Тайна "Сиракузского кодекса" - Джим Нисбет

Молодая женщина вспыхнула.

— О нет. Эта другая ветвь семьи. Мой папа разводит коз.

Она взглянула на меня и рассмеялась.

Я рассмеялся вместе с ней.

Мисси и Джектор остались серьезными.

— На самом деле, — сказал Джектор, — мисс Спеллинг изучает искусство здесь по соседству.

— Академия Искусства? — заключил я.

Улыбка Тауны погасла.

— Вы даже не видели моих работ.

— Но я и так могу сказать, — продолжал не смущаясь Джектор. — Вы очень серьезны, и ваши произведения не могут быть слабыми. Если бы они не удавались, вы бы занялись чем-то совершенно другим, чем-то, более соответствующим вашему чувству высокого предназначения.

Тауна замялась.

— Вечный вопрос — сбежать или зажать нос! — холодновато заметил я, — когда на тебя обрушивается цунами дерьма.

Джектор позволил своим чертам выразить нечто, сказавшее о нем больше, чем он сказал нам о Тауне, но быстро подавил порыв и сказал:

— Немного, как вы выразились, дерьма, мистер…

— Кестрел, — подсказал я, но смотрел я не на него.

Тауна снова покраснела.

— Кестрел, — повторил Джектор, — багетчик, работающий для звезд. Маленькая рама может, как я нахожу, завести очень далеко.

Я на короткое время прервал удовольствие от созерцания улыбки мисс Спеллинг, чтобы бросить взгляд на Джектора. В его стареющем лице было меньше угрозы, чем в голосе, но и оно было далеко не масляным.

— Мэнни обладает отличной интуицией, — вставила Мисси.

— Нельзя судить о работе по человеку, — сказала Тауна.

— А, — пропел я, — вы, может быть, читали Пруста — «Против Сен-Бева»?

Мисси медленно перевела взгляд на меня, потом так же медленно — на Тауну, которая, насупившись, слушала, как Миссси произносит, очень вежливо, чтобы, как я понял, сдержать смех:

— Вы совершенно правы, Тауна. Вы видели холодильник в том углу — в который Додд-Гампсон заложил гранату?

— Конечно видела, ответила Тауна, — а что?

— Просто по виду Додд-Гампсона никогда не догадаешься, что он так глуп, — сказала Мисси со сладкой серьезностью. — Ты бы догадался? — обратилась она к Джектору.

Дождавшись от него тонкой улыбки, она повернулась ко мне.

— О, — сказал я, кивая на группу, окружавшую художника-кокаиниста, — на мой взгляд, он выглядит соответственно.

Тауна Спеллинг уловила неприятный намек и немедленно свела брови. Она была настолько умна, что могла высосать яд из нормального разговора.

— Я изучаю пластику у Хэнка, — сказала она твердо. — Он очень одаренный, знающий человек. И прекрасный учитель, к тому же.

— Вы ни слова не сказали об уме, — заметила Мисси.

— Он очень умный, — огрызнулась Тауна. — Это одна из лучших галерей в городе. Посмотрите, сколько народу, посмотрите, сколько у него работ. Посмотрите на цены. И сколько наград он получил. Кстати, сегодня здесь много художников. Они уважают его и уважают его работы.

— Как это мы вышли на эту тему? — спросил я.

Тауна пожала плечами.

— Не знаю. Разве что дело в том, что мы стоим посреди персональной выставки Генри Додд-Гампсона.

— Да, но что можно сказать об испорченных холодильниках? — улыбнулась Мисси.

— Ну, — заговорил Джектор, обращаясь в основном к Тауне, — я продал два в Европе всего пару месяцев назад — из его прошлой коллекции. Мы очень недурно заработали. Одна доставка…

— Вы не забыли их застраховать? — вмешался я.

Джектор, собиравшийся развить тему, почтил меня взглядом, ясно говорившим, что он начисто забыл о состоявшемся знакомстве. К счастью или к сожалению, взгляд так же ясно показывал, что он понятия не имеет, о чем я говорю.

— Вот видите? — сказала Тауна.

Мисси, хмурившаяся на меня, теперь бросила девушке несколько резковато:

— Нет.

— Мисс Спеллинг понимает, что европейцы ценят своего Додд-Гампсона, — светски продолжал Джектор. — Я, в сущности, даже не был основным агентом продаж. Тем не менее я получил очень хорошие проценты. Действительно очень хорошие.

— Ты нанимал субагента, или как? — спросила Мисси.

— Да, именно так ее и следует описать, — подмигнул Джектор, и в его голос проникли явственные покровительственные интонации.

— Не подходит ли под описание брюнетка около пяти футов пяти дюймов ростом в маленьком черном платье? — спросил я.

