Русские сказки, богатырские, народные - Михаил Чулков

В.А. Левшин, М.Д. Чулков

Русские сказки, содержащие древнейшие сказания о славных богатырях, сказки народные и прочие, оставшиеся через пересказывание в памяти приключения

© Моргун Л.И. Пересказ и литературная обработка текста, 2017

Предисловие. Предыстория русских волшебных сказок

Друзья!

Вы находитесь в преддверии необычайно увлекательного чтения. Я его называю ИСТОРИЧЕСКИМ ЧТЕНИЕМ. Это означает, что предварительно в фантазии своей вы погрузитесь в далёкий-далёкий XVIII в. и уже видением человека того времени станете узнавать персонажи и события, порождённые фантазиями наших предков – тех, кого давно нет на земле, но чьи гены живут и здравствуют в наших телах и будут жить в телах наших потомков. Для истинного погружения в названные времена, необходимо дать вам некоторые представления, о которых вряд ли догадывается любой или которым мало кто придаёт значение.

Для кого сочинялись и записывались сказки? Ответ, бесспорно, неожиданный. Все сказки мира, записанные людьми до начала XIX в., предназначались исключительно взрослым людям. Литературы для детей до указанного времени вообще не существовало, а потом она ещё долго с трудом пробивала себе дорогу в мире сочинителей и признавалась делом третьеразрядным и неблагодарным. Даже прославленные сказки В.А. Жуковского или А.С. Пушкина, Антония Погорельского или С.Т. Аксакова, В.Ф. Одоевского или П.П. Ершова были написаны более для взрослых и никак не предполагали стать чтением для детей. Что уж говорить о народных историях, записанных фольклористом А.Н. Афанасьевым, или о былинах, поведанных фольклористам прославленным сказителем XVIII в. Киршей Даниловым или сказителями XIX в. Т.Г. Рябининым, В.П. Щеголёнком, И.А. Федосовой, И.А. Касьяновым и др. Всё предназначалось исключительно взрослым читателям и слушателям и было рассчитано на их понимание и на их нравственные установления. В XVIII – первой половине XIX вв. сказки признавались вредным чтением для детей, чаще запрещались или не приветствовались. Детям предназначалось религиозное и историческое чтение.

Даже полного собрания русских народных сказок в адаптации для детей у нас не существовало вплоть до середины 1930-х гг. Первым это осознал и создал такое собрание великий Алексей Николаевич Толстой. К тому времени он уже был автором эпических романов «Хождение по мукам» и «Пётр I», фантастических повестей «Аэлита» и «Гиперболоид инженера Гарина», сказочной повести «Золотой ключик, или Приключения Буратино». Сегодня мы по праву называем Алексея Николаевича первым в истории Сказочником всея Руси. И каждый из нас, нынешних, читал русские народные сказки преимущественно в переложении А.Н. Толстого. Есть, бесспорно, несколько классических пересказов других авторов, но Толстой уже навечно останется первым среди них.

Кстати, до конца XVII в. сказок как жанра вообще не существовало. Были истории, были легенды и предания. Очень часто они были весьма страшными, кровавыми и развратными. Потому что их потребителями были преимущественно воинственные рыцари, веселившиеся на буйных пирах. И на Востоке – в Китае или у арабов не было сказок, были рассказы, легенды и предания. Те же «Тысяча и одна ночь» являются собранием чего угодно вашей фантазии, но только не сказок.

Первая сказка была создана французской придворной дамой баронессой Мари-Катрин дʼОнуа в царствование короля Людовика XIV. Издана она была в 1690 г. как часть авантюрного романа «История Ипполита, графа Дугласа» и называлась «Остров Блаженства». Рассказывалось в этой сказке о русском князе Адольфе, который случайно попал на остров любви и вечной молодости под названием Блаженство. Специально для этой вставной в романе истории баронесса придумала название «сказка», т. е. «точное описание, читатель ещё узнает, для чего эта история рассказана».

