Серебряный змей в корнях сосны - Наумова Сора

– Я все вымою. Где можно взять воды?

Старуха принялась путано объяснять, а Хизаши тихо вышел на улицу и зябко поежился, пряча кисти рук в рукава хаори. Погода снова портилась, ветер стал суровее, принося с собой холод приближающейся зимы. Здесь, на самом верху скалы, ничто не мешало ему, и Хизаши оказался со всех сторон окружен хлесткими безжалостными потоками воздуха. Тень от дома была неприятной, и Хизаши неспешно побрел прочь, попутно собираясь осмотреться колдовским правым глазом, но не отошел от хижины и пары дзё, как понял, что не может. Что-то не позволяло ему увидеть оборотный облик этого странного места, и такого с Хизаши давненько не случалось. Он обернулся и увидел лишь стоящего возле порога Куматани с закатанными рукавами и вымытыми плошками и котлом в руках.

– В чем дело? – спросил он беззаботно. – Хочешь прогуляться?

Хизаши даже отвечать не стал. Его вдруг до краев переполнило раздражение, и он поспешил прочь, пока не оказался на обрыве. Здесь ветер достиг своей максимальной силы, едва не скидывая в пропасть неосторожного человека. Зато отсюда открывался прекрасный вид на свинцово-серое море с невысокими, беспрестанно перекатывающимися по его поверхности волнами. Оно тревожилось, будто живое, и над ним нависало такое же мрачное небо. Густо-синее, будто залитое на горизонте чернилами, с прожилками света, пробивающегося сквозь плотную завесу грозовых туч. Хизаши застыл почти у самого края, завороженный зловещей красотой, и заметил короткие, пока еще бесшумные, вспышки молний далеко-далеко отсюда. Где-то, быть может, даже над горой Тэнсэй.

И было тихо, только свистел яростно просоленный морем ветер, оттого и подступающая буря пугала сильнее – слишком тихой она была, укрываемая расстоянием во множество ри. Хизаши нашел в себе силы отойти назад и достать из-за пазухи пустой лист. Сложил несколько раз, перекрутил, прогладил пальцами и посмотрел на результат – маленького бумажного змея с треугольной головой.

– Найди Тояму, смотрителя с острова Камо. Передай ему, что мы в западне и нам нужна помощь.

Нашептав это бумажной фигурке, Хизаши подбросил ее в воздух. Змей ожил, развернулся в сторону Камо-дзима, а потом вдруг откуда ни возьмись вылетела крупная серая чайка и схватила фигурку. Бумага не выдержала и порвалась, а после птица камнем упала вниз и разбилась о камни.

Второго подходящего листа у Хизаши не было.

Он прищурился и посмотрел на линию горизонта с мрачной решимостью. Кто-то не хотел, чтобы послание достигло адресата, и этот кто-то обладал достаточной силой, чтобы вмешаться. Хизаши сел спиной к ближайшему камню и скрестил ноги. Ветер зло бил по щекам, но довольно скоро Хизиши погрузился в медитативный транс, в котором не было ни ветра, ни солнца, ни жары, ни холода – только бесконечный поток ки, пронизывающий все вокруг и самого Хизаши тоже. И все же он был до странного искажен, будто камень упал посреди ручья, и потревоженная вода потекла вокруг, нарушив привычный ход. Хизаши проследил внутренним взором за рябью энергии, скользнул по ним и почти сразу открыл глаза. Сосредоточиться здесь было слишком тяжело, но одно он успел понять – на острове было место, которое выделялось темным пятном, мертвой зоной. Там было нечто… Хизаши брезгливо скривил губы, вспоминая свои ощущения. Нет, определенно, им не стоило задерживаться. Вот только ни люди, ни даже хэби летать не умели.

В задумчивости вернувшись к хижине, Хизаши застал Куматани и старуху за разливанием чая по чашкам. Густой травяной аромат защекотал ноздри, но совсем не так приятно и дразняще, как чай госпожи Юэ.

– Хизаши-кун! – обрадовался Куматани. Его рукава все еще были подвязаны белым пояском, чтобы не мешали в готовке. Выглядел он по-домашнему, совсем не как почти ученик великой школы оммёдо. – Я натаскал воды и помог Сачико-сан сварить нам чаю. Садись, вижу, ты опять замерз.

