Японские сказки - Народные сказки
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ну-ка, я посмотрю с вершины горы на Киото, — сказала лягушка из Осака.
— И я тоже посмотрю на Осака. Мне так хочется увидеть море! — отозвалась лягушка из Киото.
Тут обе лягушки поднялись на задние лапки, вытянулись, что было сил, и давай таращить свои большие глаза.
Лягушка из Киото старалась получше рассмотреть Осака, а лягушка из Осака хотела увидеть столицу.
Вдруг лягушка из Киото сердито крикнула:
— Что такое! Этот самый хваленый город Осака похож на Киото, как две капли воды! Болтали: «Там море, там море!» А его и не видать!
Лягушка из Осака тоже завопила:
— Что такое! Какое безобразие! Болтали: «Ах, Киото, ах, столица!» Я и думала, что там красивые сады, чудесные здания, и что же! Киото просто второй Осака.
— Ну, если Киото так похож на Осака, что же в нем интересного?
— Ну, если Осака так похож на Киото, что же в нем хорошего?
Обе лягушки решили, что дальше идти не стоит. Лягушке из Киото надо идти в Киото, а лягушке из Осака надо вернуться в Осака. И крикнули лягушки друг другу «прощай» и запрыгали восвояси.
Но на самом-то деле случилось вот что: лягушка из Киото увидела совсем не Осака, а свой родной город, и лягушка из Осака тоже увидела не столицу, а старые места. Потому что глаза у лягушек на спине, и когда они поднялись на задние лапки, то, конечно, стали смотреть не вперед, а назад.
Вернулась лягушка из Киото домой в свой колодец и принялась рассказывать подружкам:
— Никакого моря на свете нет! Все это пустая болтовня!
А лягушка из Осака снова поселилась в лотосовом пруду и с тех пор наставляла своих деток:
— Киото, что наш Осака! Одна слава, что столица, а на деле такой же пыльный городишко!
СТОЙКИЙ САМУРАЙ
перевод В. Марковой
лучилось как-то раз одному самураю заночевать в простой крестьянской хижине. Постелил ему крестьянин постель и спрашивает:
— Не прикажет ли господин прикрыть его чем-нибудь на ночь?
Самурай ему гордо ответил:
— Это вы, мужики, привыкли в тепле нежиться. А я — воин! Мне случалось ночевать и в поле в любую погоду. Мне ли бояться ночного холодка!
Под утро ударили заморозки. Проснулся самурай, зуб на зуб не попадает. Терпел он, терпел, не вытерпел и спрашивает:
— Хозяин, а хозяин! А вы мужики, моете на ночь лапки мышам и крысам?
— Нет, господин! У нас никто еще никогда так не делал!
— Ах, так! Тогда накрой меня поскорей чем-нибудь, чтоб они не запачкали моей шелковой одежды!
ВАЖНЫЙ СПОР
перевод В. Марковой
днажды отправились три паломника на поклонение в храмы Исэ[47]. По дороге они заспорили:
— Если мы найдем на дороге тридцать ре, — говорит один, — надо разделить деньги поровну, по десять рё на каждого.
— Нет! — кричит другой. — Кто первый заметит, тот пусть и берет себе большую долю.
— Несправедливо это! — возражает третий. — Надо делить поровну, чтобы никому не было обидно.
— Да ведь есть же такой обычай на оленьей охоте: кто первый попадет в оленя стрелой, тот и берет себе голову. И тут то же самое: кто первый заметит деньги, тот пусть и берет себе большую долю.
Спорят паломники, ссорятся, кричат!
Попался им навстречу торговец маслом, услышал их спор. Поставил он на обочину кувшин с маслом и взялся их рассудить:
— Вот что, дорожные люди, надо сделать так. Прежде всего, положите сюда найденные деньги…
А паломники тем временем уже драку затеяли. Посохи так и замелькали в воздухе. Тут и торговцу попало, и кувшин его опрокинулся, и все масло вытекло на дорогу.
— Стойте, стойте! — кричит торговец. — Давайте сюда ваши тридцать рё! Вы мне масло разлили!
— Какие тридцать рё? — удивились паломники. — Да ведь мы их еще не нашли!
Отдышались они и пошли дальше.
Закаялся торговец маслом наперед лезть в чужое дело, не разобравшись толком, о чем спор идет.
ЗАБЫВЧИВЫЙ КЛАД
перевод В. Марковой
дин скупой зарыл в землю клад и положил на него заклятье:
— Явись, чужому змеей, передо мной будь самим собой!
Услышал эти слова один воришка. Только успел скупой уйти, как он выкопал клад и положил вместо него дохлую змею.
Немного времени спустя вздумал скупой откопать свой клад. Проговорил заклинание:
— Явись чужому змеей, а предо мной будь самим собой!