Джектор перестал улыбаться.

— Вам платят?

— Мне заплатили, — тихо сказал я.

Тауна недоумевающе смотрела на нас.

— Дэнни был ее другом, — пояснила Мисси.

Джектор взглянул на меня, потом на Мисси.

— А вы, мисс Джеймс? Вы тоже были подругой Рени?

Мисси промолчала.

— Потому что если вы хоть немного знали Рени, мисс Джеймс, вы бы знали, что у нее не бывало друзей.

— Это та Рени, о которой в последнее время писали газеты? — спросила Тауна, переводя взгляд с одного лица на другое. — Которую убили?

— Да, дорогая, — ответила ей Мисси. — Которую убили. Та самая.

Мне бы держать рот на замке, но я сказал Джектору:

— Довольно жестоко говорить так о человеке, с чьей смерти не прошло и двух недель.

— Простите, — отозвался Джектор подчеркнуто смиренно, — но что именно вам о ней известно?

Чертовски мало, должен был признать я.

— Каждого кто-то любит, — сказала Тауна с надеждой.

— Я не был на похоронах, — буднично сказал Джектор. — Никто там не плевал на ее могилу?

Тауна невольно ахнула. Мисси усмехнулась.

— Никто, — ответил я, — одна-две женщины были сильно возбуждены.

— А другие одна-две, ручаюсь, наоборот.

— Верно, — признал я, — это была странная церемония.

— Вот это больше похоже на правду, — сказал Джектор. — Больше похоже на Рени, которую я помню.

Он сухо хмыкнул.

— Жаль, что меня там не было.

— Почему вы сожалеете?

— Ты был в городе, — благожелательно напомнила Мисси. — Я видела тебя на аукционе на Таунсенд-стрит.

Джектор слегка поклонился в ее сторону.

— Тебе следовало бы поздороваться.

Он повернулся ко мне.

— Право же, мистер…

— Кестрел.

— Да. Интересная фамилия. Вид маленького сокола, не так ли?

Я пожал плечами.

— Мой дед выбрал его на острове Эллиса вместо не поддающегося американизации венгерского имени, которое он носил от рождения. Он был орнитологом.

— Этого я не знала, — сказала Мисси. — В погоне за искусством узнаешь самые удивительные вещи.

Она взглянула на Тауну.

— Вы так не думаете?

Но Тауна уже изобразила на лице мину «взрослые такие скучные».

— Вы собирались рассказать о своих чувствах к Рени, — напомнил я Джектору.

Он смотрел на Тауну, но, кажется, не видел ее.

— Я думал, что она напрашивалась на это очень давно, — сказал он с осторожной, но искренней уверенностью. — Судя по тому, как она себя вела, по тому, как обращалась с людьми, по тому, с какими людьми она имела дело, я считал, что это только вопрос времени.

Он посмотрел на меня.

— Если бы вы знали Рени, вы бы поняли, о чем я говорю. Не поймите меня ложно. Мы живем в мире, где каждый хватает, сколько может унести. Но…

Он сжал кулак и тихо добавил:

— Рени подставляла людей.

Тауна слегка нахмурилась.

— Она и вас подставила? — спросил я.

Джектор слабо улыбнулся.

— О, Рени должна была попытаться. Убей отца и учителя и все такое. Такой она и была. Такие мы все. Она пыталась, но ей не удалось.

— Что она пыталась сделать?

Он медленно разжал кулак и покачал головой.

— Ей не удалось. Если бы она заранее послала мне поздравительную открытку, замысел был бы не более явным. Я просто ждал. Когда она споткнулась, как я и предвидел, я успел поймать ее. После этого, по крайней мере на время, — он медленно смыкал пальцы, пока они снова не сжались в кулак, — она была моей.

Тауна невольно вслушивалась и теперь заметно опешила, даже задохнулась. Все молчали. Все мы смотрели на Джектора. Шум в галерее как будто заглох, словно посетители держались на почтительном расстоянии.

— Моей, — прошептал Джектор.

— Э… — заговорила вдруг Тауна, — мне ведь надо еще найти… подружку.

Она пожала руку Мисси.

— Приятно было познакомиться, — быстро проговорила она и так же быстро ушла.

Джектор посмотрел ей вслед.

Выждав минуту, я настойчиво переспросил:

— Что же делала Рени, пока она была «вашей», Мэнни?

Джектор не двигался и молчал. Вдруг он моргнул, будто мы сию секунду возникли перед ним.

— Ничего, — сказал он так тихо, что я едва расслышал его. — В конце концов, эта чертова Рени так ничего и не сделала.

XIII

Чтобы заточить острие V-образной стамески, надо симметрично обрабатывать оба края. Я как раз приступил к делу, когда меня отвлек телефон.