Серебряный змей в корнях сосны - Наумова Сора

Надо было всего лишь посмотреть, убедиться, но…

Но Хизаши не мог.

Это было нелепое чувство, иррациональное. Слишком человеческое и оттого слабое – глупое. Хизаши понимал, что если перед ним тело Куматани, то это вызовет у него разочарование и только. Должно. Однако вопреки всему он не торопился это проверять.

Голодная наглая чайка подобралась ближе, к ней уже присоединились подруги, готовые в любое мгновение начать свой кровавый пир. Белая рука светилась в сгущающемся мраке перламутровым жемчугом. Она могла принадлежать кому угодно, но…

– Хизаши-кун? На что ты смотришь?

Волна жара пронеслась по телу и упала в желудок обжигающим комом. Хизаши обернулся, попутно надевая на лицо привычную маску ироничного равнодушия, и с ней встретил взгляд Кенты, направленный сквозь него – на окоченевшую кисть в задравшемся рукаве простого кимоно.

– Кто это?

«Я думал, это ты», – едва не сказал Хизаши, вовремя прикусив язык.

– Какой-нибудь матрос. Забудь о нем. У нас достаточно других забот.

– Нет! – воскликнул Кента. – Мы не можем оставить его на корм птицам! Давай, помоги мне его похоронить.

Он сам стащил тело с камней, куда его забросило волной, и уложил на песок. Лицо человека было разбито в кровь, но широко распахнутые остекленевшие глаза еще хранили выражение смертельного ужаса. Хизаши даже почудилось, что в них он видит отражение белой маски с красными узорами.

– Помоги же мне, – попросил Кента и смахнул со лба прилипшие мокрые волосы. Выглядел он едва ли лучше самого трупа, бледный, с кровоподтеками на лице, но полный решимости все сделать правильно. Хизаши нехотя приблизился и взял камень.

Они закончили, когда солнце полностью скрылось в воде, и Куматани произнес слова прощания над кривым курганом в полной темноте.

– Теперь ты доволен?

– Здесь нельзя быть довольным, Хизаши-кун. Человек мертв. Возможно… Нет, наверняка они все мертвы.

– Кроме нас.

– Кроме нас, – кивнул Куматани. – Но благословение ли это?

Они одновременно молча оглянулись на бескрайний океан, за которым, где-то очень далеко, осталась школа Дзисин. А между ними – полная непознанных опасностей черная холодная бездна.

Хизаши прикрыл глаза, а потом повернулся к скалам и, задрав голову, всмотрелся в их изрубленные очертания.

– Нужно найти место для ночлега, – сказал он. – И нам нужен огонь.

– У меня должны были остаться огненные талисманы, – кивнул Кента. – Стоит ли нам разделиться?

Он спрашивал его мнения, и Хизаши ощутил, как к нему возвращается уверенность.

– Нет, иначе мы рискуем не найти друг друга в темноте, или, еще хуже, разбиться по неосторожности. К тому же здесь могут водиться ёкаи или мелкие демоны.

– Они не обязательно нападут на нас.

– Не будь дураком. Идем.

Хизаши оставил Кенту за спиной, а сам украдкой использовал возможности правого глаза, чтобы увидеть скрытую сторону острова. Едва он сделал это, как идти стало совершенно невозможно. Хизаши остановился, и его ноги тут же попали в плен скользких щупалец, растущих из голой земли подобно волосам на голове. Их назойливые прикосновения вызывали омерзение, словно по коже водили холодным влажным угрем.

– В чем дело?

Хизаши опустил лицо, и сырая челка скрыла от него отвратительную картину.

– Здесь тропа. Иди за мной и не упади. Я не собираюсь тащить тебя на спине как ребенка.

– Кто это кого собирается тащить? – ожидаемо оскорбился Куматани. – Не надо переживать за меня, я вырос в лесу, я умею быть осторожным…

Хизаши успел обернуться и схватить его за рукав. Ткань с треском порвалась, но зато Кента не покатился вниз по кривой, едва заметной тропе меж острых камней.

– Да, я вижу, – хмыкнул Хизаши и, взмахнув полами хаори как крыльями, поспешил наверх. Чем дальше от воды, тем лучше – он еще не понимал, почему, но точно это знал. Даже вездесущий запах дохлой рыбы здесь, ближе к небу, уносил ветер. По пути стало заметно, что скалы изрыты мелкими пещерками и глубокими трещинами, из которых сочилась тьма. Хизаши не задерживался надолго, ощущая ауру смерти, и Кента за спиной молчал напряженно, тяжело. Наверное, тоже что-то чувствовал.

