Нф-100: Изобретатель смысла - Дмитрий Шатилов

-  Что?  - переспросил конгар.  - Ах, вы про это? Извините, я зачитался газетой. Нет, его не накажут. Почему? Видите у него на шее амулетик? Это конно , символ зрелости. Свидетельствует о том, что его владелец - взрослый, разумный человек, который ничего не делает, предварительно не подумав. Что из этого следует? Да то, что он срубил ей башку не просто так. Значит, была причина. Вы её не видите? Я тоже. Однако она есть. Нет, сожалеть о поступке он не будет. Зачем сожалеть о том, что поступил правильно? Надо время от времени давать выход гневу - это скажет любой конгар. Обратите внимание на то, что будет дальше.

А дальше было вот что. К конгару подошёл хозяин кафе и в грубых выражениях стал требовать возмещения ущерба. Конгар предложил на выбор любую из оставшихся жён, какая больше понравится. Поколебавшись, владелец выбрал самую толстую. На том и порешили. Уходя, конгар поднял голову жены и от всей души плюнул ей в лицо. Оставшиеся пять жён захихикали.

При первом этапе исследования Тразиллана, который значился в каталогах под номером Б- 89878373- 1, разумной жизни на планете не было обнаружено вовсе. Плескалась рыба в ручьях, под землёй ползали огромные жуки- глопы, но существ, с которым можно поговорить, которым можно втюхать пластмассовые бусы или подшивки старых порножурналов, в обмен на золото и бирюзу, не было. Самые мощные сканеры "Бочки" показывали пустоту. Ничего не дали и научные экспедиции: ни клочков ткани, ни осколков керамики, ни костей, ни примитивных орудий труда - никаких признаков цивилизации. Ни- че- го.

И всё же контакт состоялся.

Да.

Был он делом случая. Из соображений безопасности исследователи Тразиллана принимали пищу на борту челноков - мало ли что может произойти; так вот, в одной из экспедиций некий Ройзман до того осточертел коллегам, что они выкинули его обедать на улицу. Были у него с собой буханка хлеба и три банки консервов. Повздыхав, Ройзман соорудил костерок и принялся стряпать. Сканер, валявшийся рядом, молчал: вокруг на много миль - ни души, если не считать тех тупиц, что заперлись в корабле. Подумать только: им не нравятся его шутки! И тупые они, дескать, и жалкие - ах, ты, Боже мой! Да лучше сидеть в одиночестве, чем в компании самодовольных дураков! С этой мыслью, Ройзман взял консервный нож, открыл банку и вывалил в котелок содержимое.

Едва по степи поплыл запах рыбного супа, как Ройзман услышал за спиной деликатное покашливание. Обернувшись, он увидел двух незнакомцев, одетых в длинные, до колен, рубахи и вооружённых какими- то серебристыми штуковинами.

-  Кон нес ка тром кон сотель сен?   - спросил тот, что был повыше, и ткнул пальцем в консервную банку.

-  Простите?  - спросил оторопевший Ройзман.  - Кто вы и что вам надо?

-  Сен нес ка,   - сказал второй незнакомец, ниже ростом, но шире в плечах.  - Дунсен, сен нес ка. Сен нес ка, дунгар, тром нес ка!

-  Я, пожалуй, пойду,  - сказал Ройзман и сделал попытку встать.

-  Конне?   - сказал первый и наставил на него серебристую штуку.  - Дуннеска сотель нес?

-  Можно, я возьму переводчик?  - сказал Ройзман, показывая на свои губы.  - Переводчик? Чтобы вас понимать? Моя,  - ткнул он пальцем себе в грудь,  - твоя, понял?

Переводчик - компактная модель - лежал у него в рюкзаке. Возясь с лямкой, Ройзман краем глаза наблюдал за незнакомцами. Те, по- видимому, не замышляли ничего дурного: высокий уставился себе под ноги, а низкий и широкоплечий принялся напевать какую- то песенку без слов. Серебристые штуковины, тем не менее, были направлены прямо на Ройзмана.

