Андроид лёгкого поведения - Николай Старинщиков

– Отпусти! – Пульсар корчился от боли. – Ты сломал мне кости!.. Будь я хакер, от вашей системы давно ничего не осталось бы! Но я не хакер!.. И даже не программист! Я строитель, который построил машину!.. Опомнитесь, пока есть время!..

Его дочь металась рядом.

– Отпустите его! – просила она, стараясь освободить отца. Другой полицейский, читавший права, остановил её тем же манером, ухватившись рукой в запястье. Лицо у девушки исказилось от боли.

– Помимо того, – продолжил полицейский, державший Пульсара, – штраф может за вас уплатить любой уважаемый.

Он обвёл взглядом толпу и, остановившись на Кошкине, строго спросил:

– Что? Уважаемый желает внести деньги?

Кошкин удивился до крайности, однако промолчал.

– Что-то не понял я, – продолжил полицейский. – Вы кем им приходитесь – кум, сват?

– Брат, – ответил Кошкин, пугаясь собственных слов.

– Ваш кошелёк, – сказал полицай, протягивая к нему руку. – Прошу ценить наше время и не задерживать. У вас две секунды для размышления… Раз…

– Вот мои деньги! – опередил его Кошкин, доставая из кармана пластиковую карту.

Полисмен оживился при виде карты, взял её свободной рукой, сунул себе в карман, затем вынул и возвратил Кошкину. Однако отпускать девушку он не спешил. Первый полицейский тоже не торопился.

– Штраф не прошёл регистрацию… Надо ждать, уважаемый.

Кошкин на чём свет ругал себя. Прогулялся, называется! Он мог бы тихо смыться, оставив этих двоих один на один с полицейскими. Он мог бы, да что-то держало его – может быть, слово «машина», которое произнёс перед этим задержанный.

Железные клещи под конец разомкнулись, мужик с дочерью оказались на свободе, после чего толпа зевак моментально схлынула вместе с полицейскими.

– Спасибо тебе, добрый человек, – говорил Пульсар, тряся бородой. – Ты не прошёл мимо… Остановился…

Слово за слово, они разговорились и тихонько пошли втроём от площади. Бородатого звали дядей Федей, по отчеству – Ильич, а девушку – Катенькой. Дядя Федя массировал запястья, проклинал систему и тех, кто её построил.

– Вначале мы даже думать боялись, – гремел его голос, – что какой-нибудь робот заменит не только, допустим, кассира в банке, но и женщину в кровати, что местное самоуправление докатится до такой вакханалии… Раньше, когда только всё началось, и то терпеть не было никаких сил…

Они подошли к Волжскому косогору и возле чугунной ограды остановились. Кошкин большей частью молчал, с трудом переваривая информацию. Кассир в банке, женщина в кровати… Существо, от которого могут быть дети.

– Так и ушли мы в лес с женой. А потом Аннушка у нас умерла, – рассказывал Фёдор Ильич, – мы остались с дочкой одни. А вскоре мне зарубили военную пенсию. Они сказали, что такого человека не существует. Меня нет. И дочки моей тоже нет, хотя она – вот она, со мной рядом…

– Такого не может быть, – не верил Кошкин.

– Ещё как может! Это лишь видимость, что я есть! – утверждал мужик. – Вначале я тоже удивлялся, правду ходил искать…

– Но есть же федеральный центр, – напомнил Кошкин.

– У Центра свои проблемы.

Мужик пристально посмотрел Кошкину в глаза, потом отвел взгляд и продолжил, глядя в заречную даль:

– Дело даже не во мне. И не в центре. Дело в этой вот городской агломерации… – Он ткнул пальцем в заросли крапивы под косогором. – В этой вот компактности… Ей отведено не так много времени. Будь я хакер, можно было хоть на что-то надеяться. Катенька не даст мне соврать. Скажи, Катя…

Дочь вскинула к небу глаза, тяжко выдохнула и промолчала.

– Что ты думаешь об этом? – настаивал отец.

– Мы помрём с голоду, – ответила она. – Это я точно знаю.

Она вдруг стала часто моргать, достала из кармана платок, приложила к лицу и затем отвернулась. Отец тронул её за плечи. Дочь обернулась к нему и продолжила:

– Агломерация, говоришь?

– Ну да, – подтвердил тот.

– Я сыта ей по горло за эти три дня. Мы уйдём в лес и не вернёмся сюда никогда.

– Я понимаю тебя, Катенька … Но мы обязаны…

– Уходим…

– Уже вечер. Нам не добраться назад…

Кошкин стоял в растерянности. Не добраться – значит, возможно, погибнуть. Может быть, этой же ночью, нарвавшись на волчью стаю, о которой недавно писали в сети.

Тем временем солнце садилось всё ниже, от городских строений тянулись под гору громадные длинные тени.

