Тайна "Сиракузского кодекса" - Джим Нисбет

В этом хламе выделялись пустая обойма для 50-калиберного пулемета, телефон, панель CD-плейера и жидкокристаллические экраны. Вделанные в спинку каждого сиденья — в один из них, как видно, кто-то врезался головой. Кожаная обивка имела цвет отравленной гусеницы, странный зеленый оттенок, а устойчивый запах сигарет, кофе, подгнивших фруктов заставлял вспомнить о слабом желудке.

Едва тронувшись с места, Торговец Машинами набрал по встроенному телефону какой-то номер. Голос ответившего был слышен нам всем, а я уже слышал его раньше, без четверти пять, но теперь на заднем плане не слышалось шума бара. Торговец сообщил ему, что мы едем, и отключился.

Экстази закурил сигарету.

— Эй, — напомнил я, — а мне предложить?

Когда он взглянул на меня, я изобразил устаревший жест мира.

— В иных частях света это значит «…тебя», — заметил Экстази.

— Но ведь мы с тобой — братья во пороке, разве не так?

Он показал мне тот же знак.

— Заткнись.

— Брось, давай покурим. Я свои оставил на верстаке.

Он вытряхнул ментоловую «Кул» и зажег ее для меня. На вкус она была вроде мочки уха шлюхи. Я тридцать лет не курил, но ведь и рабочего конца пистолета я не видал столько же. Должно быть, некоторые вещи в жизни приходится делать дважды.

Торговец правил на восток, и правильно делал, потому что Фолсом-стрит — улица с односторонним движением. А вот мешка мне на голову никто не натянул. Поскольку в Сан-Франциско человек, возвышающийся на заднем сидении «хамви» с мешком на голове, не слишком бросается в глаза, отсутствие этой меры предосторожности означало, что никто не пытается скрыть от меня маршрут.

Возможно, это давало повод для озабоченности.

На Эмбаркадеро Торговец свернул направо и выехал на Третью улицу. Смотрите и дивитесь — разводной мост был разведен! Он пристроился к последней в очереди машине и встал. На две машины впереди нас ждал проезда полицейский автомобиль.

— Ну-ка, — сказал я, наклоняясь вперед и тыча сигаретой в ветровое стекло, — погуди, а я им помашу.

Экстази за шиворот оттянул меня на место, но болтать я не перестал.

— Ты, понятно, не виноват, что у тебя нервы разыгрались. На уме у тебя серьезные вопросы. Например, что, если «беретта» выстрелит прямо в кармане. Такое случается, знаешь ли.

Я оттопырил большой и указательный палец.

— Человек второпях лезет за своей пушкой. Ясно, он готов ко всему, поэтому патрон в стволе и предохранитель спущен. Он даже держит палец на курке. Но когда он тянет пистолет из кармана, тот зацепляется в кобуре — ба-бах, — ракета в кармане. Куда она летит, каждый может догадаться. Плюс затвор рвет ему перепонку между большим и указательным пальцем.

Я показал ему на своей руке.

— Бесплатное приложение. Пороховой ожог это уж в последнюю очередь. Дешевая курточка мгновенно вспыхивает. Дорогая медленно плавится. Ну а подкладка застревает в ползунке. Так что пистолет у тебя застрял, ты ранен и горишь. Знаешь, что бы я тогда сделал?

— Я уже слышал эту хохму, — заметил Торговец, глядя в зеркало заднего вида. — Давай, скажи ему.

— Чтобы потушить огонь и продезинфицировать рапы, — закончил я, — я бы на тебя пописал.

Экстази шутка не показалась смешной. Торговец ржал так, словно не смеялся со времен «эдселей».[6]

Я ткнул своей сигаретой в сторону Экстази. Тот слегка дернулся.

— Мастера быстро обнажать оружие то и дело попадаются. Они выдергивают пистолет из кобуры, — я шлепнул себя по бедру и указал пальцем. Экстази заерзал и принялся суетливо вытаскивать пистолет. Ко времени, когда он оказался нацеленным на меня, мы с Торговцем дружно хохотали. — Та же история. Прицел цепляет за лямку и — бум — борозда сорок четвертого калибра вдоль бедра. Тебе еще повезло, если цела коленная чашечка. Я знавал парня, который попал себе в колено дважды. До сих пор хромает.

— А, чушь, — сказал Экстази. — Всего и надо то подпилить прицел.

Я пожал плечами:

— Считай это тестом на ай-кью.

Торговец Машинами ржал. Экстази выпятил нижнюю челюсть. Я сделал движение, словно хотел пощупать его куртку. Когда он отбил мою руку стволом, за ним потянулась длинная капроновая нитка.

Экстази злобно оборвал ее, а Торговец между тем издевался:

— Рамодельщик прав. Надо бы тебе это все обдумать.

