Личная ведьма для инквизитора (СИ) - Либрем Альма

Если Барбара, конечно, не готовила никакие приворотные зелья.

Она ж отвратительный зельевар! И если зелье уже в желудке несчастного Казимира растеряло остатки волшебных свойств…

А ведь он не кажется сейчас влюбленным!

— Будь проклята эта ведьма! — вот, наоборот, шипит, проклинает, кажется, и весь свет ему не мил, и никакая Барбара не нужна. Значит, я права, и зелье уже в желудке распалось на ядовитые ингредиенты и причиняет ему такую боль. — Зачем я вообще в эту глушь поперся?! Инквизитор и ведьма, говорили они! Как кошка с собакой, обещали они! Ты расколешь их за считанные секунды! Да кого тут раскалывать, если они, гады такие, одно задание за дру-у-у-уа-а-а-а!

Нет, довольно. Надо помочь человеку, не виновен он в том, что по долгу службы должен сделать нам пакость. Ничего хорошего, конечно, в этом Казимире нет, он меня страшно раздражает, если честно, но просто так оставить человека на произвол судьбы — не в моих правилах.

Правда, мой избранный-инквизитор продолжал подпирать плечом дверной косяк и даже не сдвинулся с места, совершенно не собираясь проявлять милосердие, но это не означало, что я буду такой же. Может, я и ошиблась, когда поверила в то, что от этого мужчины можно ждать что-нибудь положительное, но… А вдруг нет? Вдруг он в самом деле нормальный, а я только зря придумала для себя, что вижу какого-то демона во плоти? Вдруг всё рассказанное им об инквизиции — чистая правда?

Тогда он тоже жертва системы. Да, немного более находчивая жертва, чем я или чем излишне болтливый маркграф фон Ройсс, но мне всё равно не стоит на него злиться. Ведь если б не Людвиг, то я бы сгорела на том костре, не успев вырваться из плена инквизиции и не дождавшись глашатая, который объявил бы о законности магии…

Решившись, я захлопнула за собой дверь в спальню, отсекая все пути к отступлению, пересекла коридор и опустилась на колени рядом с тихо поскуливающим Казиком. Возможно, прежде это было просто показательное выступление, но сейчас я почему-то не сомневалась в том, что мужчине в самом деле очень плохо. Он побледнел, на лбу выступила испарина, светлые волосы как-то неестественно торчали в разные стороны, как будто они пропитались магией сверх меры. Казимир выглядел, если честно, очень ненатурально, будто оживленная восковая кукла, но я отбросила в сторону все дурацкие мысли.

Первым делом мне надо оказать ему экстренную помощь, а потом уже думать о том, что с нашим досмотрщиком не так!

— Поможешь? — взглянула я на Людвига с надеждой, что он всё-таки окажется чуточку добрее, чем мне казалось, и не будет всё так же равнодушно стоять у двери и смотреть, как страдает другой человек.

Людвиг подозрительно покосился на Казимира, потом взглянул на меня и поинтересовался, правда, без особого восторга в голосе:

— Что надо делать?

Я не сдержала улыбку. Значит, Людвиг всё-таки согласен действовать со мной заодно и не бросит, когда будет нужна помощь. И в его сердце есть немного милосердия, хотя, разумеется, нам определенно не за что любить Казимира и каким-либо образом ему помогать. Но пусть… По крайней мере, совесть будет чиста, и ни я, и фон Ройсс не посчитаем себя виновными в каких-то увечьях этого мага.

— Всё очень просто, — пояснила я, вспоминая, как бабушка лечила приходивших к ней больных. — Тебе надо опустить руку мне на плечо и открыть доступ к колдовской силе. Я воспользуюсь ею сама, и если ты в достаточной мере мне доверяешь, то я смогу активировать заклинание и полностью деактивировать яд, который его мучит. Сама, увы, вряд ли такое проверну, тут профессиональный целитель нужен.

Людвиг тоже опустился на колени и скептически взглянул на Казимира, а потом протянул мне руку.

— Делай всё, что будет нужно.

— И ты пустишь меня в свой резерв?

— Да, — легко ответил он. — Я тебе доверяю.

