Земля обетованная - Татьяна Николаевна Зубачева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– О чём задумался, Мишка?
– Едой наслаждаюсь. Так, как там в Загорье? Уже зима?
Бурлаков улыбнулся.
– Молодец, соображаешь. А зима? Как положено, с Покрова.
– Понятно. И чего тебя туда понесло?
Бурлаков сделал таинственное лицо и с наслаждением откусил от загорыша. Михаил Аркадьевич кивнул, принимая игру. А почему бы и нет? Судя по счастливой физиономии Гошки, поездка пошла ему на пользу, и, если эта Женя, кем бы она Гошке ни приходилась, вернёт его к жизни… то ветер им в паруса, Синичку, конечно, жаль, но Гошка – вояка опытный, ему не впервой на два и более фронтов, справится. Девочка… вряд ли Гошкино произведение, но… проверим.
– В школу-то копытце уже ходит?
– А как же, в первый класс! – гордо ответил Бурлаков. – Одни пятёрки.
– Ты прямо с отцовской гордостью говоришь, – рискнул сделать следующий шаг Михаил Аркадьевич.
– Дедовской, – поправил его Бурлаков. – А в остальном всё правильно.
– Ты дед?! – искренне удивился Михаил Аркадьевич. – Откуда?! Девочки… – и осёкся.
– Да, Миша, – кивнул Бурлаков, – ни Анечки, ни Милочки нет, – быстрым движением он выплеснул себе в рот остаток водки из стопки и явно заставил себя улыбнуться, вернуться к самому себе прежнему. – И всё-таки я – дед, Мишка. И внучка у меня чудесная.
– Рад за тебя.
– Только рад, а не счастлив?! Свинья ты, Мишка, после этого.
– А со свиньёй только свинья и дружит, – облегчённо огрызнулся Михаил Аркадьевич.
– Я козёл, – строго поправил его Бурлаков. – Самому себе противоречишь.
– Люблю поспорить с умным человеком, – улыбнулся Михаил Аркадьевич.
– Плюрализм в одной голове – уже шизофрения. Учти. А внучку я тебе, так и быть, покажу, – и легко встал из-за стола. – Сейчас принесу.
– Всё подряд тащи, – крикнул ему вслед Михаил Аркадьевич.
В кабинете Бурлаков взял со стола, не разворачивая, газетный свёрток с фотографиями и вернулся на кухню.
– Сейчас найду, покажу тебе.
– Я сам, – забрал у него свёрток Михаил Аркадьевич.
Он быстро ловко развернул газету и удовлетворённо кивнул, увидев заголовок. «Загорская искра». Значит, точно, Загорье. Так… поляроид? И откуда у Гошки такая роскошь? Но это потом, а пока… народу-то, народу… но… но… но этих двух он знает. Они-то как сюда затесались?
– И в честь чего такой сбор? – небрежно спросил Михаил Аркадьевич, раскладывая фотографии сложным и малопонятным со стороны пасьянсом.
– Свадьба, вернее, годовщина свадьбы, – ответил Бурлаков, прихлёбывая чай.
Интересно: когда Мишка сообразит и разложит всё по полочкам. Реакция у друга всегда была отменной.
– Вот это она и есть? – Михаил Аркадьевич показал ему карточку.
– Да, – кивнул Бурлаков. – Алечка.
– Ага. А полностью? Александра? Алла?
– Алиса.
– Редкое имя, – кивнул Михаил Аркадьевич, помещая фотографию в пасьянс. – А это… Женя?
– Угадал, – согласился Бурлаков.
– А это? Молодожёны, надо понимать?
– Они самые.
– Угу. Ясненько. Красивый парень.
– Не спорю, – улыбнулся Бурлаков.
– Ещё бы ты спорил с очевидным. Так… и вот так… и что же у нас получается?
– Ну-ну.
– Интересно получается, – Михаил Аркадьевич оглядел разложенные на столе фотографии, собрал не вошедшие в расклад карточки и отложил их в сторону. – С этими потом. А здесь… Мне непонятны два пункта. Объяснишь?
– Отчего и нет, – улыбнулся, пожимая плечами, Бурлаков.
– Начнём с расклада. Это молодожёны, это их дочка.
– Соображаешь, – одобрительно кивнул Бурлаков.
