Эра воды - Станислав Михайлов

Когда пришло время ложиться, Долфин и Шарки развернули уже привычный мне настил, напоминающий упругую циновку. Освещение переключилось в ночной режим. Спасатели быстро уснули, а у меня никак не получалось.

Я думал о Руперте, проспавшем больше недели в капсуле медицинской установки. Что ему снится? Зелень Земли? Коричневая корка Марса под крылом турболета? Лицо какой-нибудь милашки? Рыдающая и заламывающая руки мама?

Уверен, у него хорошие сны. Рупи крепкий парень, неубиваемый оптимист. Наверняка, видит что-то бодренькое и веселое. Я не завидовал пилоту, ведь если б сам лежал в реабилитационном саркофаге, не наткнулся бы… Но я завидовал его снам. Мои-то последнее время разнообразием не отличались: тьма, гладкие каменные стены, блики фонаря (у меня был маленький ритуальный фонарик, похожий на палочку со светящимся круглым навершием), медленный спуск в бесконечном колодце и аккуратный овальный зал, единственным украшением которого был барельеф, лицо человека, наполовину погруженного в скалу. На мне не было скафандра, и меня вела печаль. Я втыкал ручку фонаря в нагрудный крепеж и накладывал ладони на лицо, с двух сторон, на обе щеки. Оно оказывалось теплым, я просыпался.

И каждый раз кто-то со стороны наблюдал за мной, несущим в руке странный фонарик. За мной, втыкающим его в непонятный узелок на груди. За мной, спускающимся в лифте без стен внутрь глубокого каменного колодца, идущим по залу, созданному руками марсиан, за мной, прикладывающим незащищенные перчатками руки к ее лицу. Во сне я знал, как ее зовут. Знал, что это она. Во сне лицо не было скрыто льдом, там вообще не было льда.

Каждый раз некто, наблюдавший за мной и не имевший возможности вмешаться, пытался привлечь к себе внимание, что-то шепнуть. Снова и снова, стоило смежить веки, я проходил путь из неведомого «до колодца» к теплому каменному лицу. Впрочем, откуда мне знать, сделано ли оно в самом деле из камня.

Этот некто подсказывал, что я лишь во сне, и сон повторяется. Он знал, что ждет меня в любой момент, и как я поступлю. Более всего этот некто хотел получить мое знание. Я поделился бы с ним, но как только мы сближались, сон начинал размываться. Я знал, что произошло потом. Он — нет. Для него все заканчивалось прикосновением к щекам на барельефе, для него это было лишь прикосновение к щекам.

Тогда я просыпался и понимал, что этот некто, наблюдавший со стороны — я сам, Пол Джефферсон, некогда водитель и стажер, а теперь доктор планетологии. А тот с фонариком, кто он? Скорее всего, фантом моего воображения, временное раздвоение личности, так бывает во снах, к реальности отношения не имеет. К снам, вообще, не стоит относиться серьезно, мало ли что пригрезится. Дождливыми ночами Ганимеда, например, мне мерещилось древнее чудище, громадное и непостижимое, пробудившееся в океане и стремившееся уничтожить наши поселения. Вот и на Марсе, пожалуйста, прицепились свои «призраки прошлого».

Резкий женский крик разорвал тишину. Я вскочил лишь на секунду позже Надира и увидел огромные, полные ужаса, ничего не понимающие глаза Сильвии. Она вжалась в стену салона и притянула к подбородку спальник. Командир спасателей подошел к ней осторожно, чтобы не испугать быстрым движением, так же медленно опустился на колени, погладил по волосам.

Сильвия дернулась, словно не узнавая его, но постепенно успокоилась, в глазах появилось сознание. Освещение в салоне стало ярким, включился дневной режим.

— Что-то приснилось, птичка певчая? — ласково спросил ее Камали.

Девушка не отвечала, только пару раз всхлипнула.

— Кто испугал тебя? Какой шайтан посмел войти сюда через ворота сна? — он грозно огляделся, мимоходом подмигнув мне. — Я прогоню его из нашего райского сада!

— Д-д-да ну тебя! — она судорожно хмыкнула и толкнула Надира в грудь. — Сам ты шайтан, пугаешь девушек. Тут был черт. Превратился в тебя. Как теперь тебе верить? Тебя надо разобрать на кусочки и пустить в анализатор, противный и злой.

Вдруг разревевшись, она обхватила его за плечи и спрятала лицо.

— Двое на коленях, один рыдает, очень романтично… — Донесся смешок Юн Хо, только что продравшего глаза. — Что тут было?

— Ей что-то приснилось… — Начал было я, но Сильвия подняла голову и перебила, сверкнули слезы:

— Не приснилось. Вы не понимаете. Не сможете понять. Это не сон.

