Эра воды - Станислав Михайлов

Эксперт, да… Помогает в работе, ага… Или она сюда в гости заскочила?

На Земле Катя поддержала меня — когда я добивался снятия с Жака штампа «невыездной», хватило одного ее звонка. Помню, подозрение защекоталось в моем сознании, но я отмахнулся, мне было не до глупостей, предстояла защита диссертации, вылет на Марс… Она тоже была занята… В общем, мы так и не виделись лично, встречались только стереопроекции, первый раз — на Ганимеде, второй — на Земле. Но сейчас я был совершенно уверен, здесь она сама, а не ее изображение. И не подсказывал мне ни «аромат духов», ни «движение воздуха», ни какая-либо другая сентиментальная чушь, я просто знал, что мы наконец-то она рядом, совершенно не представляя, что с этим делать.

Забавно, чувства занимали меня в тот момент куда больше, чем загадочность ситуации и роль самой Кати в этой истории.

— Вы не ответили, Пол, — она улыбнулась уголками губ, — вам нравится мой кабинет?

— Д-да, — язык плохо слушался, я мысленно выругался и криво ухмыльнулся, пытаясь иронизировать. — Да, и отличный дождь. Настоящий Марс.

— Вы удивитесь, если я скажу, что это и есть настоящий Марс?

Увидев, как мои брови ползут вверх, она тихонечко рассмеялась.

— Да-да, Пол, это Марс, граница долины Кассей и области Сакра. Таким мог быть Марс. И еще может стать, если вернуть атмосферу.

— Но Марс не подлежит преобразованию…

— Верно, не подлежит, — на лицо Кати набежало облачко. — Но времена меняются. Ничто не вечно под Фобосом и Деймосом, верно, Пол? Только человеческие страхи.

Признаться, я слушал ее вполуха. Меня оглушал и ослеплял этот кабинет, его огромное окно, сводила с ума хозяйка. После девяти дней в ледяных пещерах, дней, растянувшихся так, что Земля оказалась почти забытой, после голых камней, снега, тьмы, роботов и спасателей в скафандрах, мало чем внешне отличавшихся от механизмов… Пожалуй, я одичал.

— Придите в себя, Пол, — она снова улыбнулась, коснувшись моего локтя, — все хорошо, вы вернулись героем. О перспективах освоения Марса поговорим как-нибудь потом. У нас будет много времени. Вы не против провести его со мной?

У меня перехватило дыханье.

— Садитесь, Пол, садитесь, — она махнула в сторону дивана и кресел, — они микроботные, если хотите, подскажу, как перепрограммировать. Дверь, кстати, тоже, но мне нравится, что она открывается как обычная.

— Да нет, нормально… — голос получился надтреснутым. «Черт знает что делает со мной эта женщина», — зашептал внутренний контролер, и я решил держать себя в руках. Что-то здесь нечисто. Хотя ничего дурного она мне еще не сделала, непонятно, могу ли я доверять ей, мы и виделись-то всего несколько раз, а лично, вообще, впервые. «И с первой же встречи ты поверил в нее и влюбился по уши, Пол» — шептал другой голос. Когда дело касалось женщин, во мне случалось изрядное многоголосие, это с детства, и чтобы не слышать его, приходилось держаться от них подальше.

Я присел на краешек кресла, выдохнул, заставил себя расположиться по-хозяйски и откинуться на спинку. Кресло вполне ожидаемо оказалось изумительно удобным. «Ну да, оно же микроботное», — вспомнил я. Как и дверь, эти кресла, диван, а, возможно, и вся мебель в комнате, включая драпировку стен, состояла из мельчайших роботизированных частиц, в соответствии с программой слипавшихся в нужную форму и придававших изделию соответствующие физические свойства. Ошибся я в первоначальных предположениях, прогресс добрался и сюда.

Катя села на диван напротив, вытянув ноги. Я чуть не застонал и отвел взгляд.

— Профессор Марков считает, вы любите кофе и пастилу… — полуспросила она.

— Н-ну… Я пью кофе, да, особенно, в хорошей компании, — неуклюже выкрутился я, и тут же из стола появился кофейник на серебряном подносе и две аккуратные чашечки белого фарфора, наполненные несомненно лучшим кофе из всех сортов, существующих на планете Земля. Аромат разнесся по кабинету.

Ай да Катя, «эксперт» и «научный помощник» инспектора Бобсона… Добралась-таки и до Маркова. А Игорь тоже хорош, думает, если я с ним пью кофе и вежливо кушаю эту приторную русскую пастилу, значит, она мне нравится. Нет, конечно, не противно, но я бы предпочел кекс.

— Простите, Пол, но пастилы нет. Сойдет кекс?

Я уже отхлебнул и чуть не подавился. Читает мысли? Сначала дверь, теперь это…

— Не беспокойтесь, Катя, все и так прекрасно.