— А вообще-то славная штучка, — заметил я. — У тебя на нее разрешение есть?

Торговец фыркнул и перестал отвлекаться.

— Не требуется, — ощерился Экстази. — Он у меня одноразовый.

— Это как?

Он оторвал влюбленный взгляд от пистолета, и его глаза нацелились на меня, как две мухи на сэндвич.

— Раз используешь и выбрасываешь.

— Ах, вот оно что, — кивнул я, — тогда, значит, это не та пушка, из которой пристрелили эту Ноулс.

— Чего? Милашка, и шуму от нее не много.

Экстази рассматривал пистолет под разными углами, как гурман любуется оттенками вина в стакане.

— А в помещении и снаружи звучит по-разному? — поинтересовался я.

Какого черта. Мог же он случайно проговориться, как бывает в кино.

Экстази меня не слушал.

— Беда в том, что достать их не так уж просто. Надо держаться за эту, пока не раздобуду следующую. Понял, да?

Значит, действительно была возможность, что Экстази недавно использовал свой пистолет. Может, когда Кларенс Инг выковыряет пулю из моего затылка, баллистическая экспертиза сумеет связать мой случай с делом Рени Ноулс, и я буду реабилитирован.

— Круто, — похвалил я вслух.

Пропустив высокую мачту вниз по Мишшен-Крик к заливу, массивный противовес Лефти О’Дула тяжело лег на свое ложе. Предупредительные звонки смолкли, шлагбаум подняли, и цепочка машин потекла через мост.

От моста Торговец свернул влево к Китайской гавани и дальше держал на юг вдоль берега залива. По обе стороны от нас были разрушенные молы и складские здания, иные отгороженные цепными изгородями. Вокруг летал мусор. Обрывки поблекшего на солнце полиэтилена трепетали на ветру, застряв в акульих зубах проволочных спиралей, протянувшихся на сотни ярдов. Скелеты выгоревших машин попадались регулярно, многие из них были обитаемы. Один носил следы вивисекции частной собственности: хоккейная клюшка, коробка вентилятора, доска для серфинга и коллекция резиновых динозавриков, пасущихся на панели управления. Тощая собака лежала в тени бетонного блока, привязанная к ручке задней двери обрывком зеленого садового шланга.

— В вашем умопомрачительном экипаже пепельницы нет? — спросил я.

Экстази хрюкнул.

— Ты че, не слыхал? Долбаная армия отказалась от курения.

Он демонстративно стряхнул пепел на скомканные листы «Кроникл» под ногами. А секундой позже, когда он отвернулся, чтобы выкинуть окурок в окно, я попросту уронил свой. Экстази немедленно закурил по новой, и я тоже вытянул из него вторую.

— Смотри, осторожней, — ухмыльнулся он, сунув пачку в мою сторону, — можешь заполучить рак.

— Жизнь коротка.

Его взгляд на мгновенье столкнулся с моим:

— Стебная поговорочка.

Утешенный таким образом, я заложил запасную сигарету за ухо и прикурил у него вторую. Экстази пихнул в карман зажигалку и откинулся назад, стиснув зубами фильтр своей «Кул».

— Два, три, четыре гвоздя в гробу, — бормотал он, — какая к черту разница.

Торговец Машинами свернул к Иллинойсу. На Двенадцатой он повернул на восток мимо заброшенной сторожки у входа в старые мастерские «Юнион Айрон» и прохрустел по щебню на Семидесятом причале.

Под колеса то и дело подворачивались железнодорожные шпалы, а по сторонам торчали обветшавшие кирпичные стены с тысячами выбитых окон. Торговец, свернув к широкому заброшенному доку, нажал кнопку дистанционного управления рядом с солнцезащитным щитком пассажирского места. Дверь гаража откинулась наружу вверх, открыв пещеру деревянного ангара, не крашенного на памяти поколений. Окна его были забиты планками или затянуты проволочной сеткой.

Дверь за нами захлопнулась. Торговец Машинами выключил мотор и повернулся на сидении, улыбаясь в полутьме.

— Дом, милый дом, — пропел он.

Экстази указал пистолетом на ручку моей дверцы.

Холодный привкус соленого воздуха проникал между планками настила, подгнившими, несмотря на креозотовую пропитку. Ветер доносил скрип просевшего причала, журчание прилива, вонь солярки и сохнущих на солнце рачков, стылый запах ржавеющего железа, потрескивание металлических листов крыши высоко у нас над головами. У переднего бампера уродливого «хамви» один запах перебивал все остальные.

— Опять бобовая похлебка, — пробормотал Торговец, — чтоб ее.

— Давай покончим с этой работой и найдем для разнообразия по хорошему толстому бифштексу, — предложил Экстази.