Наконец им улыбнулась удача.

Эта пещера была неглубокой, с узким проемом, благодаря чему внутрь не попадали влага и мусор. Конечно, от неприятного запаха земли это не спасало, и Хизаши поежился, вспомнив место, которое явилось ему первым в этой жизни. Он низко наклонился, чтобы протиснуться внутрь, и своды пещеры едва не задевали ему макушку. Кента был ниже ростом, но даже ему, кажется, было тут не по себе. Он зябко потер ладони друг о друга и огляделся.

– Надо поблагодарить местного ками за приют, – сказал он неуверенно. Как и Хизаши, он чувствовал странность острова и уж точно не мог отыскать следов присутствия божества-хранителя места.

– Вперед, – разрешил Хизаши, ногой разгребая кучу костей. Разумеется, человеческих – будь иначе, он бы сильно удивился. – Как думаешь, они просто забыли поблагодарить?

Кента подошел ближе и, охнув от неожиданности, схватился за выглядывающие из-за ворота агатовые бусины. Потом его лицу вернулось спокойное сосредоточенное выражение, и юноша опустился на одно колено, чтобы изучить останки.

– Должно быть, это моряки, которые так же, как мы, потерпели крушение близ этого острова, – сделал он очевидный вывод. – Но что их убило? Может ли статься, что они погибли от голода?

– Неудивительно, что тебя не взяли в ученики, – хмыкнул Хизаши и демонстративно убрал руки в рукава хаори. Кента почувствовал себя неловко, это было видно по порозовевшим скулам – для ёкая, пусть и такого, темнота никогда не бывала непроглядной, – и пробормотал:

– Меня не взяли не поэтому. – Затем он изучил полностью лишенную плоти кость и нахмурился. – Это следы зубов!

– Скорей уж клыков.

Хизаши кивнул на череп без нижней челюсти, его висок был пробит насквозь.

Кента выпрямился и с подозрением огляделся снова.

– Выходит, здесь небезопасно.

– Здесь нигде не безопасно, – успокоил его Хизаши и без почтения подошвой гэта сгреб останки в сторону, освобождая удобную ямку для костра. – Мне нужно погреться. Эта вода…

Он передернул плечами и уставился на Кенту.

– Что? – не понял тот.

– У меня есть огненный талисман, но сам по себе он сгорит быстро. Нужен хворост.

– Хорошо, я схожу.

Кента прошел мимо к выходу, а Хизаши тут же схватил поврежденный череп и покрутил в пальцах. С хворостом вокруг явно было туго, поэтому Куматани какое-то время будет пытаться честно выполнить поручение, а пока Хизаши займется делом.

Он начертил на неровной земле пятиконечную звезду острым концом кости, положил череп в центр и, выйдя за края рисунка, опустился на колени. Нужного заклинания для допроса мертвеца Хизаши не знал, но его сила намного превосходила человеческую, даже будучи ограничена бренной плотью. И Хизаши просто позвал.

Сначала ничего не происходило, потом череп вспыхнул синим пламенем и поднялся в воздух.

– Кто ты и как твое имя? – спросил Хизаши.

Темные глазницы смотрели безучастно, а пламя горело беззвучно, не источая жара, только отблески падали на стены.

– Как ты умер?

Череп вдруг закружился и, щелкая челюстью, бросился на призывающего.

Хизаши взмахнул веером, и синее пламя погасло, череп со стуком упал и откатился к стене. В тот миг, как тень Кенты загородила слабый уличный свет, Хизаши замел следы и раздраженно взмахнул рукавами.

– Я думал, тебя морские ёкаи похитили! Я уже рук не чувствую.

Он хотел было продолжить, но заметил, что Куматани выглядит странно. Вдруг его руки разжались, и жалкая охапка тонких веточек рассыпалась по земле, а сам Куматани покачнулся и, сделав шаг, накренился вперед.

– Хизаши… кун, мне…

Он свалился, не закончив фразу. Хизаши вздрогнул и, помянув демонов, оттащил его поближе к будущему костру. Собрал ветки и потратил талисман, чтобы костер горел дольше. Куматани заворочался и открыл глаза, такие большие и удивленные сейчас, почти как у великовозрастного ребенка.