Хизаши разулся и, подойдя к очагу, опустился на колени поближе к огню. Кента тут же оказался рядом и схватил за руку. Его пальцы были такими горячими, что от них становилось больно.

– Какие холодные! – воскликнул Кента. – Почему ты всегда такой холодный?

– Я же не спрашиваю, почему ты всегда такой горячий? – огрызнулся Хизаши и сам зачерпнул деревянным черпаком травяного отвара из котелка. Несмотря на горьковатый запах, на вкус чай был неплох, хорошо согревал изнутри, и Хизаши узнал несколько довольно редких целебных трав.

– Сачико-сан, – обратился он к старухе, – позвольте, я вам помогу.

Он перехватил ее руку, якобы помогая удержать чашку, сам же, преодолевая отвращение, покрепче сжал морщинистую сухую кисть. Старуха ничего не поняла, а вот Хизаши, когда снова выпрямился и хмуро взялся за свою чашку, понимал и того меньше. Точнее, в одном он убедился – старая Сачико была человеком, а больше на острове он не чувствовал ни одной живой души. Так что за зло поселилось на этом клочке ни к чему не пригодной суши?

– Хизаши? – голос Кенты вывел его из оцепенения. – Я помогу обā-сан прилечь отдохнуть.

Не получив ответа, он взял старуху под локоть и отвел к открытой створке в дальней части комнаты, за которой, видимо, скрывалась спальня. Вернувшись, Куматани сел по ту сторону ирори[37] и потер глаза кулаком.

– Столько всего произошло, – сказал он и зевнул. – Не представляю, что бы мы делали, если бы не встретили Сачико-сан.

Хизаши посмотрел на него поверх закрепленного над затухающим огнем котла, сквозь прозрачный пар.

– И тебя все еще ничего не удивляет? Например, что пожилая пара делает настолько далеко от остальных людей, и как они вообще тут выживают.

– У них есть взрослый сын, он помогает. Знаешь, – Кента сел свободнее, опершись на одну руку, – я с рождения жил в лесной деревне, откуда до города был день пешего пути. Люди выживают и не в таких условиях. Может… может, они прятались от войны, да так и остались здесь. Времена… времена были смутные…

Он снова широко зевнул и потряс головой. Хизаши наблюдал за изменениями, что с ним происходили, и заметил, что и сам не прочь немного вздремнуть. Тело прогрелось, одежда полностью высохла, и ветер, что выл и бился за стенами, навевал сон. Куматани уже лежал на боку, неловко подложив руку под голову. Хизаши нехотя прикрыл глаза, а очнулся, когда вдруг перестал слышать шум ветра.

– Куматани? – позвал он. – Эй, Куматани.

Тот еще спал, даже не сменив позы. Огонь в очаге превратился в черные угли посреди серой золы. Горький запах трав висел в спертом воздухе, царапая горло. Хизаши понял, что они оба были отравлены. Он вскочил и первым делом кинулся к выходу, распахнул дверь и вдохнул полной грудью. Небо над островом было похоже на застывшую лаву – темное, почти черное, с трещинами закатного цвета. Тучи то и дело освещались вспышками молний, на миг окрашиваясь в зловещий багрянец.

Хизаши не успел сделать и шага с крыльца, как в голове помутилось. Он схватился за дверной косяк – и вовремя, колени подкосились, и он едва не упал. Пророкотал гром, и в очередной вспышке зарницы Хизаши сплюнул кровь под ноги.

– Чертова ведьма! – прорычал он и, пошатываясь, вернулся за Куматани.

Вот-вот разразится буря.

Кента ни в какую не желал просыпаться. Хизаши очень повезло, что сверхъестественная природа частично защитила его от яда, и он смог проснуться сам и, возможно, даже не слишком поздно.

Не поздно для чего?

Куматани тряпичной куклой обмяк в его руках, голова безжизненно свесилась и болталась от каждого встряхивания. Однако Хизаши уже понимал, что все бесполезно, надо поскорее уносить человека подальше. Он взвалил Куматани на спину и вышел из дома. Приглушенные плотным слоем облаков раскаты грома напоминали удары в бронзовый колокол – вибрации от них пробирали до самых костей. Хизаши не стал медлить и потащил спящего Куматани к началу тропы, ведущей вниз, сбросил на землю и сказал:

– Я вернусь. Просто лежи здесь и не доставляй больше неприятностей.