Снова в школу (ЛП) - Чейз Эмма

— Какого рода жест?

Господи, неужели эти дети никогда не видели фильм Джона Хьюза?

В такие моменты я беспокоюсь о будущем нашей молодежи.

— Сделай что-нибудь важное, чего она не ожидает — посвяти ей песню, или пост в Facebook, или одну из тех Snapgram историй в Snapgram — что бы вы, дети, ни делали сейчас.

— Ты получаешь дополнительные очки, если это связано с попрошайничеством и унижением, — добавляет Дин.

Я положил руку ему на плечо.

— И тогда… Может быть, Ронда даст тебе второй шанс.

Он вытирает нос.

— А что, если она этого не сделает? Что, если я действительно потерял ее?

Я похлопываю его по спине.

— Это будет чертовски больно, лгать не буду. Но ты справишься с этим. Ты будешь знать, что отдал ей все свои силы и что ваши отношения с ней были моментом в твоей жизни, который ты никогда не забудешь. Ты научишься на этом, позволишь этому сделать тебя лучше. И, может быть, в будущем ты встретишь кого-нибудь другого, с кем не совершишь той же ошибки. Или, может быть, однажды, если этому действительно суждено случиться… у тебя будет еще один шанс с ней. И если это произойдет… — Даже если это произойдет двадцать лет спустя… — убедись, черт возьми, что снова не облажаешься.

~ ~ ~

Домашние игры по пятницам всегда проходят в Лейксайде с размахом — и не только потому, что на них присутствуют родители игроков и просто студентов. Появляется весь чертов город. Мои родители здесь, мои братья, Кэлли здесь со своими родителями и сестрой.

Я видел Кэлли у своего офиса перед игрой. Она позволила мне почувствовать удачу. А потом я вышел на поле со своей командой.

Неважно, сколько мне лет — четырнадцать или тридцать четыре, — все футбольные матчи звучат одинаково. Хруст щитков, ворчание, боевой клич, злобная болтовня, которая довела бы взрослых мужчин до слез, барабанный бой, скандирование чирлидерш и крики толпы. Они выглядят одинаково — отблески огней, пар от нашего дыхания, полосы темной грязи на белой униформе. Они пахнут одинаково — травой и грязью, попкорном и хот-догами, адреналином и победой почти в пределах досягаемости.

Но не каждая игра ощущается одинаково. На самом деле, каждая из них чувствуется по-разному.

Сегодня вечером происходит что-то особенное — в воздухе витает электричество, и кажется, что жизнь вот-вот изменится. Давление давит мне на плечи, и поток возбуждения разливается по моим венам.

Мы играем со средней школой Северного Эссекса. Их защита на высшем уровне, но сегодня мои парни надирают задницы. Они монстры — неудержимые — они уже потерпели три поражения, и больше не собираются этого делать. Ничто и никто не пройдет мимо них. К четвертой четверти, когда на часах осталось всего двадцать секунд, на табло все еще 0: 0. Это лучшая игра, в которую мы играли за весь год. Мяч наш, и, если мы сейчас не зафиксируем его голом на поле или приземлением, мы перейдем в овертайм.

— Да! Отличный удар, Думбровски!

Паркер спрыгивает со скамейки ко мне, когда нападение выходит на поле. Но, прежде чем я открываю рот, чтобы рассказать ему ход игры, он называет ее сам.

— Поперечная кость сорок два.

Ну, ты знаешь, что делать.

— Верно. Хорошее решение. — Я ободряюще хлопаю его по шлему. — Ты сегодня выглядишь по-другому, ребенок — ты вырос прошлой ночью или что-то в этом роде?

Он фыркает, приподнимает плечо и застенчиво улыбается.

— Не знаю.

Он действительно выглядит по-другому, но это не потому, что он вырос. Все дело в том, как он себя ведет, в том, как он ходит. Тяжелая работа и сосредоточенность сделают это с вами. Паркер стоит прямее, выше подняв голову, с твердой уверенностью в своих шагах. Наши дополнительные тренировки начали приносить плоды — то, что ему доверили роль стартового квотербека школьной команды, начинает действовать.

Вокруг него витает атмосфера, которой раньше не было — Паркер Томпсон знает, куда он идет, и, что более важно, он точно знает, как он туда доберется.

— Нет? Что ты ел на завтрак этим утром?

Он снова пожимает плечами.

— Хлопья, я думаю.