И уже спокойнее продолжила:

— Я видела марсианина. Здесь. Когда проснулась. Я закричала, и он исчез. Марсианин был там, — она показала в сторону моего спального места. — Он смотрел на меня. Просто смотрел. Он был как человек, только одет, ну… Иначе. И лысый. Вообще без волос. Даже без бровей.

Все посмотрели на мою постель, потом на меня.

— А где был я? — вопрос сорвался с губ.

— Не знаю, — пожала плечами Сильвия. — Спали, наверное. Вас не видела. Смотрела на него. Да это было-то всего секунду.

Она отодвинулась от Надира и легла, уставившись в полоток.

— Сначала мне снилось… Не важно, что. Потом проснулась в склепе. Вокруг было темно, но я знала, что я в склепе. Его зальют водой и пустят рыб. Рыбы, они очищают душу от мертвой плоти. Но я была жива. Я бы задохнулась, эти рыбы не едят живого мяса. Они смотрели бы на меня, брр, своими холодными глазами. Смотрели бы, как я захлебываюсь.

— Не бойся, золотая рыбка, все прошло, — Камали взял ее за руку.

— Я не боюсь, спасибо, Надир. Все пройдет. Что-то случилось в темноте. Меня вынесло, не знаю, как, возможно, упала в обморок или умерла. Очнулась в комнате. Овальной комнате. Опять одна. На стене два огонька. Я подошла ближе, это были светильники на длинных палочках. Слабые, как земные светляки. А между ними лицо. Что-то вроде камня, но не камень. Неживое и живое. Я не знаю, может, попала в другое время. Может, я-вторая не была той, запертой в склепе. Они хотели, чтобы я дотронулась до лица. Не знаю, кто «они», не спрашивайте. Я знала, что нельзя, но не могла подсказать себе, только смотрела со стороны. А потом оказалась здесь. Открыла глаза и увидела его. Вон там…

Сильвия снова показала в сторону моего спального места.

— Ну, сон, страшный, бывает. Всем снятся… — я мял слова, пытаясь скрыть, как ошеломлен. Она видела лицо. Овальный зал. Возможно ли? Просмотрела записи Роба? На это нужно очень много времени. Тогда как?!

— Вы не понимаете, Пол. — Сильвия была совершенно спокойна. — Командир, можно ему сказать?

— Теперь уже все равно, — как-то странно ответил Надир Камали.

— Пол, у меня бывают видения. То, что раньше называли видениями. Но это не галлюцинации. И не сны. Мой мозг как-то умеет видеть, что было или будет на самом деле. Или есть сейчас. Марсианина здесь нет, но он был. Может, не здесь, но такой. И смотрел так же. Может, не на меня. А, может, на меня из видения, на одну из тех двух.

Я едва сдержал улыбку. Чертовщина какая-то. Средневековщина. Взрослые же люди… Хотя еще на стажировке я слышал, что спасатели очень суеверны. Над ними даже посмеивались. Наверное, пришло время познакомиться с этим явлением воочию. И, наверное, она все-таки просмотрела запись Роба. Например, места, к которым я чаще всего обращался. Есть же статистика. Вот и вся таинственность. Но почему тогда не сказали мне, зачем скрытничать… Нехорошее, пока неясное предчувствие зашевелилось в груди. Я спросил Сильвию:

— А почему уже все равно? Надир сказал, уже все равно…

Она метнула быстрый взгляд в сторону командира спасателей. Ответила подчеркнуто безразличным тоном:

— Ну, скоро уже будем на поверхности, все останется в прошлом. Давайте лучше спать. Страшного больше не будет, шоу закончилось. Спокойной ночи, мальчики.

Сильвия сделала ручкой, демонстративно отвернувшись к стене. Мы разошлись по местам и улеглись. Сон пришел быстро и оказался обычным, из тех, которые трудно вспомнить. Засыпая, я думал, зачем она соврала.

Под землей все кошки серы, ночь неотличима от дня, а утро от вечера. График смещается, и нет особого смысла следить за синхронизацией времени с движением невидимого светила. Обычно это не имеет значения, но в этот раз мы отметили, что проснулись самым настоящим ранним марсианским утром. Нам помогли это отметить. С поверхности сообщили: солнце встало, рабочий день начался, проходка штольни близка к завершению, забой уже в нескольких метрах от хвоста турболета, требуется наше участие. Мы наскоро перекусили и облачились в скафандры.

За чуть заметной вибрацией силовой установки буроплавильные работы не слышны, и мы не замечали, что проходчики совсем близко, пока вдруг что-то не толкнуло корпус «Аиста». Не так, чтобы сильно, совсем не как последние сейсмы на Ганимеде, но все же вполне ощутимо.

— Мы с вами, встречайте, — прогудел под шлемами бас, и Юн Хо отправился в грузовой отсек.

— Давайте, выходим, — раздался вскоре его голос. Надир махнул рукой, и мы двинулись. Первой Сильвия, за ней я, Шарки с Долфином, несущие саркофаг Руперта, дальше Надир, а замыкал цепочку Роб.