Личная ведьма для инквизитора (СИ) - Либрем Альма

Гера же, словно издеваясь, коснулась стула, на котором я сидел, магией расширяя его, делая пригодным для двоих, и устроилась рядом со мной. Мы сидели довольно далеко от стола, но одного щелчка пальцев хватило, чтобы в воздухе прямо перед нами появилась столешница.

Да, конечно, ведьма, обладающая бытовой магией, незаменима в хозяйстве. Даже целая орава слуг не сможет сделать того, что Гера творит щелчком пальцев.

Ещё б она не придвигалась настолько близко!

— Так что, — дразня, прошептала она, — будем писать пригласительные?

Пригласительные? Да хоть письмо императору! Только бы перестать думать о стройном девичьем теле, скрывающимся под этим платьем…

— Будем, — согласился я, рассчитывая на то, что голос звучит по-инквизиторски терпеливо. — На какой бумаге?

— Мне бы хотелось на цветной, — проворковала Гертруда. — Но я не умею наколдовывать такую. У меня нет опыта пребывания при дворе… Я там не жила. А ты жил.

— В столице, не при дворе.

— Это почти одно и то же.

Я кивнул. Зачем кивнул — это, конечно, очень интересный вопрос, учитывая тот факт, что, проживая в столице, я был обладателем шикарных апартаментов под названием "келья обыкновенная подземная" в инквизиторском монастыре, королевский двор в глаза не видел, а на свадьбы инквизиторов вообще достаточно редко приглашали, если не сказать, никогда… Но Гера смотрела на меня такими глазами, словно эти пригласительные для неё значили невероятно много.

— Понимаешь, — протянула она, — это только кажется, что пригласительные — это ерунда. Но если моя бабушка увидит, что они какие-то неискренние, с неё станется пересказать Казимиру, что у нас с тобой фиктивный брак. И о наследстве мы с тобой можем забыть!

— Ага, — крайне осознанно кивнул я.

Попытка отвести взгляд от выреза её платья не возымела успеха.

— Она когда-то гадала по пригласительным, влюблен ли жених в невесту…

Да тут и гадать нечего.

— Нравится ли она ему…

Очень.

— Хочет ли он её…

— Хочет.

— Людвиг!

Томный женский голос вмиг куда-то исчез, удлиненный стул в очередной раз изменился, на сей раз став совершенно обычным, нормального размера, и я попросту свалился на пол.

— Ты что, совсем с ума сошел?! — возмущенно поинтересовалась Гера. — Какое хочет? Мы о пригласительных говорим, а ты смотришь на меня, как Зиг на Берту!

Я сказал это вслух? Дурак! Дурак набитый! Теперь, если Гера укажет мне на дверь и скажет, что никакой свадьбы не будет, это окажется совершенно неудивительно. И надо как-нибудь выкрутиться. Чем скорее, тем лучше.

— Что значит, — взревел я, — Зиг смотрит на Берту?!

Гера ошеломленно заморгала.

— Я думала, — прошептала она, — ты знаешь…

— Знаю что?! — мой вопрос прозвучал так требовательно, что девушка, кажется, окончательно растерялась и не знала, как реагировать. Образ томной соблазнительный куда-то подевался, и теперь она выглядела очень естественно.

И очень мило.

— Ну, — Гера смутилась. — Я думала, что ты знаешь, что наши с тобой фамилиары проявляют друг к другу интерес.

Конечно, знаю. Трудно не знать, если Берта кудахчет мне об этом фениксе, как последняя курица, целыми сутками.

— Откуда мне должно быть это известно?! — возмутился я. — Что твой феникс тянет свои грязные обгорелые перья к моей… К моей Берте!

Ещё кто к кому тянет перья, конечно, учитывая то, что Берта давно требовала найти ей достойную пару, потому что у неё период гнездования и всё такое. Надеюсь, они не успели отложить там яйца где-нибудь на моей подушке, пока мы здесь с Герой прячемся от Казика и пытаемся даже сделать что-то вроде пригласительных на свадьбу?

— Ну зачем так радикально, — вздохнула девушка. — Птицы проявляют друг к другу естественный интерес. Мне кажется, это нормально…

— Не во всех случаях, — возмущенно возразил я. — Они разных видов.

— Одного они вида!

