Том 1. Стихотворения - Константин Бальмонт

На вершине

Я в горы ушел до рассвета: –Все выше, туда, к ледникам,Где ласка горячего летаЛишь снится предвечным снегам, –

Туда, где холодные волныЕще нерожденных ключейБледнеют, кристально-безмолвны,И грезят о чарах лучей, –

Где белые призраки дремлют,Где Время сдержало полет,И ветру звенящему внемлютЛишь звезды, да тучи, да лед.

Я знал, что века пролетели,Для сердца Земля умерла.Давно возвестили метелиО гибели Блага и Зла.

Еще малодушные людиЦепей не хотели стряхнуть.Но с думой о сказочном чудеЯ к Небу направил свой путь.

И топот шагов неустанныхОкрестное эхо будил,И в откликах звучных и странныхЯ грезам ответ находил.

И слышал я сагу седую,Пропетую Гением гор,Я видел Звезду Золотую,С безмолвием вел разговор.

Достиг высочайшей вершины,И вдруг мне послышался гул: –Домчавшийся ветер долиныПечальную песню шепнул.

Он пел мне: «Безумный! безумный!Я – ветер долин и полей,Там праздник, веселый и шумный,Там воздух нежней и теплей».

Он пел мне: «Ты ищешь Лазури?Как тучка растаешь во мгле!И вечно небесные буриСтремятся к зеленой Земле».

«Прощай!» говорил он. «Хочу яК долинам уйти с высоты, –Там ждут моего поцелуя,Там дышат живые цветы».

«У каждого дом есть уютный,Открытый дневному лучу.Прощай, пилигрим бесприютный,Спешу… Убегаю… Лечу!»

Все смолкло. Снега холоделиВ мерцаньи вечерних лучей.И крупные звезды блестелиПечалью нездешних очей.

Далекое Небо вздымалось,Ревнивую тайну храня.И что-то в душе оборвалось,И льды усыпили меня.

Мне чудилось: Колокол дальнийС лазурного Неба гудел,Все тише, нежней и печальней, –Он что-то напомнить хотел.

И, видя хребты ледяные,Я понял в тот призрачный миг,Что, бросив обманы земные,Я правды Небес не достиг.

Дон Жуан

(отрывки из ненаписанной поэмы)

But now I am an emperor of а world,

This little world of man. My passions are

My subjects.

Но теперь я властитель над целым миром, над этим малым миром человека. Мои страсти – мои подданные.

Тернер

La luna llena… Полная луна…Иньес, бледна, целует, как гитана.Те ато… ато… Снова тишина…Но мрачен взор упорный Дон Жуана.

Слова солгут, – для мысли нет обмана, –Любовь людей, – она ему смешна.Он видел все, он понял слишком раноЗначение мечтательного сна.

Переходя от женщины продажнойК монахине, безгрешной, как мечта,Стремясь к тому, в чем дышит красота,

Ища улыбки глаз бездонно-влажной,Он видел сон земли, не сон небес,И жар души испытанной исчез.

Он будет мстить. С бесстрашием пиратаОн будет плыть среди бесплодных вод.Ни родины, ни матери, ни брата,Над ним навис враждебный небосвод.

Земная жизнь – постылый ряд забот,Любовь – цветок, лишенный аромата.О, лишь бы плыть – куда-нибудь – вперед, –К развенчанным святыням нет возврата.

Он будет мстить. И тысячи сердецПоработит дыханием отравы.Взамен мечты он хочет мрачной славы.

И женщины сплетут ему венец,Теряя все за сладкий миг обмана,В проклятьях восхваляя Дон Жуана.

Что ж, Дон Люис? Вопрос – совсем нетрудный.Один удар его навек решит.Мы связаны враждою обоюдной.Ты честный муж, – не так ли? Я бандит?

Где блещет шпага, там язык молчит.Вперед! Вот так! Прекрасно! Выпад чудный!А Дон Люис! Ты падаешь? Убит,In расе requiescat. Безрассудный!

Забыл, что Дон Жуан неуязвим!Быть может, самым Адом я храним,Чтоб стать для всех примером лютой казни?

Готов служить. Не этим, так другим.И мне ли быть доступным для боязни,Когда я жаждой мести одержим!

Сгущался вечер. Запад угасал.Взошла луна за темным океаном.Опять кругом гремел стозвучный вал,Как шум грозы, летящей по курганам.

Я вспомнил степь. Я вижу за туманомУсадьбу, сад, нарядный бальный зал,Где тем же сладко-чувственным обманомЯ взоры Русских женщин зажигал.

На зов любви к красавице-княгинеВошел я тихо-тихо, точно вор.Она ждала. И ждет меня доныне.

Но ночь еще хранила свой убор,А я летел, как мчится смерч в пустыне,Сквозь степь я гнал коня во весь опор.

Промчались дни желанья светлой славы,Желанья быть среди полубогов.Я полюбил жестокие забавы,Полеты акробатов, бой быков,Зверинцы, где свиваются удавы,И девственность, вводимую в альков –На путь неописуемых видений,Блаженно-извращенных наслаждений.