– А это, – Михаил Аркадьевич указал на фотографию Джонатана с Алисой, – это подлинный отец.
– Допустимо.
– Не допустимо, а очевидно. Разуй глаза, историк. – Это, – указующий перст Михаила Аркадьевича переместился на фотографию Фредди, – его, скажем так, компаньон. Оба личности примечательные и широко известные в узких криминальных кругах.
– Возможно, – не высказал особого удивления Бурлаков.
– Информация точная, не сомневайся. Здесь всё ясно. Как ты сюда затесался, тоже.
– И как? – с интересом спросил Бурлаков.
– Ну, молодожёны – явные репатрианты, а тебя пригласили как председателя. Для официального прикрытия.
– Мимо.
– Не мимо, а точно. Вляпался, так не чирикай.
Вопреки ожиданиям Михаила Аркадьевича Бурлаков не взорвался, а продолжал благодушествовать, к тому же вполне искренне. Михаил Аркадьевич снова внимательно оглядел получившийся расклад, отыскивая промашку. Нет, всё сходится, и благодушие Гошкино… ладно, посмотрим ещё раз.
– Ясно… ясненько… – приговаривал он, рассматривая и перемещая фотографии.
– Всё-то тебе ясно, – наконец не выдержал Бурлаков.
– Не всё. Первое. Почему ты дед? Не знал, что Джонатан Бредли, знаменитый шулер, твой сын, – Михаил Аркадьевич позволил себе максимум сарказма.
– Другого варианта ты не рассматриваешь? – с не меньшим сарказмом ответил вопросом Бурлаков.
– Ты отец Жени?! – удивился Михаил Аркадьевич. – Что, старые грехи? Подожди, сколько ей лет? Ты тогда…
– Не трудись. Женечка мне сноха.
– Что?!
– То, что слышишь, – откровенно наслаждался Бурлаков.
– Этот… индеец – твой сын? Гошка, не ври! Почему?
– Потому, что они – братья, – Бурлаков протянул руку и положил перед Михаилом Аркадьевичем снимок, где они втроём. – Понял? Они братья, а мне – сыновья.
– Значит, так?
– Именно так!
Михаил Аркадьевич взял фотографию, на которой стоят в ряд красивый индеец, Бурлаков и высокий белокурый парень, всмотрелся. Все трое нарядные, улыбаются… индеец чуть смущённо, парень вызывающе, а Гошка… Гошка просто счастлив.
– Вот он, – Михаил Аркадьевич указал на парня. – Это вторая неясность. Он откуда здесь взялся? Кто он, Гошка?
– Мой сын, – твёрдо ответил Бурлаков.
Михаил Аркадьевич даже вздрогнул и потрясённо уставился на него. Бурлаков молча ждал, пока старый друг переварит услышанное.
– Ты… – наконец выдохнул Михаил Аркадьевич. – Ты это серьёзно?
– Вполне, – кивнул Бурлаков.
Михаил Аркадьевич озадаченно выругался. Бурлаков расхохотался и встал поставить чайник – за разговором выпили весь и не заметили. А пока он возился с плитой и чайником, Михаил Аркадьевич быстро соображал.
…Два тандема… квадрат… аристократ и белая рвань, спальник и лагерник… в Хэллоуин лагерника убили… квадрат разрушен… Гошка в январе ездил в Загорье, вернулся как не свой… парень приблатнённый, нет, блатарёныш… Бредли орудует с камнями и антиквариатом… музейные ценности… в бывшей Империи ещё много плавает… Гошка им для консультации… что у него в лагере погиб сын, знают? Вполне вероятно. Так значит… да, нашли молодого блатаря из угнанных и подсунули, восстановив тандем. Индеец на это пошёл. Зачем? Попробовал бы не согласиться, жить-то хочется. Это элементарно. А Гошка… поверил и принял. Как память о Серёже. И теперь эти двое будут его использовать. Ах, чёрт, до чего же хитры, на сколько ходов вперёд просчитывают.
– Сейчас закипит, – вернулся к столу Бурлаков. – Так, два загорыша я уберу, пирожки… тоже по два. Думаю, до пятницы они в холодильнике долежат.
Михаил Аркадьевич задумчиво кивал, разглядывая фотографии.
– Ну, и до чего додумался? – сел на своё место Бурлаков.
– До многого. Этот парень…