— Но, все-таки, с кексом лучше, — она упрямо тряхнула головой, порадовав меня новым жестом. Я отметил это, а также то, что начал коллекционировать в памяти ее движения.

Тут же на столе появились два аккуратненьких блюдечка с маленькими кексами. Да, как раз такие мне всегда были по душе.

Минуты две мы просидели молча, отпивая кофе, поглядывая в окно и друг на друга.

— Вы, наверное, хотите знать, что происходит. — Катя поставила чашку, положила ногу на ногу и оперлась на выпрямленную руку. Смотрела она почему-то не на меня, а в окно. Впрочем, не могу жаловаться, это было красиво.

Поскольку я промолчал, она продолжила:

— На записях, сделанных вашим роботом, есть несколько интересных мест. Особенно тот овальный зал, с барельефом. Вы ведь понимаете, о чем я говорю, Пол?

Я кивнул. Понятно, они прокрутили записи и по статистике вычислили, что я много раз возвращался к тому фрагменту. Как я и предполагал.

— Эта запись переворачивает все, что мы знаем о Марсе. Здесь многие ожидали найти жизнь. Или следы жизни. Мы даже нашли их. Но разум… Марсиане всегда были уделом фантастов, Пол. А вы сделали их реальностью.

— Ну, и что же в том плохого? — я не понимал, к чему она клонит.

— Ничего плохого, Пол, это прекрасно. Мы не одни во Вселенной, раз даже на соседней планете была разумная жизнь. Возможно, родственная нашей не только внешне, но и генетически, такие мысли давно бродят у ксенобиологов. Скоро возьмем пробы ДНК из останков вашей «кошки Сильвии» и, думаю, это окончательно подтвердится. Понимаете, что это значит?

Я пожал плечами:

— Допустим, люди на Землю прилетели с Марса. Не слишком новая идея.

— Уже не идея, Пол, а доказуемое предположение! — воскликнула она, и я отметил еще одну эмоцию, еще один штрих к портрету моей Прекрасной Дамы. — Если жизнь на Земле, или, по крайней мере, часть земных форм была импортирована с Марса, это переворачивает биологию. Кроме того, Пол, Марс оказывается нашей прародиной. Согласитесь, то лицо на барельефе, оно ведь принадлежит человеку.

— Женщине, — вырвалось у меня.

— Женщине? — переспросила она, внимательно посмотрев мне в глаза. Не надо бы ей так на меня смотреть, утону.

— Да, женщине, я думаю, это женщина, — выныривая из ее глаз, пробормотал я.

— Почему?

— Я знаю это.

— Знаете?

— Ну, мне снилось… — я замялся.

— Вам снилась эта женщина? — в глазах Кати искренний интерес и, мне на миг показалось, удивление.

Господи, да когда же кончится этот допрос… Тоже мне, нашли марсианскую Галатею. Кстати, а вдруг это, действительно, допрос? Я решил пойти напрямик:

— Да, мне снилась эта женщина. Так же, как Сильвии приснилось прошлое другой женщины. Там, под землей, в последнюю нашу ночь в разбитом турболете. То есть мне не женщина снилась, а лицо в пещере. Но я знал, что оно женское. И во сне я был не собой. Тот знал, что она женщина. И знал, для чего лицо в стене.

— Хмм… — Катя снова отвернулась к окну, — И для чего же?

— Скажите, Катя, кто вы на самом деле? — ответил я вопросом на вопрос, надеясь, что неожиданно.

— Я работаю в Комитете Контроля. — Мгновенно ответила она, словно ждала вопроса. — Сейчас веду ваше дело. Мне предложили заняться вами во время истории на Ганимеде. Помните, ту встречу? Дело по взрывам заводов вел инспектор Бобсон, а я курировала и содействовала, скажем так, по научной части.

— Помню, — ответил я, чувствуя страшное разочарование. Предложили заняться… Мне все почудилось. Еще тогда. Мне показалось, что я небезразличен ей. Что также, как я, она ну… Пусть не влюбилась, но что-то ко мне почувствовала с первого взгляда, с первого обращения по имени. Мне все показалось, я слепой баран. Она была на работе, просто на работе, работа у нее такая. И что теперь с этим делать? Как жить? Я отчетливо осознал в тот момент, насколько несчастен, и от чего бежал все годы раньше. Нет ничего хуже неразделенной любви.

— Пол, что с вами? — в Катином голосе тревога. Да, конечно, она умеет изображать тревогу. Умеет чувствовать настроение. Она, конечно, знает, что я влюблен. Знает, как мне трудно быть с ней рядом, и как невозможно отпустить ее. Учат их этому, ловких специалисток из Контроля. А Катя, похоже, забралась почти на самый верх. Странно, что она лично занимается моим делом. Могли бы поручить другому… Хотя, как же, другому, Катя в моем случае — ключ ко всем дверям, я же, типа, перед ней буду ходить на задних лапках. Поэтому и взялась сама. Эх, какой же я осел…