Прозвучало как-то неожиданно. Вряд ли в мире было слишком много инквизиторов, которые в самом деле полноценно доверяли ведьмам. Я вообще не была уверена в том, что хоть кто-нибудь их них решился бы так легко открыться, дать мне полный доступ к собственной силе… Если она у других инквизиторов в самом деле была.

Тем не менее, я решительно вложила свою ладонь в его. Лгал Людвиг или нет, а мы нужны друг другу. Возможно, только для того, чтобы в самом деле получить деньги. А может, нас в самом деле связывает магия, сильная, древняя, способная руководить судьбами людей не хуже, чем корысть или теплые чувства друг к другу.

Я ощутила его силу в ту же секунду, как наши руки соприкоснулись — и с удивлением обнаружила, как стремительно белеет пятая бусина на моем запястье. Я не знала, какое именно только что мы прошли испытание, но это и не имело никакого значения. Важным было то самое чувство поразительного единения, того, как соприкоснулся наш дар. В эту секунду я ощущала себя с Людвигом единым целым, и, кажется, он тоже так думал. В его глазах, по крайней мере, в эту секунду, я видела только отражение собственного пламени.

Ужасное желание поцеловать мужчину, подарить ему хоть какое-то подтверждение собственной взаимности оказалось отогнать от себя не так уж и просто, но — я справилась, разумеется, силой воли велев себе даже не помышлять ни о каких глупостях. Если мы не исцелим Казимира, то ни о каком единении даже и речи быть не может. Пришлют нового досмотрщика, но гибель этого будет наверняка на нашей совести.

Второй, свободной рукой я сжала запястье Казимира и попыталась вдохнуть в него силу. Магия герра Хогберга была странной: слоистой, старой, как будто пытающейся воспротивиться новому силовому потоку, но в тот же момент удивительно слабой и хрупкой. Я даже испытала странное отвращение, когда вынуждена была пробираться сквозь толщу его магии к физической оболочке.

У меня уже не впервые возникло ощущение, что этот мужчина сплошь искусственный, сделанный из какого-то другого, чужеродного материала. Он был каким-то липким, мерзким, и, пробиваясь сквозь этот колдовской панцирь, я испытывала одно только отвращение.

Герр Казимир Хогберг, по крайней мере, в том его проявлении, с которым мы с Людвигом сталкивались каждый день, будто и не существовал даже. Он был выцветшей белобрысой оболочкой, прятавшей внутри, под слоем магии, что-то отвратительное и довольно старое.

Тем не менее, я не сдавалась. Магия исцеления, моя и Людвига, с удивительным упорством преодолевала преграды и наконец-то добралась до цели.

Мда, интересно, каким местом думала Барбара, когда использовала такие чары? Уж точно не головой.

Использованные ею ингредиенты не могли породить ни любовь, ни даже физическую страсть. Мне казалось, что, выпив такое, мужчина вообще будет способен исключительно на отвращение, возможно, даже ко всему женскому полу. Или Барбара так с отворотом постаралась?

В таком случае, отвернула она только от себя. И Казика, который, впрочем, и не претендовал даже, и Людвига, и так смотревшего на неё без восторга, и заодно меня — потому что назвать эту женщину подругой я больше точно не смогу. Не после такого.

Её магия, мерзкой змеей скрутившаяся в животе Казимира, рассыпалась, как пыль. Я будто видела те мелкие пепелинки, которые медленно таяли в его теле, впитываясь в ауру и становясь её частицей. Силы постепенно возвращались, магия растекалась по телу по восстановленным каналам, и её целостность больше не была нарушена.

Я осознала, что почти не дышала в эти секунды. Только сейчас сумела выдохнуть с облегчением и почти рухнула в объятия Людвига.

Он, придерживая меня за талию, осторожно помог подняться и привлек к себе. Я ткнулась носом ему в плечо, вдыхая запах трав и пламени — так пахла его магия. Боевой маг, в самом деле?

Теперь я почему-то не сомневалась: Людвиг не лгал насчет истинной пары. Ни один другой колдун никогда не сумел бы настолько легко отдавать свою магию. Только вот знать бы, истинная пара — что это? Это влечение друг к другу или всё-таки приговор, чувства, которые мы обязаны друг к другу испытывать?