Светлый лик смерти - Александра Маринина

– Она вам понравилась?

– Очень, очень понравилась. Но только в первый раз.

– Вот как? – заинтересовался Коротков. – А во второй?

– А во второй – уже нет. Поэтому мы больше и не встречались.

– Что же вам не понравилось, Николай Львович?

– Она была чрезмерно… Как бы это сказать… Требовательна в постели. Да, я указал в своем письме, что готов к сексуальным экспериментам. Но, заметьте себе, именно к экспериментам, а отнюдь не к излишествам. Отнюдь. Вы понимаете разницу между экспериментом и излишествами?

– То есть вы хотите сказать, что Широкова требовала от вас больше, чем вы реально могли ей предложить? – уточнил Коротков.

– Вот именно. Знаете формулу идеальной жены? Леди в гостиной, кухарка на кухне и проститутка в постели. В первый раз мне показалось, что Милочка как раз такая, а во второй раз я понял, что, кроме постели, ее ничто не интересует. Разумеется, я мог поднапрячься и удовлетворить все ее запросы, но что потом? Ни леди в гостиной, ни кухарки на кухне. Я ищу жену, а не любовницу. Вы понимаете?

– Кажется, да, – кивнул Коротков. – А вы ей понравились?

– Естественно, нет! – фыркнул Лопатин. – То есть опять-таки в первый раз мы расстались вполне довольные друг другом, а во второй раз я ясно дал ей понять, что рассчитываю не только на постель. Предложил ей сходить в театр. Вы бы видели, какое отвращение было у нее на лице! Бог мой, как будто я предлагал ей провести ночь на кладбище или перестирать годовой запас грязного белья. Конечно, в постели она была хороша, что и говорить, но я, знаете ли, уже не в том возрасте, чтобы уделять сексу столько внимания.

– Погодите, Николай Львович, но вы же сами писали в своем письме, что всю жизнь искали женщину, необузданную в любви.

– Необузданность в любви для меня подразумевает качество, а не количество. Я люблю хороший секс, изобретательный, долгий, но этого, скажем так, сеанса мне хватает на неделю. А Милочке это было неинтересно, она любила быстрый секс, простенький, без затей, но зато часто. У нее желание возникало каждые два-три часа. Понимаете разницу?

– Николай Львович, а вас не удивило, что такая привлекательная молодая женщина не может устроить свою жизнь и вынуждена обращаться к профессиональным свахам?

– Нет, ничуть не удивило! Ничуть! Я, знаете ли, пользуюсь услугами «Купидона» уже три года и могу вам сказать, что большинство неустроенных женщин как раз и есть молодые и привлекательные. Уж не знаю, почему так получается, но это факт. Видели бы вы, с какими красотками я встречался по рекомендации «Купидона»! Кинозвезды, фотомодели! А вот поди ж ты… Мужа найти не могут.

– Давайте уточним, – терпеливо сказал Юра, который уже понял, что больше всего на свете Николай Львович Лопатин любит говорить о себе. – Из разговоров с Широковой вы ясно поняли, что она ищет мужа? Или, может быть, она искала партнеров для легких, ни к чему не обязывающих отношений?

– Не могу вам сказать. У нас и разговоров-то практически не было. Один сплошной секс.

– Значит, она ничего вам о себе не рассказывала?

– Ничего.

– И вы не спрашивали?

– Спрашивал. Но не очень настойчиво. Вы же понимаете, всего две встречи и много секса…

Такое настойчивое упоминание обильных сексуальных упражнений, на которые оказался способен Лопатин, заставило Короткова мысленно усмехнуться. Не так уж, видно, силен Николай Львович, больше помечтать горазд. Однако, похоже, что Людмила Широкова и в самом деле мужа себе не искала. Иначе в театр обязательно пошла бы.

Отправитель второго письма, Сергей Бакланов, оказался полной противоположностью разговорчивому Лопатину. Сутуловатый, высокий, с хмурым лицом, разговаривал он неохотно, и каждое слово приходилось из него буквально клещами вытаскивать. Номер абонентского ящика Людмилы Широковой он тоже получил в «Купидоне», написал ей, оставил свой телефон. Встречались они только один раз, у него дома, и после этого он Милу больше не видел. Она обещала позвонить, но ни разу не позвонила. Более того, Сергей написал ей не меньше десятка писем с просьбой о встрече, красивая и раскованная в постели молодая женщина ему очень понравилась, но ответа так и не дождался. Коротков понял, что этот жених Милу разочаровал, потому она и телефон свой ему не оставила, чтоб не доставал настойчивыми звонками. А письма, приходящие на абонентский ящик, просто-напросто выбрасывала.

Но самым ошеломляющим оказался результат встречи с автором третьего письма, Виктором Дербышевым.

