Первая леди, или Рейчел и Эндрю Джэксон - Ирвинг Стоун

— Но как мы сможем сделать эту плодородную землю и тучных животных плохими? — ядовито спросил Джордж.

К своему удивлению, Рейчэл рассмеялась впервые за много дней. Когда она переехала в поместье Донельсонов, то почувствовала себя лучше, поскольку там всегда бурлила жизнь. Медлительный в разговоре, осторожный Уильям влюбился в молодую Чэрити Дикинсон и ухаживал за ней, неожиданно усвоив порывистые движения и скороговорку семнадцатилетнего парня. Еще не действовала регулярная почтовая служба, которая связывала бы с Ноксвиллем, но постоянный поток путешественников приносил каждый день известия. Эндрю и судья Макнейри были выбраны делегатами, призванными помочь в разработке управления, и Эндрю работал по четырнадцать часов в сутки, составляя то, что он называл джефферсоновской конституцией:[7] две палаты в законодательном собрании вместо одной; право всех мужчин принимать участие в голосовании после проживания на территории штата в течение шести месяцев; право быть выбранным в законодательное собрание дает владение двумя сотнями акров земли. Рейчэл прочитала газетный отчет о речи Эндрю, когда было внесено предложение назвать новый штат именем Джорджа Вашингтона или Бенджамина Франклина:

«Джорджия была названа по имени короля, две Каролины, Виргиния и Мэриленд — по имени королев, Пенсильвания — по имени колониального владельца, Дэлавэр — по имени лорда и Нью-Йорк — по имени королевского герцога. После достижения независимости нет оснований заимствовать у Англии все для нашей географии. Мы должны принять для нашего нового штата индейское название „великой извивающейся реки“ — Теннесси: у этого слова сладкий привкус, напоминающий горячую кукурузную лепешку с медом».

Она возвратилась в Поплар-Гроув за день до приезда Эндрю.

— Я вижу, что ты измотала себя, стараясь продать Поплар-Гроув до моего приезда, — заметил он.

— Надеюсь, что это поместье ненавистно всем.

— Тщетная надежда. Я нашел покупателя, это твой брат Александр. Я встретился с ним в Ноксвилле. Он платит пятьсот тридцать фунтов… наличными; этого достаточно, чтобы заказать брусья и купить другие предметы, за которые требуют деньги на бочку, и начать строительство в Хантерз-Хилл.

Провести с ними вечер приехал Джон Овертон.

— Должен ли я называть тебя теперь конгрессменом? — спросил он.

— Конгрессменом! У меня нет интереса к политике.

— Тогда ты должен отложить военные книги в сторону, генерал, потому что, очевидно, не интересуешься также и милицией. Эта вооруженная сила испарится, если конгресс не оплатит тысячу долларов, потраченных на экспедицию Никаджака.

Эндрю покачал в отчаянии головой:

— Ну, вот отменное поручение! Военный департамент запретил нам принимать участие в этой экспедиции против индейцев. Генерал Робертсон был вынужден подать в отставку из-за своего спора с военным министром Пикерингом по поводу проведенных нами сражений. Федеральное правительство объявило всю экспедицию незаконной, пустой, ничтожной… а теперь все хотят, чтобы я выбил от конгресса оплату этой экспедиции!

Рейчэл убедилась, что предсказания Эндрю относительно Хантерз-Хилл оказались здравыми. Едва Эндрю начал строительство дома, как оно привлекло визитеров со всего Кумберленда, и люди заговорили о его выдающихся достижениях. Он ответил на такую похвалу скупкой земельных участков в масштабах, превосходивших все прежнее. Каждый день он приносил домой документ, подтверждавший право на землю: 11 марта — на тысячу акров за двести пятьдесят долларов; 18 апреля — еще пять тысяч акров за четыреста долларов; 19 апреля — участок за двадцать центов за акр; 9 мая — три отдельные покупки — две тысячи пятьсот акров за две тысячи долларов, три тысячи акров за три тысячи долларов, тысяча акров за одну тысячу долларов; 14 мая — пять тысяч акров…

Подсчитав по записям, она обнаружила, что он купил около двадцати шести тысяч акров и израсходовал шестнадцать тысяч долларов… а все оплачивалось личными расписками. Иногда он продавал землю; в своем сейфе Рейчэл хранила расписки примерно дюжины жителей Кумберленда. Кредит каждого человека хорош в той мере, в какой хороша его репутация, но стоит человеку или репутации упасть, и вся структура развалится. Рейчэл была убеждена, что все это — азартная игра скорее ради забавы и удовольствия, чем ради выгоды.