Я полюбил пленяющий развратС его неутоляющей усладой,С его пренебреженьем всех преград,С его – ему лишь свойственной – отрадой.Со всех цветов сбирая аромат,Люблю я жгучий зной сменить прохладой,И, взяв свое в любви с чужой женой,Встречать ее улыбкой ледяной.

И вдруг опять в моей душе проглянетКакой-то сон, какой-то свет иной,И образ мой пред женщиной предстанетОкутанным печалью неземной.И вновь ее он как-то сладко ранит,И, вновь – раба, она пойдет за мной.И поспешит отдаться наслажденьюВосторженной и гаснущею тенью.

Любовь и смерть, блаженство и печальВо мне живут красивым сочетаньем,Я всех маню, как тонущая даль,Уклончивым и тонким очертаньем,Блистательно убийственным, как сталь,С ее немым змеиным трепетаньем.Я весь – огонь, и холод, и обман,Я – радугой пронизанный туман.

Забытая колокольня

И человек в человеке увидел врага.

То был первый великий грех.

И человек в женщине увидел игрушку страстей своих.

То был второй великий грех.

И полюбили они грехи свои, и возвели их в перл созданья, и преступление смешали с красотой, и опьянили себя чарами Искусства.

То был третий грех, величайший.

И мера их беззакония исполнилась.

Над забытой колокольнейТает странный бледный свет,Словно грусть о жизни дольней,Той, в которой счастья нет.Над забытой колокольней,В свете сказочных огней.Все печальней, недовольнейСонмы бледные теней –Тех, которые молились,Преступления полны,И неправдой утомились,И в земле погребены,Тех, которые молились,Возмущаясь тишиной,И навеки удалились,Удалились в мир иной.

Лес молчит во сне,Сон его могилен.Только в тишинеСтонет мрачный филин.

Красная ЛунаМежду елей тонет.Всюду тишина,Только филин стонет.

Лес молчит и спит,Сон увидел чудный.Кто-то был убит,Здесь, в глуши безлюдной.

Много лет тому назадЗвезды таяли в тумане.Ночью брата встретил брат,На лесной глухой поляне.

Ночью брата встретил брат,Смутно дрогнул мрак глубокий.В эту ночь у райских вратПлакал ангел одинокий.

И тысячи ангелов, тысячи Гениев Света,В пределах небесных скорбели над сонной Землей,Искали у Бога тревожным вопросам ответа,И лучшие звезды, бледнея, подернулись мглой.

Но Бог не ответил, зачем допустил преступленье,И падали звезды в пространстве одна за другой,Узнавши, что им за мятеж суждено в искупленье –Дышать и дрожать над пустыней тревоги людской.

В темноте миллионы тенейПогребальным идут хороводом.И при свете болотных огнейИсчезает народ за народом.

И не в силах безумцы понять,Что вращаются в круге замкнутом,Что неверных огней не догнатьИ нельзя отдаваться минутам,

Что помимо звериных страстей.Есть иное святое блаженство –Красота первозданных Идей,Гармоничных миров совершенство.

И безумцы не в силах постичьБесконечную прелесть познанья,И не слышать немолкнущий клич,Отдаленный восторг Мирозданья.

Мы цветы срывали, нам цветы цвели,Разные дороги к счастью нас вели.Нам светили звезды, Солнце и Луна,Все для нас погасло, всюду тишина.

Мы цветы сорвали, больше нет цветов,Звезды утонули в бездне облаков.

Разными путями к смерти мы пришли,Счастия искали, счастья не нашли.

Лес молчит во сне,Сон его туманен.В мертвой тишинеКто-то в сердце ранен.

Там волна к волнеВ озере стремится.В мертвой тишинеТень, одна, томится.

Лес молчит во сне,Слышит, Кто-то стонет.В водной глубинеЖенский образ тонет.

Русалка очнулась на дне,Зеленые очи открыла,И тут же на дне, в стороне,Родного ребенка зарыла.

И слышит, как бьется дитя,Как бредит о мире свободном.Русалка смеется, шутя –Привольно ей в царстве подводном.

И долгие годы пройдут,Русалка в воде побелеет,И люди русалку найдут,Когда глубина обмелеет.

И люди русалку найдутЗастывшим немым изваяньем,Дивиться искусству придут,Молчанью молиться молчаньем.

То будет в последние дни,Когда мы простимся с Мадонной,Над бездной засветим огни,Услышим свой марш похоронный.

Что же там за странный гул?Ты сказал, что мир уснул.Ты сказал, что темный лесСпит в безмолвии чудес,Дремлет сказкой быстрых дней,Бредит грезами теней.Долгий мрачный гул встает.Это колокол поет!Совесть грозная земли,Говорит «Восстань! Внемли!»

Это колокол гудит,Долгим гулом сердцу мститЗа греховные мечтыИскаженной красоты.

«Вы умершие, вы мертвые, хоть кажетесь живыми,Вы закончили кружение в жестокой пустоте.Вы, упорствуя, играете костями роковыми,Но грозит уж срок содвинутый, и вы уже не те.

Все исчерпано, окончено, проиграно, чужое,Вам лишь тление, гниение средь черной темноты.Если ранее томились вы, томленье будет вдвое,Вы – лишь прах от растоптания убитой Красоты».

Звезда пустыни