Чужаки - Никита Павлов

— Вас, господин Хальников, просят выйти в соседнюю комнату. Срочная эстафета. Ишь, ведь дела-то как повертываются, понимаете, — проводив глазами Хальникова, сказал он. — И хитрость не помогла. К япошке тоже подбираются могильщики-то. Вот как!..

Словно в ответ на это сообщение, за дверью послышалась громкая ругань:

— Да как они смеют, мерзавцы! Кто же им разрешил бросить работу? Ну, уж теперь я им покажу! — И вдруг испуганно: — Что? И чугун не выпустили? «Козел», значит? Прекратили откачивать воду? Шахты топят? А что ж полицейские? Они-то что делают? — Громкий голос Хальникова стал нетвердым и испуганным. Он все отдалялся и отдалялся.

— Хитер, япошка, хитер, а рабочие добрались и до него, — торжествующе засмеялся Якушев. — Забастовали, говорят, могильщики, все бросили и разошлись по домам. И что теперь там только делается! Интересное А я бы сейчас не на завод, а в город поехал. Отряд жандармов с ружьями и плетьми привез бы. — Якушев перестал улыбаться, глаза его сузились, пальцы хищно скрючились. Схватив стоящий возле кресла кнут, он быстро взмахнул им в воздухе.

— Зеленую улицу надо устроить, как в армии раньше было, и могильщиков этих всех по одному по ней пропустить. Да этак, понимаете, чтобы живого места не осталось. Эх! — с горечью выдохнул помещик. — Не умеют сейчас так делать, как раньше бывало!

Воспользовавшись неожиданным отъездом Хальникова, Петчер решил, не теряя времени, приступить к тому делу, за которым он приехал.

— Трудное это дело, Илья Ильич, возиться с рабочими, — тяжело вздыхая, озабоченно сказал он. — Шутка ли сказать — забастовки, да еще в России. Здесь забастовщики не только могут тебя по миру пустить, но, чего доброго, и голову набок свернут. Другое дело у нас в Англии. Там все это проходит чинно, как у людей высокой культуры. Рабочие объявляют забастовку, предъявляют требования и спокойно ждут, пока их руководители договорятся с хозяевами. Рассмотрев требования рабочих, хозяева всегда предъявляют свои условия. Руководители рабочих эти условия рассматривают и, как правило, идут на уступки. А здесь у нас что? Рабочие требуют: вынь да положь им то, что они захотели. Иначе и в шахту можешь слететь. Вот почему, господин Якушев, я предлагаю прекратить размножение этих, как вы правильно выразились, могильщиков.

— Да. Прекратить категорически. Вот так, — сжимая пальцы в кулак, подтвердил Якушев. — Я об этом обязательно брату скажу. Пусть прекратят министры. И больше чтобы никаких.

— Но такие, как Хальников, могут и министров не послушать, — осторожно заметил Петчер. — Закупит он себе урочище и, ни с кем не считаясь, сейчас же начнет строить завод…

— Нет, не закупит, — решительно заявил Якушев. — Если я не захочу, ему этого урочища век не видать, как собственных ушей.

— А что вы скажете, господин Якушев, — решился, наконец, Петчер, — если и я буду просить вас помочь мне купить это урочище для нашего общества?

— Вам? — удивился помещик. — А для чего оно вам? Тоже завод хотите строить?

— Да нет, что вы, Илья Ильич, — улыбнувшись, махнул рукой Петчер. — Мы хотим купить его совершенно для другой цели.

— Для другой, говорите? — снова удивился Якушев, теперь уже поняв, по каким делам приехал к нему англичанин. — Это интересно. Печи куренные, наверное, хотите ставить, уголь выжигать собираетесь?

— Нет, Илья Ильич. Представьте себе, что нет. Мы хотим купить это урочище с единственной целью, чтобы сохранить его как особо ценное место для охоты. Мы хотим, чтобы приезжающие из Петербурга члены правления общества, да и все живущие здесь господа, могли бы там всегда свободно охотиться.

— Гм. Предложение неплохое, — догадываясь, что дело запахло крупной суммой, вслух высказал свое мнение Якушев. — Но что я могу сделать? Другое дело, если брат возьмется… Он в Петербурге. Поговорить бы с ним…

— Ну и поговорите, Илья Ильич. Поезжайте в Петербург и поговорите. Кстати, и погода такая хорошая стоит. Прогуляйтесь, повеселитесь там. Что касается расходов, — бесцеремонно и без всяких оговорок продолжал Петчер, — прошу не беспокоиться: общество их полностью оплатит. Вот, извольте… — Он вынул чековую книжку и написал на ней сначала четыре, а затем, подумав, подставил четыре нуля.