Разрыл землю, глядь — лежит вместо денег змея. Испугался скупой:
— Клад, а клад, не признал меня, что ли? Это я! Твой хозяин!
Но сколько ни кричал скупой, клад его так и не признал.
Рассердился скупой:
— До чего же ты забывчив! Не мог простого заклинания выучить!
ЛЕПЕШКИ ДАЙБУЦУ[48]
перевод Б. Бейко
дин паломник пришел на поклонение к большой статуе Будды, что стоит в городе Нара. На обратном пути зашел он в лавку и купил несколько рисовых лепешек. Лепешки эти оказались такими тонкими и невзрачными, что паломник рассердился.
— Что это лепешки у вас такие маленькие? — спросил он торговца. — Где это видано, чтобы такими торговали!..
— Что вы, что вы, наши лепешки нисколько не меньше обычных! — с невозмутимым видом возразил торговец. — Они вам просто кажутся маленькими, потому что вы пришли в лавку, насмотревшись на огромного Будду. Вам теперь все будет казаться в уменьшенном виде.
— Должно быть, и в самом деле. Показалось, — пробормотал паломник. Сунул он лепешки за пазуху и вышел из лавки. Отошел немного, видит: спит на обочине дороги человек со стриженой головой.
— Ой, ой, бедняжка! Кто же тебя здесь бросил? Ишь как сладко спит, наверное мамино молочко во сне видит!
С этими словами взял паломник ребенка на руки и пошел дальше. Но скоро почувствовал он, что ноша его становится все тяжелее и наконец стала такой тяжелой, что казалось, руки вот-вот оторвутся. Невмоготу стало паломнику.
«Ничего не поделаешь, — подумал он, — придется отдохнуть немного».
Опустил он ребенка «а землю, посмотрел, да так и ахнул: оказывается, это была монахиня-нищенка.
РОДНИК МОЛОДОСТИ
перевод Б. Бейко
давние времена в провинции Мино жили старик со старухой. Обоим перевалило уже за семьдесят.
Старик ходил в лес за дровами, а старуха дома по хозяйству хлопотала. Так они и жили изо дня в день.
Старик всегда возвращался домой к вечеру. Но однажды случилось так, что солнце давно уже село, а его все не было.
Старуха забеспокоилась. То и дело выбегала за ворота смотреть, не идет ли?
Но старик все не показывался. Только за полночь кто-то пришел. Старик не старик, на спине вязанка хворосту — будто он.
Поднесла старуха свечу к его лицу, да так и ахнула: стоит перед ней ее муж, да только не старик, а юноша лет двадцати! Черные как смоль волосы так и блестят, на щеках румянец играет.
От изумления старуха прямо рот разинула:
— Ох, что с тобой, старик?..
А старик ей в ответ говорит:
— Чудное дело со мной приключилось. Вот послушай! Рублю я сегодня хворост в лесу и вдруг чувствую: откуда-то ветерок прохладный повеял. Посмотрел вверх, а над головой у меня птица крыльями машет — такой красивой я еще не видывал. Редкостная птица! Дай, думаю, поймаю. Погнался я за ней. Шел, шел и очутился в какой-то долине. Кругом цветы диковинные цветут, и родник бьет. А вода в роднике веселая, прозрачная. Пока я по горам бегал, в горле у меня совсем пересохло, а тут, как увидел воду, я и про птицу забыл. Спустился к роднику, зачерпнул и стал пить. Не вода, а вино — такая вкусная, что язык проглотишь! Весело стало у меня на душе, разлился хмель по телу. А потом закружилась голова, и повалился я на траву возле того родника. Просыпаюсь — луна еле светит, ночные птицы тоскливо кричат. Испугался я и пошел поскорее домой. Вот и пришел.
Старуха, широко раскрыв глаза, слушала длинный рассказ старика. А когда он кончил, сказала:
— Старик, а старик, я тоже схожу попью той чудесной водицы.
— Ну, конечно, ступай. Не годится же мне одному молодому быть.
И старик подробно объяснил ей, «как найти дорогу к чудесному роднику.
На другой день с утра пораньше отправилась старуха искать родник молодости, а старика оставила дом сторожить.
Целый день просидел старик дома, томясь от безделия. Каждый час выходил он к воротам, думал, вот-вот придет старуха, а ее все не было. Наступил вечер, потом ночь, но старуха так и не пришла.
Еле дождавшись рассвета, отправился старик на поиски. С большим трудом в густом утреннем тумане добрался он наконец до того места, где бил родник. Посмотрел кругом — нет никого.
«Ну, — думает, — съели мою старуху волки или медведи!»
Опустился старик на землю и не знает, что делать. Вдруг сквозь журчанье родника до него донесся детский плач: уа-а! уа-а!..
