Андроид лёгкого поведения - Николай Старинщиков

Он выбрался из постели и отправился в ванную, потому что лежать раздетым уже не было никакого смысла. Он встал под воду, и, не торопясь, ополоснулся. А когда вернулся в спальню, то оказалось, что Машка не только приняла душ, – у них в квартире было две ванных комнаты, – но уже накрыла на стол.

– Забыла спросить, как твои успехи? Есть подвижки? – спросила она.

– Опять ты за старое? – удивился Кошкин. – Допустим, что есть. Но тебе-то какое дело?

– Я просто спросила… – Машка замерла среди комнаты.

– Спросила она… Пишу помаленьку…

– Писатель… – усмехнулась Машка.

– Зато ты у нас богиня любви.

– Да, я богиня…

Может, они так и зубатились бы, забыв об ужине. Но в кабинете громко запел телефон.

– Кошкин слушает… – сказал Кошкин, оставаясь на месте. В голове у него теперь звучал голос матери, в то время как в кабинете телефон замолчал.

– Гони прохиндею, пока не поздно, – гудел в голове материн голос. – Избавься от железяки…

– Послушай, – пыхтел в ответ Кошкин. – Она мне почти что жена…

– А ты мой единственный сын, Володенька, – говорила мать. – У тебя не будет от нее детей…

Молодой человек замолчал. Мать была абсолютно права.

– Неужели тебе не понятно? – продолжала Софья Степановна. – У неё железные мозги, а мне хочется внуков, Володенька. Но если ты не можешь решить проблему, то я сама за тебя решу – вот увидишь… Налажу её из квартиры…

– Ты не можешь этого сделать! – опомнился сын. – Ты не имеешь права!

Но мать стояла на своём.

– Ты знаешь, к чему это приведет? – спрашивала она и сама же отвечала: – Ты будешь старый, больной, ни на что не способный дед… К которому никто не придёт, потому что меня к тому времени не будет…

– Пойду, прогуляюсь, – оборвал её Кошкин. – Опять ты за старое…

Он щёлкнул зубами, и голос матери оборвался. Эти звонки – сущее наказание, причём в самый неподходящий момент. Кошкин подошёл к шкафу и стал одеваться. Надел серые летние брюки, светло-зеленую рубаху и двинулся в прихожую, где у него была тумба для обуви.

– Ужинать! – спохватилась Машка. – Ты же голоден, дорогой…

– Обойдусь…

– Действительно… Какой уж тут аппетит… – в тон ему согласилась Машка.

Кошкин обулся, вышел из квартиры, затворил за собой дверь, а вскоре уже брёл косогором вдоль чугунного парапета. Здесь вовсю гулял ветер, серая река далеко внизу пенилась в бурунах. Потом он повернул в сторону площади Независимости, с трудом соображая, для чего туда идет. Группа быстрых моноциклистов обогнала Кошкина и ушла на перекрёстке за угол дома. Возле супермаркета длинноногая, тонкая и гибкая женская фигура, затянутая в ослепительно белое трико, крутилась высоко в воздухе на трапециях. Она плавно взлетала вверх к концам стальных мачт, мягко и точно подтягивалась на трапеции, а потом, раскачав её, обрывалась вниз головой, успев ухватиться стопами за перекладину. Потом она снова всё повторяла, но только совсем по-иному, в нарастающем темпе. Она старалась изо всех сил, однако прохожие не обращали на неё внимания, потому что дама-андроид висела в этом месте давно и порядком всем надоела.

Чуть поодаль, в тесном загоне из обглоданных жердей, стоял в полудрёме коричневый сухопарый козёл со сплющенными рогами и длинной бородой. Через ограждение к козлу тянулся с микрофоном в руке моложавый мужик в футболке.

– Как вы относитесь к нашему правительству? – спрашивал он у козла.

Козёл встряхивал рогами, осовело водил мутными глазами.

– А к его председателю?

Козёл недовольно вертел головой, гортанно орал, затем, улучив момент, вскакивал на забор и под хохот зевак плевал в лицо репортёру. Другой мужик снимал всё это на видеокамеру.

Из супермаркета вышел человек в папахе, навстречу ему, бряцая амуницией, шагали казаки с шашками в ножнах.

– У тебя шляпа из горного козла или степного? – прилип один из них к «папахе». Казаки были явно под мухой и никуда не спешили.

– Не просто горного, а козла-скалолаза, – ответил степенно владелец папахи.

– У-у-у, – загудели казаки. – А где ты его добыл?

Дальше Кошкин не расслышал. Он повернул за угол здания и снова наткнулся на группу моноциклиствов, один из которых теперь лежал плашмя на асфальте. Над ним склонился полицейский и снимал его на видео. Одноколёсное средство передвижения валялось рядом. В асфальте виднелось углубление с металлической решеткой – это углубление, по всей видимости, и стало причиной падения. Ещё двое полицейских стояли поодаль, возле служебной машины, и смотрели по сторонам.

