Наступление - Величко Нешков

— За что, дяденька?..

— Ты подлец, Слановский! — окинул Игнатов холодным и злобным взглядом подпоручика. — Имей в виду, я все запомню! — пригрозил он ему.

— Я не подлец, господин поручик. С такими-то воевать легко…

— Ас кем трудно? — процедил сквозь зубы Игнатов. — С такими, как ты? Все вы до одного слюнтяи… Я поставил перед тобой боевую задачу, а ты отказываешься ее выполнить перед лицом врага.

— Какой же враг этот мальчишка? Смешно…

— А вот какой… — И Игнатов, прицелившись мальчику в грудь, нажал курок. Тот отпрянул в сторону, и пуля прошла через плечо. Мальчик, отчаянно крича, кинулся на обочину дороги:

— Ой-ой-ой, умираю!

Игнатов выстрелил второй раз. Пуля попала мальчику в затылок. Пышные волосы обагрились кровью. Соломенная шляпа слетела на пыльную траву, прокатилась по ней и замерла. Конь Игнатова испуганно захрапел и начал рыть землю копытом.

Мальчик распластался на траве. В левой руке он сжимал пыльный камень. Казалось, что в последний момент он готов был бросить камень в своего убийцу.

Ротная колонна двинулась дальше. Шли молча. Только усталые шаги солдат глухо отдавались в распаленной от зноя тишине.

Марин, поравнявшись со Слановским, спросил, дрожа от гнева:

— Что ему сделал этот ребенок? Башку ему оторвать, как курице, не человек, а зверь какой-то!..

— Ох, можно сойти с ума, — простонал Слановский. Он продолжал ехать, опустив в землю глаза, понимая, что часть вины за смерть ребенка лежит на нем.

На следующем привале Игнатов отозвал в сторону Гецу.

— Как настроение солдат? — глухо спросил он.

— Молчат. Насторожились.

— Разве Слановский вам не объяснил, что тот ублюдок был партизанским связным?

— Нет. Ничего не сказал.

— Продолжай подслушивать, потом доложишь…

Глава восьмая

В маленьком селе на реке Злой разместился штаб дивизии и командный пункт генерала Янева, который лично хотел руководить операцией. Под его командованием находились около четырех тысяч солдат, офицеров, полицейских и жандармов, которые стягивали железное кольцо вокруг отряда Чугуна.

В сумерки в направлении села в автомобиле с потушенными фарами ехал Цено Ангелов. Всю дорогу его мучили самые противоречивые мысли. Все донесения подтверждали, что где-то в этих местах отряд окружен. Но почему его так мучило предчувствие, что и на этот раз они ничего не добьются?

Когда машина остановилась перед школой, дежурный офицер встретил Ангелова и проводил в комнату генерала. Янев развернул на широком походном столе карту.

— Вы готовы, господин генерал? — улыбнулся, едва переступив порог, Ангелов и бросил небрежный взгляд на карту, где Янев синим карандашом отметил места расположения полков, рот и батарей, а красными кружочками — возможное местонахождение партизан.

— Надеюсь, — указал Янев рукой на карту, — что на этот раз ни один из них живым не уйдет.

— Думаю, они попытаются пробиться где-нибудь в направлении Балкан.

— Именно в этом направлении окружение самое плотное. Ровно в пять часов прозвучал сигнал к наступлению. Даст бог, на этот раз все будет хорошо.

Цено Ангелов улыбнулся в усы:

— Вряд ли богу до наших дел сейчас! Надо самим поднатужиться, иначе, если мы их не уничтожим, с нами будет покончено. Слушал сегодня сводку, опубликованную в газете, — озабоченно покачал он головой и вздохнул, — большевики уже на румынской границе.

— Это-то и придает смелости всем изменникам, — повысил голос Янев, — но я твердо убежден, что они их не дождутся…

К девяти часам вечера в село прибыли командиры полков Додев, Цанков, Гечев и командир артиллерийского полка Занков.

Самая большая в селе корчма оказалась тесной для всех офицеров и полицейских. Столы были поставлены один к другому. Староста и сельские богачи все как один старались угодить высокому начальству. В наполненной дымом корчме аппетитно, пахло мясом, которое жарили на решетках.

Сидя на центральном месте рядом со старостой и Цено Ангеловым, Янев медленно, с аппетитом ел, маленькими глотками пил вино и время от времени бросал беглые взгляды на офицеров и полицейских, которые ужинали тоже молча. Слышался только стук вилок о тарелки.

Староста села следил за каждым движением генерала преданными глазами, готовый в любую минуту услужить.

Он был осужден партизанами на смерть за издевательства над людьми и рвение по службе. Но счастливая случайность уже дважды помогла ему ускользнуть из рук Калыча.

К концу ужина в корчму вошел начальник оперативного отдела штаба дивизии майор Диманов. Он приблизился к Яневу и застыл по стойке «смирно».

— Благополучно ли добрались, Диманов? — спросил Янев.

— Так точно, господин генерал, ваш приказ выполнен.

Янев сделал знак рукой, чтобы он нагнулся ниже:

— Вы объяснили командующему армией, что первый вариант мы единодушно отвергли?

— Так точно, он полностью согласен с нами.

— Как вы думаете, у него есть намерение побывать у нас?

— По всей вероятности, завтра после обеда.

Янев самодовольно улыбнулся. По всему было видно, он польщен тем, что командующий армией все же оказал ему неограниченное доверие: он намерен прибыть в его группу только после завершения операции, а утром будет, по-видимому, следить за развитием операций в других группах преследования.

— Диманов, — указал он на стол, — поищите себе место. Ужинайте, а пакет пока держите при себе. Передадите его мне позже.

Диманов отдал честь и отошел от генерала. Майор Пеев подал ему знак рукой, показал на свободный стул рядом с собой.

— Ты где запропастился? Отпуск закончился? — тихо спросил его Диманов, устраиваясь поудобнее за столом.

— Был дома, но догулять отпуск не удалось, — ответил Пеев.

— Понимаю. Все отпуска отменены. — Он отломил кусочек хлеба и начал медленно его жевать. — Чуть не разбились на мотоцикле, так как ехали без огней.

Ему принесли ужин. Наполнили бокал вином.

— Твой батальон близко? — спросил Диманов и вытер губы кусочком хлеба.

— Мы расположились западнее села, а что?

Диманов незаметно посмотрел на командира третьего батальона капитана Павлова, который говорил через стол с каким-то жандармом. Убедившись, что тот его не подслушивает, повернулся к Пееву:

— Сообщу тебе что-то важное. Найди потом время встретиться.

— Сведения личного или служебного характера? — нетерпеливо спросил Пеев.

— И того и другого…

Янев закурил сигарету. Закурили все. От чада жарившегося на решетках мяса и дыма сигарет большая газовая лампа, подвешенная к потолку, стала мигать.

Генерал постучал вилкой по краю тарелки. Все замолчали и повернули к нему головы. Староста встал, посмотрел в сторону дверей и обратился к Яневу:

— Господин генерал, господин начальник окружного управления государственной безопасности, господа офицеры, заявляю вам от имени населения села, что лично я и свободолюбивые крестьяне из вверенной мне общины в этот вечер особо счастливы, поскольку вы, господин генерал, и остальные господа оказали нам столь высокую честь. Около двух лет мы с нетерпением ждали этого счастливого дня и часа, когда вы, славные болгарские витязи, раз и навсегда очистите наш свободолюбивый край от коммунистических банд.

Итак, я поднимаю бокал за вас, господа, за вас, господа генералы. За последнюю ночь бандитов, за их жалкую смерть, за здоровье всего нашего воинства я пью до дна, — обернулся он к Яневу и Цено Ангелову, чокнулся с ними, выпил свой бокал одним духом до дна и сел.

Полковник Занков тоже выпил свой бокал до дна. Довольный, он обратился одновременно и к старосте и к Яневу:

— Будев, да ты прирожденный оратор. Знаете ли, господин генерал, — обратился он к Яневу, — в тридцать восьмом году Будев был фельдфебелем в моем полку.

Янев удовлетворенно покачал головой.

Цено Ангелов пил молча, с досадой слушая трескучие речи, и, может быть, был единственным человеком здесь, кто в этот вечер лучше других отдавал себе отчет в том, что с этого времени их ждут новые огорчения и неожиданности. Его раздражало низкопоклонство старосты перед военными, о которых в его душе давно сложилось убеждение, что они не способны ни на какое серьезное дело.

И пока Занков и Будев вспоминали о каком-то случае из их службы, Додев неожиданно сказал:

— Господин полковник Занков, вы действительно счастливы оттого, что ваш фельдфебель твердо защищает интересы нации? Известно ли вам, что один из главарей партизан, Данчо Данев, также был моим фельдфебелем?

Ангелов вздрогнул. Неужели это был намек? Имел ли Додев что-нибудь в виду? Но через минуту он сообразил, что тот совсем случайно связал эти два случая — со старостой и Данчо.