Но мысль о забаве и удовольствии исчезла, когда она узнала, что Эндрю обдумывает вопрос о приобретении участка, на котором она жила с Льюисом Робардсом. Этот участок, бывший частью Кловер-Боттом, Льюис продал мистеру Шэннону, а тот теперь предложил его Эндрю. Она была поражена, насколько ей хочется владеть вновь этой землей.

— Поля ни при чем… и они плодородны, — сказал Джон Овертон (в последний момент Эндрю, чувствуя, что он не в состоянии произнести имя Робардса, попросил Джона обсудить вопрос о покупке с Рейчэл). — Участок примыкает к Хантерз-Хилл. Он ничем не будет выделяться среди других.

— Ты считаешь, что я должна одобрить покупку? — спросила она, с таким напряжением проглотив комок, застрявший в горле, что звук нарушил установившуюся на момент тишину.

— Нет… Но вопрос можно поставить, не так ли?

— Понимаю. — Она моргнула несколько раз, словно на ресницы попала паутина. — Хорошо, я поборю это чувство. Мы пропашем борозды от Хантерз-Хилл до реки.

Как только распространился слух, что семья Джэксон купила бывший участок Робардса, добавив его к своим владениям, в долине Кумберленда начались споры. Рейчэл не ожидала, что покупка может вызвать такую реакцию: люди занимали противоположные позиции и своими разговорами сделали достоянием новых поселенцев сплетни о деле Робардса — Джэксона. Она уверила себя, что ей удалось замкнуться, держаться в стороне, ныне же вновь она оказалась в центре дискуссии, ее прошлое было вновь извлечено на божий свет, и к тому же в искаженном виде. Насколько она могла выяснить, половина людей осуждала Джэксона за неудачное решение: участок может принести лишь неприятности; другая половина осуждала их за дурной вкус, за желание показать миру, что они взяли верх над Льюисом Робардсом и тем самым символически унизили его.

Но она не представляла, сколь остры споры, пока не узнала, что Джон Овертон, ненавидевший любую форму физического насилия, оказался вовлеченным в драку в Нашвилле и ему подбили глаз. Когда он пришел к Джэксонам по срочной просьбе Рейчэл, веко правого глаза все еще носило на себе следы удара, а переносица побаливала даже от очков.

— Впервые в своей жизни я пытался сбить с ног человека, — скромно признался он. — Разумеется, я допустил огромный промах.

— Не знаю, должна ли я испытывать стыд или гордиться тобой. — Затем, потеряв чувство юмора, она крикнула: — Ой, Джон, как долго будет все это продолжаться? Прошло пять лет со времени нашей первой свадьбы с Эндрю и три года со времени… этого развода.

— Не знаю, — мрачно ответил он. — Я думал, что уже прошло столько времени и Эндрю стал таким важным лицом в штате, что дело должно быть давно забыто.

— Но его никогда не забудут, разве не так?

Они переехали в Хантерз-Хилл к концу мая во вторник. Именно в этот день недели Эндрю любил начинать новые предприятия. Рейчэл дом показался огромным. Гостиная и столовая располагались по обе стороны прихожей, а кухня Молл — налево от въездных ворот во дворик. Гостиная была обставлена мебелью, отобранной Эндрю в Филадельфии, — диван и обитые камчатным полотном с цветным орнаментом стулья, на полу лежал персидский ковер XVI века. Эндрю купил его на аукционе при распродаже одного поместья.

За двумя комнатами по фасаду находились совершенно пустая музыкальная комната и кабинет Эндрю, в который он поставил, священнодействуя, широкий письменный стол из орехового дерева, а потом навесил книжные полки на стену с камином. Он отвел четыре больших выдвижных ящика для своих бумаг, а Рейчэл выделил восемь ящичков с бронзовыми ручками для семейных счетов и бухгалтерского учета. На втором этаже располагались четыре спальни как раз над четырьмя комнатами. Но только их спальня была обставлена мебелью, включая кровать с четырьмя колонками, привезенной из Поплар-Гроув. Наполовину обставленные комнаты создавали чувство пустоты. Если небольшие хижины в Поплар-Гроув казались ей родными, защищали ее, то огромные просторы Хантерз-Хилл, напротив, открывали ее со всех сторон. Ее муж считал, что высокое расположение Хантерз-Хилл обеспечивает господство и силу, она же чувствовала, что это делает их более уязвимыми.

Это лето Эндрю провел в поле, выращивая первый скромный урожай. 30 июля законодательное собрание Теннесси проголосовало за выплату ему задолженности — пятилетней заработной платы прокурора. Эти деньги он потратил на постройку дороги вверх на холм к входной двери, в то время как Рейчэл наблюдала за строительством молочной хижины, коптильни, склада, конюшни и бревенчатых хижин для негритянских семейств.