Для некоторых детей направление — это все, что им нужно. Кто-то, кто поможет им сосредоточиться, вывести их таланты на передний план. Как карандаш — грифель уже внутри, его просто нужно заточить.

— Ну, продолжай в том же духе, — я хлопаю в ладоши. — Давай, иди.

Паркер кивает, его лицо напряжено и серьезно. Он вставляет свой мундштук, надевает шлем и кричит нападающим, когда они выбегают на поле:

— Давайте, ребята, ловите мяч!

Игроки выстраиваются в линию, и мяч поднимается, но линия Северного Эссекс начеку, и Паркер приспосабливается, отступая назад, уклоняясь, сканируя поле в поисках лазейки. Предвидит нашу игру. Последние несколько недель мы вели активную игру, поэтому захват наших принимающих слаб. Я знаю, что должно произойти, практически вижу это до того, как появится шанс… Но что еще более важно, Паркер тоже это видит.

Время тянется, секунды тянутся, и все движется как в замедленной съемке. Как будто я вижу поле глазами Паркера — каждый маршрут, каждый угол. А потом все это щелкает, жестко встает на свои места.

— Подожди, подожди… — шепчу я, пока игроки толкаются и сталкиваются.

Вниз по полю Ди Джей срезает влево на тридцатиярдовой линии, освобождаясь от углового, который идет прямо за ним по пятам.

— Сейчас, — мой голос низкий и настойчивый. Мои глаза перебегают с Паркера на Ди Джея и обратно. — Давай, Паркер, ты все понял. Бросай его.

Он смотрит налево, делает шаг назад, замахивается рукой, тянется назад и бросает.

И, черт возьми, это красиво.

Мяч закручивается по спирали в воздухе, высоко, длинно и прямо, прежде чем выгнуться дугой вниз… прямо в руки Ди Джея Кинга.

Раздается шум — одобрительные возгласы толпы позади меня — и моя собственная кровь шумит в ушах.

— Да! Давай, давай, черт возьми, беги!

Я прыгаю по полю, как идиот — это дело тренера — размахиваю руками, приказывая Ди Джею бежать. Но мне и не нужно этого делать — он уже тащит свою задницу в нужном направлении.

И всего через несколько секунд он вбегает в конечную зону.

Он бросает мяч и указывает на меня.

Господи, я люблю этого ребенка.

Я указываю прямо на него. И судья поднимает руки, как раз когда время заканчивается, сигнализируя о гребаном тачдауне Львов.

Первая в сезоне… наша первая победа. Черт возьми, да.

Можно подумать, мы только что выиграли Суперкубок — вот каково это. Дети сходят с ума, носятся по полю, обнимают друг друга, ударяются грудью и бьют шлемами.

Ди Джей срывает шлем, перепрыгивает через забор, взбегает по трибунам к ложе диктора. Раздается треск обратной связи, а затем его запыхавшийся голос кричит из динамиков.

— Я люблю тебя, Ронда! Прости, что я такой придурок, но я люблю тебя, детка! Это было для тебя!

Справа от меня появляется Дин и хлопает меня по плечу.

— Вот как мы это делаем! Снова в седле, Ди!

И я хлопаю его по спине.

— Чертовски верно, чувак.

Я выбегаю на поле и жму руку Тиму Дейли, тренеру средней школы Северного Эссекса. И когда поворачиваюсь и бегу обратно к скамейке, я замечаю Кэлли, которая наблюдает за мной с другой стороны забора.

Она стоит рядом с инвалидным креслом миссис Карпентер. На ней черная футбольная футболка с надписью "Лейксайд" под пышным серым пальто. На ее светлых волосах белая вязаная шапочка, которая чертовски сексуальна в очень милом смысле. Ее глаза похожи на два блестящих изумруда в ярком свете полевых фонарей, и когда она поднимает руку и машет мне, ее красивые губы растягиваются в радостной улыбке.

И вот так просто… Я снова потерян.

Я не прекращаю бег трусцой, пока не оказываюсь у забора.

— Привет.

Кэлли наклоняет голову.

— Хорошая игра, тренер.

— Да… да, это было хорошо. — Я улыбаюсь маме Кэлли сверху вниз. — Миссис Карпентер, могу я пригласить Кэлли куда-нибудь сегодня вечером? Вы можете взять мой мобильный телефон, держать его рядом с собой и звонить нам, если возникнут какие-либо проблемы.