему. Так Сильвэй безотчётно устраивается под боком в поисках тепла. Так пёсоглавы жмутся друг к другу, чтобы не замёрзнуть.

Нужно вставать и заниматься делами. Хлопотать и беспокоиться. Искать проводника и ломать голову, что делать с Ноттой и малышом-кровочмаком. Всё потом: несколько мгновений можно позволить себе побыть настоящим.

Он встал, заботливо укутал Дару в одеяла – пусть спит, нет никаких для неё важных дел. Занялся привычными делами – рутинными, но необходимыми хлопотами, заглянул в фургон, где расположилась Нотта с малышом Гаем.

– Ты должна нам историю, – сказал вместо приветствия и замер под удивительным взглядом ребёнка.

– Другой, – изрёкло дитя и прижмурилось, словно испытывая удовольствие. Гай тянул к нему руки и шевелил пальцами, будто собирая из воздуха что-то, понятное только ему. Невероятно, но хотелось поддаться этим завораживающим движениям. Геллан тряхнул головой, чтобы избавиться от наваждения.

– Ваши кровочмаковские штучки? – спросил у Айбина, а тот криво ухмыльнулся, дёрнув уголком губ.

– Ты не поверишь, но он не приманивает жертву, чтобы сожрать, хотя как раз пытается насытиться.

– Поверю, – заявил твёрдо и раскрыл объятья. Гай, не колеблясь, шагнул в них, доверчиво прижался щекой к Геллановой груди. Слушал, как бьётся его сердце – ресницы подрагивали в такт, а на пухлых губах расцветала счастливая улыбка.

Отстранившись, малыш погладил ладошкой место, где только что было его ухо.

– Настоящий, – издал вердикт ребёнок и приложился рукой к изуродованной щеке. Водил пальцами, словно узоры рисовал. Счастливо смеялся, тёрся носом о Гелланову шею, возился в кольце рук с очень довольным видом.

Нотта следила за Гаем ревнивым взглядом – не могла справиться с собою, поэтому даже не пыталась скрыть чувства. В какой-то момент Геллан в полутьме увидел, как от малыша ко всем присутствующим тянутся почти незаметные светящиеся нити.

Айбин проследил за его взглядом и качнул головой:

– Да. Энергетические каналы. Кровочмаки не всегда пили кровь. Гай голоден, поэтому пытается насытиться по-другому. И этот способ ничуть не хуже наполнит его до краёв. Ему нравится твоя искренность, он с удовольствием подпитывается любовью и ревностью Нотты, ему даже моя язвительность по вкусу сейчас: незнакомые люди – лучшие источники. Думаю, у него не будет недостатка в пище, чтобы расти и развиваться. Без крови, по-настоящему. Так, как это было раньше.

Геллан прижал малыша к себе и подумал: Дара права. Как многого они не знают о своём собственном мире.

Как много потеряли, прячась по норам своих замков, поселений и городишек.

Как много утратили, предавая могучие корни, выпалывая остатки древних рас, противоборствуя и без конца пытаясь доказать мнимое превосходство.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Гай положил крохотную ручонку на вчерашнюю рану. Запрокинул голову. Тёмные кудри разметались по плечам, пухлый рот приоткрылся. Геллан с удивлением понял: ноющая и дёргающая, как больной зуб, боль ушла. Стало легче дышать.

Гай издал горловой звук удовлетворения и солнечно улыбнулся. Блеснули крохотные зубы-жемчужинки, а Геллан машинально отметил: у малыша изменился цвет глаз. Ушли оттенки фиолетового, осталась нежная сирень – переливчатая, бархатная, влажная.

Ребёнок с восторгом похлопал ладошками по Геллановым щекам и требовательно потянулся к Нотте. Та схватила его, как мама-зверь, и собственнически прижала к груди. Целовала белый лобик, маленькие пальчики, идеальный носик и мраморные щёчки.

Геллан понял, что сейчас ему здесь делать нечего, и отправился на поиски проводника. Пора убираться из Бергарда.

Леванна Джи

Леванна не хотела знать, о чём он думает, напряжённо сведя брови. Не хотела расшифровывать тяжёлое молчание, что давило Леррану на чело. Она ничего не хотела – только отделаться от него. Зайти в комнату, упасть на кровать и забыться.

Красивый праздник, что должен был принести радость, превратился в перебродивший нектар – кислота и горечь на губах. Оставалось выплеснуть напиток эмоций и чувств из бутылки собственной жизни и идти дальше.

Не сожалеть, если нельзя забыть, а сохранить крупинки воспоминаний, что однажды отзовутся не болью, а теплом.

– Фью! Мы думали, они до утра куролесить будут, а эта парочка в самый разгар праздника сюда припёрлась.

– Ты видел их лица, Мот? Кажется, что-то случилось у ребяток. Не иначе, как наша девочка покусала красивого мальчика.

– Да, ей немножечко, самую малость, не хватает такта. А мальчик у нас благородный, не привыкший, чтобы им помыкали.

Два мерзавца, как всегда, переговаривались друг с другом, бросая красноречивые взгляды на Леррана и Леванну Джи. Выжидали, кто из них сдастся первым и расскажет о неудавшемся празднике.

Лерран погрузился в себя так сильно, что, наверное, вообще не слышал их потуг, не чувствовал жгучего любопытства, что так и пёрло со всех сторон из тавернщиков.

Он молча прошёл в свою коморку и закрылся изнутри. Леванна видела, какими жадными взглядами сплетники проводили его прямую спину.

– Ёрш, Мот, – Леванна вложила в свой голос всю строгость, на какую только была способна, – оставьте его в покое, не трогайте, не спрашивайте. И оружие своё, и одежду сможете забрать завтра. Ничего с вашим барахлом не случится до утра.

Ерш и Мот презрительно фыркнули.

– Как? Девочка подумала, что мы два старых скряги?

– Она решила, что мы заберём эти ненужные нам лохмотья и оружие, доставшееся нам даром?

– Девочка думает, что это тряпьё нам впору. Видимо, давно не видит разницы в строении мужских тел.

– Что печально.

– М-да.

Когда-то она велась на их подначивания и вспыхивала, как факел. Сейчас только грустно улыбнулась.

– Я тоже вас люблю, мои верные друзья. Кажется, вам не стоит так сильно переживать. Я давно выросла и умею справляться со своими проблемами самостоятельно.

– Ну да. Так-то оно так. Если не вспоминать Тёмных братьев и полудохлого властителя с дыркой в плече и ямой вместо сердца.

Властитель?.. Леванна вдруг почувствовала, как твердь уходит из-под ног. Ёрш и Мот всегда видели больше, чем остальные. Да. Наверное, так и есть. Тонкие черты лица, холёные руки, заносчивые манеры. Может, она просто не хотела замечать очевидное, то, что лежит на поверхности.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Какая теперь разница? Осталось совсем немного.

Леванна вошла в комнату, стараясь не замечать озабоченных взглядов друзей. Они тревожно переглядывались и хотели знать больше, но она не хотела им ничего рассказывать.

Закрыла дверь и тут же опустилась рядом – сползла по гладкой поверхности и подпёрла выход спиной. Одинокая слеза скатилась по щеке – Леванна не стала её вытирать, но и не дала другим пролиться.