Вскоре у мадам дʼОнуа появились бессовестные конкуренты – отец Шарль Перро и сын Пьер Перро. Кто из них написал книгу сказок, точно не известно. Скорее всего, Пьер Перро, а отец только опекал юношу. Однако в мире прославился именно Шарль Перро – предполагаемый автор книги «Сказки матушки Гусыни, или Истории и сказки былых времён с поучениями». Поскольку вышедшая в 1697 г. книга предназначалась взрослым, она была длинной и нудной, но одновременно кровавой и жуткой, а потому разом оттеснила любовный лепет сказки баронессы дʼОнуа. Правда, мадам не пожелала сдаваться и в том же 1697 г. издала сразу четыре тома «Волшебных сказок»! На этом соперничество закончилось – лирично настроенная дама сдалась перед кровожадным семейством Перро.

Со времени соперничества мадам дʼОнуа и семейства Перро сочинительство сказок вошло в моду. Витийствовали преимущественно стареющие графинюшки, причём их сказки более походили на зачитанные до дыр рыцарские романы а-ля Алиенора Аквитанская с её куртуазной любовью – с культом восхитительной дамы и благородством покорённого её красотами героя. В таком виде пришли сказки из Франции в Россию времён императрицы Елизаветы Петровны. И именно в таком виде и понимании жанра сказки собраны они в представленном здесь десятитомнике XVIII в. В.А. Левшина и М.Д. Чулкова «Русские сказки, содержащие древнейшие сказания о славных богатырях, сказки народные и прочие, оставшиеся через пересказывание в памяти приключения».

Необходимо дать ещё одно упреждающее уточнение. Несмотря на название, и Левшин, и Чулков преимущественно перерабатывали французские сказки, давая героям русские имена. Кое-что досочиняли сами. Так поступали авторы многих стран и народов того времени. Подлинное собирание народных сказок началось по всем европейским странам (включая Россию) только после первого издания двухтомного сборника «Детские и семейные сказки» немецких фольклористов братьев Якоба и Вильгельма Гримм. Книга была издана соответственно первый том в 1812 г., а второй том – в 1815 г. Именно это собрание можно считать началом мировой литературы для детей. Что касается истинно народных русских сказок, то собрание сказок В.А. Левшина и М.Д. Чулкова явно имеет весьма отдалённое к ним отношение. Собирать и публиковать русские народные сказки фольклористы начали лишь в 1830-х гг.

Так для кого же были предназначены сказки в XVIII – начале XIX вв.?

Ответ дал А.С. Пушкин в первых же строках поэмы «Руслан и Людмила»:

   Для вас, души моей царицы,   Красавицы, для вас одних   Времён минувших небылицы,   В часы досугов золотых,   Под шёпот старины болтливой,   Рукою верной я писал;   Примите ж вы мой труд игривый!   Ничьих не требуя похвал,   Счастлив уж я надеждой сладкой,   Что дева с трепетом любви   Посмотрит, может быть украдкой,   На песни грешные мои.

Итак, сказки сочинялись и записывались преимущественно для богатых девиц на выданье, развлекавшихся чтением томящих душу книжек в ожидании грядущих женихов. Они были главными потребительницами художественной литературы тех времён. Ну и страшные сказки оставались любимым чтением для дворян, жаждавших лишний раз пощекотать себе нервы. Научившиеся грамоте дети лезли в книжки сказок примерно так же, как в наши дни лезут они смотреть припрятанную кем-нибудь из родителей порнушку.

Необходимо учитывать, что женщины (особенно девицы) рассматривались в XVIII в. как слабый во всех отношениях пол, т. е. как люди неполноценные и в умственном, и в физическом отношении. Так что не удивительно, что сочинение и записывание сказок считалось тогда делом легкомысленным и малоуважаемым, хотя в нашей России сочинительством их развлекалась даже императрица Екатерина II. Правда, делала она это под благородным предлогом – привлекать к русскому языку офранцузившихся аристократок придворного общества, поскольку раздражённые угрозы пороть на конюшне за незнание родной речи помогали мало.

Следует признать, что слову дано уникальное свойство – недоступным уму образом хранить в себе время и его скорость. А поскольку время постоянно ускоряется, записанное слово начинает отставать, и проявляется это заскучивании рассказа. То, что виделось быстрым и увлекательным современникам, через сто лет представляется нудным, затянутым, излишне сентиментальным. Не лишены этого недостатка и книги В.А. Левшина и М.Д. Чулкова. За почти 250 лет они настолько отстали от новых эпох, что нынешний публикатор собрания решился представить их в авторской адаптации современного автора – Леонида Ивановича Моргуна. Насколько удачной получилась данная версия сказок, судить читателям.

