1941. Забытые победы Красной Армии (сборник) - Роман Ларинцев

Первый раз Гудериану пришлось отвечать на вопрос о судьбе ельнинского выступа еще 20 июля. Тогда он решительно отказался обсуждать с командующим 4-й армией фон Клюге саму возможность его оставления. Следующий раз был 4 августа, когда штаб группы армий «Центр» навестил Гитлер. Гудериан высказал ему свое мнение, что Ельня незаменима для будущего наступления на Москву, а если даже оно не начнется в ближайшее время, удерживать этот плацдарм необходимо из соображений престижа. В то время Гитлер не считал эту причину важной и возразил: «Мы не можем позволить соображениям престижа влиять на наши решения». Но очень скоро он забыл об этом своем высказывании…

14 августа после разговора с генералом МатернаГудериан наконец-то понял, что надо что-то делать. Он позвонил фон Боку и заявил, что удержать выступ возможно при соблюдении трех условий:

1. Необходимо отбросить русских к краю огромного леса восточнее реки Десна.

2. На выступ должно быть доставлено большое количество боеприпасов.

3. Люфтваффе нужно сосредоточить большие силы для использования в районе Ельни [106] .

Фон Боку тоже не хотелось брать на себя нелегкое решение, и он попробовал переложить ответственность за него на командование сухопутных войск. В разговоре с их главкомом фон Браухичем фон Бок пересказал ему все, услышанное от Гудериана, и выразил сомнение в том, что удар на Десну сможет реально облегчить положение защитников Ельни. Кроме того, он признал, что не в состоянии решить проблему с боеприпасами, а авиация вообще не относится к его компетенции, поскольку ею командует Геринг.

Фон Браухич обещал не затягивать с ответом – и действительно, в тот же день начальник Генерального штаба сухопутных войск Гальдер позвонил начальнику штаба группы армий «Центр» Грейфенбергу… поручив принять окончательное решение о судьбе ельнинского выступа все тому же фон Боку. При этом, по мнению Гальдера, выступ следовало удерживать, потому что «противнику здесь приходится несравненно хуже, чем нашим войскам» [107] . На следующий день фон Бок опять посоветовался с Гудерианом – и снова услышал от него, что Ельню необходимо продолжать защищать. При этом две пехотные дивизии 9-го армейского корпуса должны были сменить здесь две его подвижные дивизии, а еще одну пехотную дивизию необходимо было держать у выступа в резерве.

В своих послевоенных мемуарах Гудериан пишет:

«После того, как мое предложение о наступлении на Москву было отклонено, я внес вполне логичное предложение вывести войска из уже не нужной нам ельнинской дуги, где мы все время несли большие потери. Однако командование группы армий и ОКХ отклонили и это мое предложение, которое исходило из необходимости сбережения человеческих жизней» [108] .

Тем самым Гудериан пытался снять с себя ответственность за тяжелые немецкие потери под Ельней. Однако ни дневник фон Бока, ни журнал боевых действий 2-й танковой группы не содержат никаких свидетельств того, что знаменитый танковый генерал предлагал оставить выступ. Как раз наоборот: решение фон Бока его удерживать было принято во многом благодаря именно совету Гудериана.

15 августа в 10:30 утра 9-й армейский корпус получил приказ командования 2-й танковой группы вернуть свои дивизии, на этот раз 137-ю и 263-ю, обратно на ельнинский выступ, сменив там подразделения мотодивизии СС «Рейх» и мотополка «Великая Германия», входившие в состав 46-го танкового корпуса. Танковый корпус своим автотранспортом снова помог ускорить переброску пехоты 9-го армейского корпуса, который на этот раз разместился на северном фасе выступа. Смена была завершена в ночь с 18 на 19 августа. На этот раз дивизия «Рейх» окончательно покинула район Ельни, где за 4-недельный период непрерывных сражений отбила 83 советские атаки и в свою очередь провела 27 контратак [109] .

К этому времени всего за неделю боев под Ельней три дивизии 20-го армейского корпуса потеряли 2254 человек, из них 97 офицеров [110] . 16 августа его наиболее пострадавшую 15-ю пехотную дивизию отвели в тыл для отдыха и приведения себя в порядок. Ее сменила 78-я пехотная дивизия, которой пришлось защищать фронт шириной 18 километров. Как раз в это время, 17 августа, советская 24-я армия перешла в очередное решительное наступление на Ельню. Немецким войскам, попавшим под ее удар, приходилось туго. 9-й армейский корпус оборонял фронт шириной в 40 км, таким образом, на каждую из его дивизий приходилось 20 км передовой. Создать достаточные для устойчивой обороны плотности войск на таком широком участке было невозможно, к тому же немецкие пехотные части не обладали мобильностью тех подвижных войск, которые они заменили. Командир корпуса генерал фон Гейер тщетно просил усилить его войска штурмовыми орудиями и тяжелой артиллерией, чтобы иметь возможность быстро оказывать помощь атакуемым участкам фронта. Но почти всю тяжелую артиллерию и саперов из 20-го армейского корпуса забрал с собой Гудериан.

20 августа командир 20-го армейского корпуса генерал Матерна поехал в Рославль, чтобы лично доложить своему командующему о «чрезвычайно трудной и угрожающей ситуации», в которую попал его корпус. Единственное, чего он добился – это согласие Гудериана на то, чтобы 268-я пехотная дивизия его корпуса отсрочила смену 10-й танковой дивизии, которая располагалась южнее выступа. Ни дополнительной артиллерии, ни штурмовых орудий Матерна опять не получил.

22 августа 9-й и 20-й армейские корпуса были переданы в подчинение 4-й армии, но поскольку ее командующий фон Клюге был в то время болен, немецкие войска на ельнинском выступе до 26 августа находились под началом Гудериана. 23 августа 263-я пехотная дивизия 9-го армейского корпуса от артогня и при ликвидации очередного вклинения русских потеряла 150 человек. В этой дивизии сложилось крайне тяжелое положение – ведь она находилась на самом северо-западном углу горловины выступа, как раз там, где советские войска особенно упорно старались его перерезать. За 5 дней боев на выступе дивизия в среднем ежедневно теряла 100 человек убитыми и ранеными. К 24 августа в ее пехотных ротах осталось по 30–40 солдат. Фон Гейер умолял вернуть ему 15-ю пехотную дивизию, но решение этого вопроса отложили до возвращения фон Клюге.

25 августа в результате непрерывных артобстрелов и прорыва фронта к югу от Чувашей 263-я пехотная дивизия потеряла 200 человек, а на следующий день – еще 150, когда пыталась ликвидировать этот прорыв [111] . Фон Гейер настоятельно просил придать ему штурмовые орудия моторизованной дивизии СС «Рейх», но получил очередной отказ – Гудериан ни с кем не собирался делить свои подвижные части. В утешение 263-й пехотной дивизии подчинили артиллерию 15-й пехотной дивизии.