– Я никогда не встречался с этой девушкой, – решительно заявил он. – И никогда ее не видел.

– Но вы пользуетесь услугами агентства «Купидон»? – на всякий случай уточнил Коротков, подумав, что, может быть, произошло недоразумение и он вместо нужного ему Виктора Дербышева нарвался на однофамильца с похожей внешностью.

– Да, я пользуюсь услугами этого агентства.

– Давали ли вам в этом агентстве номер абонентского ящика Людмилы Широковой?

– Нет, не давали. Я никогда не слышал этого имени.

– Вспомните, Виктор Александрович, вспомните как следует. Людмила Широкова, красивая блондинка. Это было совсем недавно, в сентябре.

– Да не было этого, сколько можно повторять! Вы что, русского языка не понимаете?

Коротков молча вытащил из папки копии письма и вложенной в него фотографии, на которой был запечатлен, несомненно, Дербышев собственной персоной.

– Вы писали это письмо?

Дербышев нетерпеливо схватил листок и фотографию, потом поднял на Короткова недоумевающий взгляд.

– Я никогда этого не писал.

– А почерк ваш?

– Почерк? Да… Кажется… Очень похож на мой. Пожалуйста, вы можете проверить…

Он схватил чистый лист бумаги и начал торопливо писать. Да, почерк действительно казался точно таким же. Но это еще экспертиза должна посмотреть, мастера менять и подделывать почерк такие бывают, что вам и не снилось. Может быть, письмо написал и не Дербышев, просто кто-то подделал его почерк. А может быть, письмо написал он сам, а сейчас нарочно меняет стиль написания букв. Все может быть.

– А фотография? – спросил Коротков. – Вы себя на ней узнаете?

– Да, – растерянно кивнул Дербышев. – Это я.

– Ну и что же у нас с вами получается, Виктор Александрович?

– Не знаю… Я ничего не понимаю.

– Вам придется поехать со мной, – вздохнул Коротков.

– Зачем?

– Сами видите, ситуация у нас с вами непонятная складывается. Убили девушку, мы находим адресованное ей письмо, подписанное вашим именем и даже с вложенной в него вашей фотографией, а вы утверждаете, что никогда этого письма не писали. Придется разбираться.

– Но я не могу сейчас ехать с вами! – возмутился Дербышев. – Я занят, я, между прочим, нахожусь на службе, у меня неотложные дела, у меня назначены важные встречи… Я никуда с вами не поеду.

– Я тоже на службе, – устало ответил Коротков, который не мог уже вспомнить, когда в последний раз ел хоть что-нибудь. От голода и усталости начал болеть желудок, надо бы таблетку принять, а лучше – поесть. Да разве тут поешь, с этими женихами, которых приходится по всей Москве отлавливать. – И у меня тоже важные дела и неотложные встречи со свидетелями, которые могут пролить хотя бы слабый свет на убийство молодой женщины. Поверьте, Виктор Александрович, я с огромным удовольствием пришел бы сейчас домой, поел и лег спать. Неужели вам безразлично, что кто-то воспользовался вашим именем и вашей фотографией с непонятными и, вполне вероятно, преступными целями? Если вам наплевать на смерть молодой женщины, то подумайте хотя бы о себе. Рядом с вами ходит некто, кто в любой момент может нанести вам удар в спину. Не боитесь?

– Ладно, – зло сказал Дербышев, поднимаясь из-за стола и натягивая плащ, – поехали.

Брачное агентство, а точнее, бюро знакомств «Купидон» располагалось в самом конце проспекта Мира на территории огромного автокомбината, который пришел в упадок и сдавал свои площади в аренду множеству коммерческих структур. Пройти в здание оказалось не так-то просто, внизу сидели двое охранников в форме и на Настино служебное удостоверение никак не отреагировали, потребовав, чтобы за ней непременно спустился кто-нибудь из той фирмы, в которую она пришла. Они были абсолютно убеждены, что женщина с милицейским удостоверением явилась в «Купидон», чтобы найти мужа, а вовсе не по служебным делам, и никакого исключения из правил ради нее не сделали. Настя бесцельно слонялась по просторному холлу, пока наконец за ней не пришли.

«Купидон» занимал всего две комнаты. В одной стоял компьютер и было множество железных картотечных шкафов, а другая, обставленная дешевой, но приличной с виду мягкой мебелью, предназначалась, по всей видимости, для разыгрывания спектакля «Задушевная беседа с целью как можно лучше понять клиента». Женщина, спустившаяся за Настей и проводившая ее в помещение агентства, оказалась одновременно владельцем фирмы и ее единственным сотрудником. Звали ее Тамарой Николаевной, и вид у нее был не очень-то преуспевающий, хотя Настя и понимала, что это может быть лишь видимостью.