Виктор Ерёмин

Коротко об авторах

Чулков, Михаил Дмитриевич (1740–1793) – замечательный русский литератор. О жизни его сохранились чрезвычайно скудные сведения. В предисловии ко 2-му изданию его "Записок экономических" сказано, что он "в младолетстве обучался в Московском университете и, изучив одно токмо начальное основание словесных наук, взят был из оного с прочими по именному указу и определен на службу". К этим данным можно прибавить только то, что в 1790 г. Чулков был надворным советником и секретарем сената. С ранней молодости он отличался необыкновенной любовью к литературе и "писал почти беспрестанно сочинения всякого рода". Чулков был одним из самых плодовитых и разносторонних писателей XVIII в., и небесталанным. Митрополит Евгений свидетельствует, что Чулков "около 20 лет возраста своего (следовательно, в 1760 г.) отличал уже себя многими изрядными стихотворениями и романами". Первые опыты Чулкова остаются для нас неизвестными; знаем только, что в 1767 г. он издал "Краткий мифологический лексикон", да, по Сопикову, в 1766-68 гг. выпустил в 4 частях "Пересмешник, или Славянские сказки" (Евгений указывает только одно второе издание, 1783-89 гг.). В первом периоде своей деятельности Чулков чувствовал склонность к беллетристике и сатире. В эпоху сатирических журналов Чулков издавал два небольших сатирических журнала: "И то, и Cё" (1769 г.) и "Парнасский Щепетильник" (1770 г.), в которых немало следов полемической борьбы с литературными противниками: особенным его нападкам подверглись романист Ф. А. Эмин и В. И. Майков. Их осмеял он и в сатирической поэме "Плачевное падение стихотворцев" (впоследствии эта поэма вышла отдельной книгой, в СПб., без обозначения года, вместе со стихами на качели, на семик и на масленицу). В период увлечения сатирой Чулков издал первую (больше не было) часть необыкновенно популярного у наших предков романа "Пригожая повариха, или Похождение развратной женщины" (ч. I, СПб., 1770). По своей внешней фабуле он является сколком с французских романов приключений; типы, выводимые в романе (ухаживатель Ахаль, Светон, секретарь), часто встречаются в сатирических журналах. Надо предположить, что обстановка жизни Чулкова содействовала возникновению в нем склонности изучать песни, сказки, обряды и суеверия народные. В его журналах заслуживают внимания и стиль, по изобилию пословиц и поговорок приближающийся к народному, и нередкие этнографические заметки, и народные песни. После издания журналов Чулков обращается к большим сводным трудам этнографического характера. Первым таким трудом было "Собрание разных песен". Мы знаем, что первые две части этого собрания были напечатаны по распоряжению императрицы Екатерины II и были готовы в 1776 г. (приводимое всюду указание на то, что собрание песен Чулкова в 4-х частях было напечатано в 1770-75 гг., неверно, ибо 19 июля 1776 г. Чулков ходатайствовал о разрешении императрицы печатать и остальные части сборника; см. "Архив дирекции Императорских театров", отд. II, стр. 101, СПб., 1892). Первое издание песен, сделанное Чулковым при сотрудничестве Михаила Попова, в настоящее время не находимо и мы знаем о нем только по последующим. Второе издание было сделано Н. И. Новиковым в 1780-81 гг.; оно было дополнено двумя частями и в литературе известно как "Новиковский песенник" ("Новое и полное собрание российских песен, содержащее в себе песни любовные, пастушеские, шутливые, простонародные, хоральные, свадебные, святочные, с присовокуплением песен из разных российских опер и комедий"; впоследствии издание повторялось). Чулков заносил в свое собрание не только народные песни, которые, можно догадываться, он не записывал со слов, а списывал с тетрадей грамотеев, но и модные романсы современных ему авторов и арии из комических опер. Значение сборника Ч. велико: до него не появлялось такого богатства народных песен, и он первый стал печатать песни без изменений и поправок стиля. В истории изучения русской народности Чулкову принадлежит почетное место. Собирание песен современникам его казалось по меньшей мере делом совершенно излишним, если не вредным: даже митрополит Платон отозвался о песнях, переизданных