– Понастроили тут, – ворчал моноциклист. – Я взыщу с этих гадов… Они у меня попляшут.

– Город не виноват, – произнёс полисмен. – Данное углубление является допустимым… Вы превысили скорость движения, предусмотренную для вашего средства передвижения.

– Ну, ты загнул, бедняга… – моноциклист стал подниматься. – Углубление, говоришь? Для одного колеса?

Кошкин не стал дожидаться, чем закончится дело. Он шагал теперь в сторону одинокой громадной колонны, на которой стояла каменная женщина. Это был памятник Победе, случившейся очень давно. У женщины на голове был каменный венок. Правой рукой она указывала в сторону проспекта. Каменное платье облегало её стройные ноги, под которыми, у основания колонны, толпился народ и гремел мужской голос.

Кошкин направился в ту сторону. Оратор, стоя на ступенях колонны, кричал в мегафон. Говорил он, между прочим, о близком конце света и просил народ опомниться.

Владимир пробрался ближе к колонне. Оратором оказался бородатый мужик в пятнистой одежде и военных ботинках. Рядом с ним стояла девушка лет двадцати-тридцати – на ней была точно такая же куртка, с пятнами, а также ботинки с заправленными в них брюками. За спинами у обоих висели рюкзаки.

– Разве же это общество?! – говорил мужик. – Это сплошной дом терпимости! Это говорю вам я – Пульсар, пришедший из леса! Со мной моя дочь Екатерина, она выросла в лесу, не зная вашего мира!

Народ с любопытством слушал Пульсара.

– Вы забыли, для чего приходил к нам Господь! Он пришёл сохранить старые принципы, построенные на равенстве! Он говорил нам о том, что закон Моисея забыт! С тех пор прошло без малого три тысячи лет! Что изменилось с тех пор?! А я вам скажу! Вам насадили закон «О защите толерантности». Но это закон для избранных, поскольку одних он угнетает, вторых превозносит до небес, включая андроидов…

Мужик опустил микрофон, обвёл взглядом толпу. Народ оглядывался по сторонам, соображая. Человек из леса мог быть кем угодно, в том числе провокатором.

– Зато у нас, – сказала дама в джинсах, – восстановлен язык прошлого века. Мы говорим точно так, как говорили наши предки…

– Именно! – воскликнул мужик лет пятидесяти. – Благодаря закону, мы помним Даля, Толстого и Чехова…

Однако эти доводы не сбили с толку Пульсара.

– У тебя есть дома андроид?! – спросил он в микрофон, бегая глазами поверх толпы. И добавил: – Для сексуальных услуг?!

– Ну, допустим… – ответил ему оппонент. – С кем хочу – с тем и сплю…

– Я тебя поздравляю! Ты умрёшь под забором! Потому что никто не подаст тебе кружку воды! У тебя не будет детей, уважаемый!

– И что ты предлагаешь?

– Не лезть хотя бы под шкуру, а просто слушать! – ответил оратор. – Задумайся, куда ведёт такая политика!

Оппонент замолчал, тараща глаза.

– Ведёт она туда, – продолжал Пульсар, – где таким, как ты, не будет места – там будет место для искусственного интеллекта! Именно к этому всё идет… Сейчас я обосную свою точку зрения, но только не перебивайте меня. Просто выслушайте… У нас в лесу…

Однако продолжить оратору не дали. Из толпы выдвинулись двое в штатском, взяли говоруна под руки и, приподняв, понесли его со ступеней к асфальту. Пульсар, работая ногами, пытался шагать, хотя ноги у него не доставали до пола. Получилось подобие бега в состоянии невесомости. В толпе возник хохот. Пульсара затем опустили ногами к полу, затем повалили, после чего мужик стал извиваться, пытаясь вырваться из цепких лап. Однако чем больше он прилагал усилий к освобождению, тем сильнее становилась хватка железных рук на его запястьях. Один из полицейских поднёс к его лицу своё удостоверение в виде круглого белого жетона с цифрами и стал говорить о правах задержанного.

– Уважаемый Пульсар, – бормотал полицейский, – ты имеешь право знать, в чём обвиняешься, иметь защитника в административном процессе. Защитник может предоставить твои интересы в суде, а ты лично можешь извиниться перед судом за допущенное нарушение. Кроме того, учитывая доказанность деяния и неотвратимость наказания за его совершение, ты имеешь право на своё освобождение по месту своего задержания, прямо здесь, при условии выплаты административного штрафа в сумме полутора средних месячных единиц оплаты труда. Норма нарушенного административного права – статья пять-тридцать восемь «Нарушение законодательства о собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетировании».