Зеркала - Мария Николаевна Покусаева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я сделала глубокий вдох и выдохнула, надув щеки, потому что объяснять мне пришлось во второй раз.
– Потому что не люблю, когда мое имя произносят вслух незнакомые люди.
– Мы познакомились, – Ренар выдохнул дым через ноздри и отвел руку с сигаретой в сторону, чтобы стряхнуть пепел куда-то вниз.
Мы сидели на одной из тех узких лестниц, которые соединяли между собой этажи замка незаметными, тайными путями. Эти пути предназначались для слуг и незваных гостей, здесь было примерно как на заднем дворе школы, куда взрослые заглядывают редко: тихо, пусто и почти спокойно.
Идеальное место для преступлений против общественного порядка, если ты, в целом, привыкла играть роль хорошей девочки.
– Ладно. – Видимо, мое молчание Ренар расценил по-своему. – Будем считать, что я не обиделся, а если обиделся, то еще вчера тебя простил. Но если ты Алиса, то мы, получается, как их там? Заяц и мастер по шляпам?
– Тогда я, скорее, мышь Соня, – вздохнула я. – Которая спала в чайнике.
Ренар рассмеялся и протянул мне уже раскуренную трубку. Баш на баш – мы договорились друг друга угостить, так что преступление теперь делили на двоих. Сообщник из него вышел чудесный и заботливый к тому же: чтобы я не отморозила себе ничего жизненно важного, на ступеньку, куда я решила сесть, предварительно кинули легкую кожаную куртку.
Каковы принципы Сильвии относительно того, может ли леди курить с мужчиной одну трубку на двоих, я не интересовалась и даже не собиралась. Утром она лишь спросила, хорошо ли я себя чувствую, и уточнила, почему я не ношу приготовленные мне платья: потому что мне непривычно или потому что они не нравятся?
– Непривычно, – пискнула я, прижимая к груди покрывало. – Слишком громко шелестят.
Ночная рубашка, конечно, отличалась скромностью, но я как-то не была готова к тому, что кто-то заявится в спальню до того, как я успею одеться.
Кажется, мой ответ Сильвии понравился. Она кивнула, сказала про завтрак в гостиной и исчезла за дверью так же тихо и незаметно, как появилась.
Так что я снова была предоставлена сама себе и вместо библиотеки в этот раз выбрала сомнительные развлечения.
– И много в твоем мире таких историй? – спросил Ренар.
Я закашлялась – не от вопроса, а потому что трубочный табак оказался куда крепче, чем мое горло.
– Ну, ну, тихо, милая. – Теплая рука обняла меня и легонько похлопала по плечу. – Не умирай раньше времени, в мире слишком много плохих вещей, которым я тебя еще не научил. Так что там насчет сказок? – повторил он вопрос, когда приступ кашля прекратился, и я вернула трубку хозяину.
Больше никогда.
– Историй много, даже слишком, – сказала я. – Таких, как про Алису, не очень.
Ренар улыбнулся и, ловко поднявшись со ступеньки, шагнул вниз на пару шагов, где и застыл, прислонившись спиной к стене.
– Забавно, – сказал он, задумчиво рассматривая мою зажигалку.
– Что? Истории?
– Нет, истории мне забавными не кажутся. – Ренар взвесил зажигалку в руке и вернул мне. – Ты развела Кондора на волшебство, – сказал он серьезно. – Это куда сложнее, чем развести его на пьянку, поверь моему опыту.
Я вздохнула и откинулась назад, легла на ступени, глядя куда-то вверх. Острые каменные края врезались в позвоночник – не больно, терпимо, даже как-то почти приятно. Лестница была холодной, и я понимала, что долго так нельзя, но…
– Не замерзни, милая, – не заставил себя ждать заботливый совет.
– Ты не заяц и не шляпник, – ответила я, глядя, как ступени круто убегают вверх до площадки и потом продолжаются сбоку. – Мне кажется, ты гусеница. Которая курила кальян.
– Да? – В его голосе отчетливо слышалось удивление. – Какие интересные подробности! Гусеница с кальяном, говорящие мыши, странный чай – что там еще было, не расскажешь?
Я хотела сказать, что еще там был кот, который имел привычку появляться и исчезать по частям, иногда оставаясь лишь собственной улыбкой, повисшей в воздухе, но в это время на верхних ступеньках показались ноги, обутые в узкие черные ботинки, а затем и весь чародей. Когда Кондор увидел меня, развалившуюся на лестнице с незажженной сигаретой в руке, его брови удивленно дернулись, а на лице чуть не мелькнула гримаса чего-то, похожего на презрение. Ну, мне показалось.
Он был одет так же, как вчера, только рубашку поменял с черной на белую и собрал волосы в низкий хвост. Одна прядь, слишком короткая, чтобы удержаться на месте, вилась вдоль щеки.
– Доброе утро, – приветливо сказала я и села.
От взгляда волшебника хотелось вскочить на ноги и сделать вид, что я ни в чем не виновата.
– Рад, что для вас оно доброе, – ответил Кондор так, словно именно его доброе утро мы бессовестно присвоили. – Хорошо, что я поймал вас обоих.
Его взгляд снова упал на сигарету в моей руке, и Кондор опять меня удивил.
Он сел – прямо на ступени – и, протянув руку, вежливо сказал:
– Могу ли я попросить леди об одолжении?
Я пожала плечами.
Строгий, взрослый богатый мальчик, который так и не рассказал мне, куда делось его длинное аристократическое имя, зажег стрельнутую у меня сигарету одним взглядом. Он держал ее почти привычно, и я поймала себя на мысли, что ему, с этими его длинными тонкими пальцами, удивительно идет курить.
– Я помню о том, что обещал тебе, – торопливо сказал Ренар, не отходя от стены.
Кондор кивнул.
– И вот уже собирался…
– Не оправдывайся, – ответил волшебник. – Если уж все пошло наперекосяк, пусть и дальше движется в том же направлении.
Ренар развел руками и подмигнул мне, а я поняла, что завороженно рассматриваю кольца на чародейских пальцах: одно, второе, третье, пятое – тонкий ободок на средней фаланге, все – простые, то ли из серебра, то ли из чего-то, похожего на серебро, и только одно, на безымянном пальце, с круглым желто-оранжевым камнем. Почти тот же цвет, что у его глаз.
Столь пристальное внимание было сложно скрыть, поэтому наши с Кондором взгляды в какой-то момент встретились. Волшебник приподнял одну бровь, словно спрашивал, все ли он правильно понял.
Я смущенно потупилась.
– Хочешь посмотреть мир за пределами Замка? – спросил вдруг Кондор, чуть наклонившись ко мне.
– В смысле? – не сразу поняла я.
– Я ее с собой не возьму, – довольно резко сказал Ренар. – При всей симпатии, Мари, не в этот раз, – поспешил оправдаться он.
– Я и не говорю про тебя. – Кондор превратил окурок в