Н. И. Новиковым, как "о сумнительных". В 1780 г. Чулков приступил к новому этнографическому собранию, значительно низшему по своей научной ценности. В 1780-83 гг. в университетской типографии у Новикова были отпечатаны в 10 частях "Русские сказки, содержащие древнейшие повествования о славных богатырях, сказки народные и прочие оставшиеся через пересказывание в памяти приключения". Чулков отличался большой любовью к памятникам народного творчества, но не обладал этнографическим пониманием, которое, впрочем, в то время еще и не привилось; он считал вполне возможным обращаться с былинами и народными рассказами по своему усмотрению. Ни одна из тех повестей, "которые рассказываются в харчевне", не занесена им в подлинном виде: он изменял, переделывал, дополнял их по рыцарским романам, по изданиям "Bibliotheque bleue". В 1782 г. вышел его "Словарь русских суеверий", который был переиздан в 1786 г; под заглавием: "Абевега русских суеверий, идолопоклонничества, жертвоприношений, свадебных, простонародных обрядов, колдовства, шаманства и проч.". Для своего времени это был замечательный этнографический труд, которым в наше время находил возможным пользоваться А. Н. Афанасьев, в своих "Поэтических воззрениях славян на, природу". От занятий этнографией Чулков перешел к занятиям историей промышленности и юриспруденцией. Труды Чулкова по истории торговли до сих пор совершенно не оценены. Им написано и по повелению императрицы за счет ее кабинета издано огромное "Историческое описание российской коммерции при всех портах и границах от древних времен до настоящего и всех преимуществ, узаконений и т. д.". (М., 1781–1788, 7 частей, в 21 томе; величайшая библиографическая редкость). Труд Чулкова основан на изучении архивных материалов и для истории нашего торгового законодательства имеет важное значение. В 1788 г. появилось извлечение из этого труда: "Краткая история российской торговли" (М.). Из "Описания" же извлечены "Словарь учрежденных в России ярмарок, изданный для обращения в торговле" (М., 1788) и "Наставление необходимо нужное для купцов, а особливо для молодых людей" (М., 1788). К области практической экономии относятся "Записки економические для всегдашнего исполнения в деревнях прикащику и рачительному эконому" (М., 1788; 2-е изд., 1790). Чулкову одному из первых пришла в голову мысль популяризовать русские законы и издать справочную юридическую книжку. В 1791–1792 гг. вышел в 5 книгах его "Словарь юридический или свод российских узаконений, временных учреждений суда и расправы". В первой части узаконения были расположены в азбучном порядке, во второй – в хронологическом, с Уложения по 1790 г. (первая часть была переиздана в Новгороде в 1796 г.). Затем Чулковым был начат "Сельский лечебник, или Словарь врачевания болезней, бывающих в роде человеческом, в роде скотском и птиц домашних" (при жизни автора вышло в Москве, в 1789-90 гг., 4 части; после его смерти, в 1803 г., вышла 5-я). Остальные напечатанные труды Чулкова: "Похождение Ахиллесово под именем Пирра до осады Троянской" (СПб., 1709; 2-е изд., М., 1788, по Сопикову); "Оберон, поэма Виланда в 14 песнях" (перевод с немецкого, М., 1787); "Переложение в стихах прозаического с французского перевода писем Петрарки к любовнице его Лори" (указание самого Чулкова; по росписи Сопикова эта книга неизвестна). В рукописях остались многие сочинения Чулкова, как проект вечного мира, примечания об экономических крестьянах, проект о заведении купеческого банка, словарь русского языка, словарь земледелия, скотоводства и домостроительства, поэма в девяти песнях о Самозванце Гришке Отрепьеве и др. Добавим еще сообщение Чулкова о том, что его комедия, до нас не дошедшая, под заглавием: "Как хочешь, назови", представлялась неоднократно в придворном театре в С.-Петербурге. Общей оценки деятельности Чулкова не существует; он был в своем роде Ломоносовым, конечно, меньших размеров. Его труды энциклопедического характера принесли большую пользу русскому обществу; труды по истории русской торговли составляют солидное ученое исследование; этнографические его своды сыграли большую роль в истории изучения русской народности.