Прозвучало неубедительно. Было видно, что Гера сама теряет терпение, и ещё несколько таких моих коварных вопросов, и она самолично отправится выщипывать своему Зигфриду хвост.

— Гера, — угрожающе протянул я, напоминая себе, что лучше смотреть ведьме в глаза, чем ведьме в вырез, безопаснее будет. — Это все секреты, которые ты забыла мне раскрыть?

Щеки девушки запунцовели. Я был готов поставить всё наследство маркграфа фон Ройсса и Берту в придачу, что Гера ещё довольно многое скрывала, но девушка с максимально искренним видом, от того вызывающим ещё меньше доверия, отрицательно замотала головой.

— Больше никаких потрясений! — пообещала она. — Мы же должны быть честными друг перед другом. Потому что если Казимир всё-таки изволит устроить нам допрос, то неправильные ответы будут поводом задуматься насчет честности наших отношений!

— Да, — кивнул я. — Ну, я-то от тебя ничего не скрываю.

Почти. Впрочем, Гере незачем знать о моих сомнениях. Возможно, для них нет никаких оснований, а она только расстроится лишний раз, обидится и потом будет смотреть, как на врага. Ни о каких отношениях тогда можно будет даже и не заговаривать, меня попросту выставят за порог. Нельзя сомневаться в таком. Тем более, когда девушка сама в тебе не уверена.

— Тогда делаем пригласительные? — наконец-то поинтересовалась Гера. В её голосе теперь звенели виноватые нотки, и, когда я кивнул, поднимаясь с пола, она аж расцвела от счастья. Второй стул появился буквально из воздуха, настолько Гера надеялась на то, что работа над приглашениями отвлечет нас от всяких лишних размышлений о будущем.

— Делаем, — согласился я, занимая второй стул. — Рассказывай, какими, по-твоему, должны быть пригласительные твоей мечты.

— Ну… — Гера зажмурилась. — Я представляла, что они будут нежно-голубого оттенка, такого, как моё платье, которое шьет фрау Эдвина. Чтобы весенние нотки были во всем, даже в бумаге. И мне бы хотелось, чтобы заполнялись они не от руки. Не от моей руки, потому что у меня не самый лучший на свете почерк…

— У меня хороший, — пожал плечами я. — Инквизиторов учат писать красиво.

Потому что приговор должен быть зачитан без ошибок. И только правильно записанное имя ведьмы, в котором учтены все нюансы правописания и которое выглядит именно так, как ей нравится, не может исчезнуть с бумаги. Ещё одна инквизиторская уловка, которую я терпеть не мог и старался всегда допустить крошечную ошибку в завитке, чтобы ведьмино имя всё-таки исчезло с бумаги, и инквизитор вынужден был продолжать свои исследовательские работы по определению идеальной формулы.

— И чтобы с тиснением! — закончила Гертруда и ещё раз мечтательно улыбнулась. — И чтобы они разлетелись, ведомые магией…

— Глянь, такие?

Она открыла глаза и уставилась на стопку бумаги — с тиснением, с гербом маркграфа фон Ройсса, нежно-голубого цвета. Рядом уже красовалась чернильница и перо, предназначавшиеся, очевидно, для меня.

— Да! — радостно воскликнула она. — Теперь остается только их заполнить! Ты можешь придумать какой-нибудь красивый текст?

— Могу, — вздохнул я, надеясь, что правильно переделаю любовное заклинание, которое где-то вычитал. Ну а если нет, то гости прибудут на свадьбу чуточку более… одухотворенные.

Если можно так выразиться.

— Ну и отлично! Ты напиши первое своей маме, а я пока подготовлю список всех, кого надо пригласить! — Гера схватилась за второе перо, возникшее буквально из воздуха, и с упоением принялась составлять список.

Я усмехнулся и взялся выводить нужные слова на бумаге. Буквы ложились привычно красиво, без лишних завитков, складывались в слова и в фразы, и витиеватое приглашение на свадьбу "горячо любящих друг друга Людвига и Гертруды" вскоре лежало на столе.

— Смотри! — радостный голос Геры заставил меня вздрогнуть. — Бусина белеет! А я список сделала.

Седьмая бусина и в самом деле едва заметно посерела, меняя оттенок на более светлый. Вот только до желанного белого было ещё очень много оттенков.

Я взял из рук Геры список, пробежался по нему взглядом и усмехнулся.