Вельяминовы. Начало пути. Книга 3 - Нелли Шульман

— Я знаю, — тихо ответил Николас. «Не потеряю, ваше Величество».

— Теперь к нашим планам, — Питер стал развязывать папку с бумагами, но тут король остановил его: «Погоди. Я не хочу обсуждать это без Экзетера, он сейчас должен прийти, гонец от него утром был, из поместья».

Николас наклонился к Волку и едва слышно, одними губами шепнул: «Смотри-ка, целую неделю в деревне был, Констанца мне говорила, что он обычно там и дня не выдерживает».

— Его светлость граф Хантингтон, герцог Экзетер, ваше величество, — раздалось от золоченых дверей.

Джон поклонился и, король, усмехнувшись, сказал: «Я тебе велел появиться к обеду, а не к ужину. И это было неделю назад, ну да, впрочем, я не сержусь, ты все-таки предупредил».

— Я прошу прощения, — Джон опустился в кресло и Николас, искоса посмотрев на него, подумал: «Господи, ни разу не видел, чтобы человек так изменился за неделю».

— Выглядишь отдохнувшим, — заметил король, рассматривая покрытое легким загаром лицо мужчины. «Вон, даже румянец на щеках появился».

Джон поднял на него ласковые, чуть сонные глаза и рассмеялся: «Ну, ваше величество, я для того и ездил в деревню — отдыхать».

— Начнем, — велел Яков, и капитан Кроу услышал шепот Джона: «Ты приходи к нам завтра на обед, с Констанцей, там же и денежные дела закончим». Николас увидел усмешку в светло-голубых глазах и сам — улыбнулся.

Во дворе Уайтхолла было шумно, скрипели колеса карет, — придворные собирались к ужину, лаяли собаки, и Джон, найдя свою карету, шепнув что-то кучеру, открыл дверцу и шагнул внутрь. Шторки были закрыты, Белла спала на бархатном сиденье, свернувшись в клубочек, умостив щеку на мадридском издании «Дон Кихота».

Джон улыбнулся, и, опустившись на колени, убрав книгу, поцеловал ее в губы.

— Мы где? — чуть зевнув, приподняв ресницы, спросила Белла.

— Выезжаем из дворца, — его рука погладила нежную, чуть прикрытую кружевами шею, и стала двигаться дальше — медленно.

— Мы же рядом с домом, — ужаснулась Белла. «Сейчас уже в Сити окажемся».

— Это, — сказал Джон, ласково откидывая ее юбки, — смотря какой дорогой ехать, дорогая жена. Мы ведь, — он расшнуровал ей кое-как затянутый корсет, — в большом городе живем.

Опять же, вечер, сейчас в пробку встанем, на Лондонском мосту, например…

— А зачем, — Белла раздвинула ноги и тихо застонала, — нам на Лондонский мост?

— Просто так, — Джон наклонился и, прижавшись к ней губами, велел: «Так и лежи. Очень красивый вид, — пробормотал он.

— С моста? — осведомилась Белла.

— И оттуда тоже, — он услышал, как жена прерывисто, глубоко дышит и рассмеялся: «Сейчас доедем до дома, и там продолжим, любовь моя. Завтра на обед к нам твой брат и моя сестра придут, вот, к тому времени и проснемся».

— Надо же на рынок…, - озабоченно приподнялась Белла и тут же, закусив губу, крикнула:

«Еще!»

— Сыра им нарежем, — ответил Джон, на мгновение прервавшись. «И бутылку вина достанем».

Белла рассмеялась, и, откинув голову, обняв мужа, — притянула его к себе.

«Ворон», развернув паруса, вышел на середину Темзы, и капитан Кроу, прищурившись, сказал: «Отлично. Бот тогда за ней, — он кивнул на корабль, — пойдет, а потом пересядем».

— Ну, — Питер протянул ему руку, — попутного вам ветра, Николас. Зимовать в Гренландии будете?

— Да, — кивнул мужчина. «Ну, а к марту, как лед таять начнет, — пойдем на запад. Так что следующей осенью ждите нас, и Гудзонов».

Яркое солнце блеснуло, переливаясь, на золоченом эфесе шпаги, и Марфа, взяв мужа под руку, тихо сказала: «Отличный корабль ему построили, Виллем. Какие вы молодцы все-таки.

«Марфа и Мария», тоже, я смотрю, — она обернулась на стапеля, — преобразилась».

— Подлатали, — улыбнулся Николас Смолл. «Трюмы переделали, так что, — он похлопал по плечу Уильяма, — хватит места для всех ваших товаров из Африки».

— Ну, все, девочки, — Марфа позвала, — давайте, уже и отплывать надо.

— Так, — строго сказала Констанца. Она была в мужском костюме, с волосами, убранными под, берет. «Я тебе, Марта, написала — у каких девочек хорошо с математикой. Белла, — она подтолкнула золовку, — будет теперь не только музыкой заниматься, но и меня заменит тоже, у нее голова хорошая.

Марта кивнула и, взяв Констанцу за руку, велела: «Вы там за папой моим смотрите, с Николасом, хорошо? Папа хоть и много путешествовал, но все же, — она взглянула в сторону мужчины и мальчика, что стояли у самой кромки воды, — в те широты в первый раз едет».

— Конечно, будем, — Констанца поцеловала девушку в щеку. «Привезем мистера Майкла обратно, не волнуйся».

— А волосы решила не стричь? — едва слышно спросила ее Марта.

— Ну что ты, — так же тихо ответила Констанца, — Николас чуть ли не на коленях просил — этого не делать. Ничего, — она улыбнулась, — буду мыть, эссенцию я взяла, а там — придумаю что-нибудь.

— Пора! — крикнула Марфа зятю.

Волк взял сына за руку и сказал: «Следующей осенью увидимся, милый мой. Ты только не волнуйся, пожалуйста. Все будет хорошо».

Стивен кивнул, и Волк, присев, обняв его, глядя в зеленые, материнские глаза, добавил: «А ты слушайся дядю Питера и дядю Уильяма, и помогай им, ты ведь уже два раза в Марокко был, старожил».

— Буду, папа, — сын, вдруг, на мгновение прижался к нему, и шепнул: «Ты только возвращайся, ладно?»

— Ну, куда же я денусь, — Волк улыбнулся, и, так и, держа сына за ладонь, пошел к пристани.

Марфа перекрестила его и сказала: «За Стивеном мы присмотрим. А ты, — она посмотрела в глаза зятя, — ты не лезь там, на рожон, как говорится».

Волк коснулся губами ее руки и проговорил: «Спасибо вам, Марфа Федоровна. За все спасибо».

— Возвращайся, — повторила женщина. «И всех привези, слышишь, Михайло Данилович?»

Он кивнул и шагнул в покачивающийся у пристани бот. Джон сидел на борту, засунув руки в карманы холщовой, потрепанной куртки, подставив лицо солнцу.

— Я бы хотел, — сказал мужчина, открыв один светло-голубой глаз, — увидеть своего племянника, Майкл. Ну, следующей осенью.

Волк почувствовал, что краснеет, и посмотрел на большого, черного ворона, что вился над Темзой. «Конечно, — он вдруг увидел, что Джон улыбается.

— Просто, — сказал герцог, глядя на стройную спину сестры, что прощалась с адмиралом, — это же Констанца. Она пришла ко мне и все рассказала, еще той неделей, что мы из поместья вернулись. И, — Джон все еще продолжал улыбаться, — знаешь, я понял. Я сам, — он помолчал, — помню, что такое одиночество.

— Да, — тихо ответил Волк, принимая от Николаса канат, — я все время, Джон — так и живу.