Подавая Якушеву чек, он добавил:

— Можете быть уверены, Илья Ильич, общество и впредь не забудет ваших услуг. При подписании сделки вас отблагодарят двойной суммой.

— Конечно, охота-дело благородное, — бегло взглянув на чек, заключил Якушев. — Для этой цели я, пожалуй, Проедусь. Кстати, и брата навещу.

Глава семнадцатая

В Карабаше все шло своим чередом.

В Конюхзьбюровской шахте в ночную смену придавило шестерых рабочих. Это была вторая авария. За последний месяц в шахте погибло девять человек.

Возбужденные случившимся, рабочие первой смены отказались спускаться в шахту.

Стремясь успокоить рабочих, Калашников обещал лично расследовать причину гибели людей. Но шахтеры требовали приезда управляющего. Выслушав по телефону доклад главного инженера, Петчер, раздраженный требованиями рабочих, предложил Калашникову приостановить работы в шахте и с «бунтовщиками» ни в какие переговоры не вступать.

— Сообщите смутьянам, — кричал он в телефонную трубку, — что я назначаю комиссию и поручаю ей расследовать, насколько виноваты сами рабочие и насколько администрация шахты. Если будет установлена невиновность рабочих, их семьи получат вознаграждение.

Передавая распоряжение управляющего, Калашников посоветовал рабочим разойтись по домам и спокойно дожидаться результатов расследования.

Озлобленные шахтеры встретили предложение главного инженера руганью, угрожая сбросить его самого в шахту. Только подоспевший наряд полиции спас Калашникова от грозившей ему опасности. Потрясенный происшедшей катастрофой и отношением к нему рабочих, Калашников растерялся. С одной стороны, он, как главный инженер, считал себя виновным. Но с другой, ему казалось, что он делал все, что мог.

— Как они не могут понять, — с огорчением думал Калашников, — что я не хозяин, а связанный по рукам и но гам исполнитель чужой воли, и не могу по собственному желанию израсходовать на организацию безопасности даже ломаного гроша.

Вечером к Калашникову зашел Нестер. Калашников, сгорбившись, сидел на кушетке. Вид у него был расстроенный, глаза красные. Он до сих пор не снял спецовки, в которой утром был в шахте.

Поздоровавшись, Нестер сел к столу и после некоторого молчания спросил участливо:

— Очередная неприятность, Василий Дмитриевич?

— Да, — грустно ответил Калашников. — И, наверное, еще не последняя. Нет никакой гарантии, что сейчас в какой-нибудь из шахт не произойдет такое же.

— Но все это может окончиться трагично, — осторожно предупредил Нестер. — Рабочие волнуются, возбуждены, они могут пойти на крайность.

— Вы знаете, — безнадежно молвил Калашников, — я не религиозный человек, но сейчас надеюсь больше на бога, чем на себя.

— Но нельзя оставлять этого так дальше. Пора, наконец, навести в шахтах порядок и прекратить убийство людей, — решительно возразил Нестер. — Это должны сделать техники, бог тут не поможет.

— Шахты до крайности запущены, — оправдывался Калашников. — Чтобы навести в них порядок, нужны большие ассигнования. Потребуется реконструкция некоторых шахт, а значит, и прекращение добычи руды, — Раз такое мероприятие неизбежно, нужно на это пойти, — настаивал Нестер.

— Легко сказать «пойти», — обиделся Калашников. — А где же взять деньги? Я несколько раз обращался к управляющему и в правление общества, и что вы думаете? Они даже ответить не хотят.

— Тем не менее, — продолжал Нестер, — этот вопрос нужно решить, иначе вы первый будете в ответе. Если еще случится что-либо подобное, рабочие вам не простят.

— Я понимаю, — подтверждая жестом свою обреченность, согласился Калашников. — Сегодня меня тоже спасла полиция. — Он нервно задергался и схватился обеими руками за голову. — Вы хорошо знаете мое мнение о жадности наших хозяев. Вы также знаете мое отношение к людям. Но рабочие, оказывается, многого не понимают. Я почувствовал это по-настоящему сегодня. Я не виню их, но я хочу, чтобы и меня поняли. Мне кажется, необходимо еще раз обратиться с просьбой в правление общества горных заводов. Мы должны доказать им недопустимость создавшегося в шахтах положения. Надо требовать, чтобы семьям погибших выдали хорошее вознаграждение, иначе мы не сможем успокоить рабочих. — Он хотел сказать еще что-то, но только махнул рукой и замолчал.

Нестер тяжело вздохнул и укоризненно покачал головой.

— Досаднее всего, Василий Дмитриевич, то, что вы до сих пор еще не сделали выбора между рабочими и хозяином. Даже вот и сейчас, несмотря на явное преступление хозяев, вы думаете больше о том, как успокоить рабочих, а не о том, как наказать виновных в убийстве шахтеров.