– Я бы не советовал ехать в ночь, – сказал Кошкин.

Взгляд у него скользнул по груди девушки. Потом застрял у неё на шее – там, где билась едва заметная усталая жилка. Кошкин давно мог быть дома, потому что ничто его не связывало с этими людьми, но жилка под тонкой кожей теперь не отпускала его. Она просила решения быстрого и точного. Как тот пароль, который не давался ему в последнее время.

– Обещали похолодание, – продолжил он. И тут же добавил: – Вы можете заночевать у меня.

– Мы и так вам обязаны, – оживился Фёдор Ильич.

От напряжённого разговора Кошкина слегка лихорадило.

– У нас есть, где жить, – говорила девушка. – У нас дом в лесу. Пусть живут себе. Видит бог, мы пытались, но нам не дали вразумить эти головы.

– Назад… К природе… – соглашался с нею отец. – Будем собирать там грибы…

В наступающих сумерках, шагая косогором вдоль чугунного ограждения, они подошли к двухэтажному кирпичному дому.

– Вот и жилище моё, – сказал Кошкин.

Он уже взялся за ручку двери, собираясь пропустить впереди себя своих новых знакомых, как услышал за спиной шорох автомобильных шин. На углу бокового проезда остановилась машина со световым маяком, за ней ещё одна.

– Не двигаться! – гремело над улицей.

На дорогу из машин выскочило не менее дюжины человек. Яркая желто-зеленая форма на них зловеще светилась. Подобное свечение не сулило ничего хорошего.

– Руки вверх! Я Татьяноха! – раздалось снова.

– Черти тебя принесли…

Кошкин содрогнулся. Татьяноха командовал городской милицией, созданной по решению местного правительства в помощь федеральной полиции. Не успел Кошкин ещё что-нибудь сказать, как его облепили со всех сторон, ухватили за руки и с хрустом надели наручники.

Пульсара с дочерью прижали лицом к стене и, заведя руки за спину, тоже надевали на них наручники.

– Кто вы?! – орал, оборачиваясь, Фёдор Ильич. – Я буду жаловаться прокурору! Я пойду к губернатору!

– Пойдёшь! – радостно соглашался с ним сухой рыжий мужик в штатском, лет за сорок, в форменном чепчике. Это и был Татьяноха. – Мы тебя обязательно отпустим… – говорил он торопливо. – Но ты запишись к нему на приём для начала, потом ори…

Он замолчал, отворачиваясь, и в тот же миг, словно бы передумав, вдруг яростно уцепился пальцами в Федину шею. Ноги у Феди при этом подкосились, он сначала как будто повис у стены, а потом повалился боком в асфальт.

– Что вы делаете! – кричала Катя. – Вы не имеете права!

Дальше ей не дали сказать. Один из милицейских повернул её лицом к стене, прижал к шее дубинку и так стоял, пока другой из них шарил у девушки по карманам.

– Я женщина! – хрипела Катя. – Это вам не пройдёт…

– Да, не пройдёт, – тихо и зло соглашался Татьяноха, кося при этом глазами одновременно в разные стороны. Он приблизился к девушке, ухватил её за плечо и развернул к себе. Затем, уцепившись пальцами в подбородок, приблизил к себе и проговорил:

– Это не пройдет никогда… Потому что мы не позволим…

Глава 3

Начальник федеральной полиции Римов Сергей Иванович сидел за столом у себя в управлении на улице Карла Маркса и принимал доклады от группы наружного наблюдения. Услышав про мужика с дочерью, наказанных на месте за самовольный митинг, он оживился и стал спрашивать полицейских о дальнейшей судьбе задержанных, а когда понял, что задержанные были отпущены за ненадобностью, то сильно расстроился – уж больно интересной показалась ему личность этого самого Феди-Пульсара. Бродит по городу, орёт на каждом углу о правах человека, высказывает недовольство существующим порядком вещей. При этом никому неизвестно, чего он хочет.

– За него заплатили, – оправдывался высокий полицейский, бывший за старшего во время патрулирования.

– И вы его отпустили… – продолжил за него Римов.

– Так мы же не могли иначе, Сергей Иванович. Деньги поступили на счёт…

Римов сморщил лицо.

– Что-то не так? – спросил старший.

– Надо было всё же доставить обоих… и выяснить – кто такие, откуда взялись, с какой целью ведут пропаганду… Можете вы сказать, где они могут сейчас находиться?

– Так точно, – ответил старший, – мы пометили их обоих.

Он вынул из кармана патрульный навигатор, нажал на нём кнопку и подал Римову. Тот взглянул в устройство, отчего брови у него вскинулись кверху.

– Их опять задержали! – воскликнул он. – Татьяноха! Ну, зараза!..

– Милиция?! – изумился другой полицейский.

– Ну, сволочь…