Переводчик загудел, и Ройзман выжидающе уставился на своих гостей.

-  Рес не кир нес гар,   - сказал высокий.

-  Что?  - не понял Ройзман.

-  Дерьмо из ушей вытащи, говорю. Что у тебя в банках?

-  Тунец,  - сказал Ройзман.

-  Какой ещё тунец? Это что за мерзость? Ты нас отравить собрался, что ли? Отвечай, если жизнь дорога!

-  Т- тунец - это земная р- рыба,  - сказал Ройзман заплетающимся языком.

-  Какая- какая?

-  З- з- земная.

-  Понятно всё с тобой,  - сказал широкоплечий.  - Меня Киркасом звать. А тебя?

-  Алекс.

-  Алекс,  - повторил незнакомец, словно пробуя имя на вкус.  - Ну, Алекс, рассказывай, как сам- то?

-  Что?  - не понял Ройзман.

-  Ты глухой? Как сам, говорю?

-  Нормально,  - учёный был ошарашен. Всё это совсем не походило на первый контакт, во всяком случае, на такой, к которому его готовили на Земле.

-  Это хорошо,  - подумав, сказал Киркас.  - Всем бы так. У нас, конгаров, говорят: если до сорока дожил, значит, вовсе не помрёшь. Батя мой до тридцати пяти дотянул, а потом ему его батя, а мой дедуля, говорит: завязывай ты с этим, Киркас, всё равно без толку, ничего ты никому на этом свете не докажешь. Пошёл, значит, батя, в степь помирать, а степь чем хороша, так тем, что если помрёшь - и гроб не нужен.

-  Простите?  - удивился учёный.  - Я не понимаю, о чём вы. Я - представитель земной цивилизации, прибывший для установления первого контакта...

-  Цивилизованный, значит,  - конгар сплюнул.  - А маракча у тебя есть?

-  Что?

-  Маракча, говорю. Ты что, маракчу не знаешь?

-  Нет,  - робко сказал Ройзман,  - Не знаю.

-  Так какой же ты цивилизованный, если у тебя маракчи нет?  - вдруг вышел из себя Киркас.  - Тоже мне выискался, стоит тут, мозги пудрит!

-  Прибьём его, что ли?  - вступил в разговор второй конгар.  - Прилетел невесть откуда, невесть на чем, да ещё и умника из себя строит. Маракчу он не знает, как же!

-  Так ведь жалко, Дунсен, жалко,  - сказал задумчиво Киркас.  - Какое- никакое, а разумное существо. Ты лучше скажи, дурачок: неужели ты думаешь, что из всех людей ты здесь первый?

Ройзман похлопал глазами:

-  А разве нет?

-  Киркас,  - обратился конгар к своему другу.  - Скажи, мой милый, когда к нам последний раз прилетали земляне?

-  Лет тысяч пять назад,  - ответил Киркас.  - Посмотрели, плюнули и обратно улетели. А что тут делать? Помирать только, больше нечего.

-  Вот видишь, Алекс, ты тут совсем не первый, ну да не об этом речь. Ты долг как отдавать будешь - частями или сразу?

-  Какой долг?  - удивился Ройзман. В животе у него похолодело.

-  Киркас, принеси камень,  - велел высокий конгар низкому.  - Киркас, тром нес ка! Нет, этот придурок пусть поживёт ещё. Киркас!

-  Слушаю, слушаю,  - отозвался коротышка.  - Уже несу.

И действительно, он отлучился на минуту и вернулся, волоча за собой огромный камень, весь покрытый каракулями и рисунками Один Бог знает, где он его откопал, ведь на пятьсот миль вокруг была ровная степь.

-  Вот,  - сказал Дунсен.  - Сюда смотри!  - и ткнул пальцем куда- то между каракатицей и схематично нарисованной женщиной, совокупляющейся с койотом.  - Твой пра- пра- пра - ну, ты понял!  - пять тысяч лет назад у нашего племени банку занимал.