Дикая магия. Проклятье «черного тюльпана» (СИ) - Княжина Елена

Пока я дошла до обители госпожи Пламберри, мне в голову пришел еще десяток «уважительных причин» – от жесткого расстройства желудка до аллергии на котят, из-за который Демон вполне мог покрыться зудящей сыпью фиолетового оттенка.

В медпункте было тихо, спокойно и свежо. Райское местечко.

– Я ждала тебя попозже, – без недовольства буркнула Мари.

– Последнее занятие внезапно отменилось, – объяснила я, не вдаваясь в свои теории о сыпи, троллях и расстройствах.

– Тогда может начнешь дежурить прямо сейчас? У меня предчувствие, что на мою седую голову сегодня свалится не один окровавленный пациент. А оно редко подводит.

Госпожа Пламберри, конечно, красовалась: в ее волосах не было ни одного седого волоска. Я согласно кивнула, и она принялась показывать мне снадобья для первой магической помощи – антисептики, заживляющие мази, растворы для кроветворения. Часа через два я уже прилично разбиралась во всех склянках, стоявших на «быстрой полке», и даже перестала запутываться пальцами в саморегулирующейся повязке.

– Мари, живо сюда! – раскатистым рыком послышалось из-за двери. Я не сразу узнала голос Осворта, настолько тот был нервным и напряженным.

Целительница побежала на зов, и через минуту вместе с куратором втащила в кабинет тело подростка. Ноги парня совсем не держали и, судя по неразборчивой речи, мысли тоже путались. Темноволосого юношу бросили на кушетку, и он продолжил метаться по ней, оглашая медпункт хриплым бредом. В последних лучах закатного солнца я узнала нового постояльца: это был Энди Макферсон.

Белая рубашка была до пояса заляпана кровавыми пятнами. Густая красная жижа сочилась из уха и из носа. На шее и щеке – глубокие порезы. Мне стало так дурно, что я чуть не грохнулась на соседнюю койку.

– Анна, тебе плохо? – участливо спросила Мари, пощупав ладонями щеки и лоб. – Это от вида крови?

– Я справлюсь, – не слишком уверенно прошептала я, подползла к раковине и подставила шею под струю ледяной воды.

Уж точно не обо мне сейчас надо было волноваться главному и единственному лекарю Академии. Макферсон выглядел совсем скверно.

– Поцапался с восьмикурсником, – взволнованно объяснил Осворт. – Три кровопускающих заклятья кряду, и парочка суровых ментальных атак. Починишь, Мари?

Госпожа Пламберри кивнула и принялась вливать в непослушные губы кроветворящий раствор. Следом она опустошила в его рот еще пару склянок неизвестного назначения, и Энди перестал бормотать и закрыл глаза.

– Поспит час, потом будет как новенький. Такие быстро восстанавливаются. Анна, нужно обработать раны и остановить кровь, как я учила.

Дрожащими руками я взяла с «быстрой полки» антисептик и стерильную материю и принялась протирать порезы на лице. Парень крепко спал, но я все равно старалась действовать нежно и не причинять боли. Вблизи Энди оказался еще большим симпатягой, разве что кровоточащие раны меня смущали. Мари поглядывала растерянно и задумчиво. Наверное, размышляла, что боязнь крови не к лицу будущему врачу.

Дверь больничного отделения снова с грохотом отворилась, и в помещение вошел мужчина. Быстрого взгляда на него хватило, чтобы понять две вещи. Во-первых, сейчас он не профессор, а пациент. Во-вторых, с ним приключилось кое-что похуже расстройства желудка и аллергии на кошек.

Вся кожа Карпова – на лице, шее, руках – была покрыта тонкой синей сеткой, напоминавшей вспухшие капилляры. Из глаз Демона текли самые настоящие слезы, почти как у обычных людей… С той лишь разницей, что они были абсолютно черными.

– Ах, черт вас побери! – в ужасе вскрикнула я и зажала рот ладонью.

– Страшно? – вздернул уголок рта в кривой ухмылке преподаватель, из-за чего его вид сделался отменно жутким.

– Вот теперь… Вам удалось меня напугать. Кошмар какой… Мари, что это за… За вот это? – глупо промямлила я, хватая ртом воздух и ожидая моральной поддержки от госпожи Пламберри.

– Да, Мари… Я бы тоже хотел знать… Что это за… «за вот это»? – едко спародировал меня Карпов и устало бухнулся на соседнюю кушетку, прикрыв глаза. Смолисто-черные слезы продолжали оставлять серые дорожки на его аристократических скулах. – Можешь остановить?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Кто? В смысле… Где? Ох… – Лекарша опустила руки и, медленно моргая, уставилась на профессора, скульптурой застывшего на больничной койке. Не похоже, что она часто сталкивалась с демоническими слезами. – Андрей… Это больно?

– Нет. «Это»… надоело.

– А я надеялась, вас сожрал тролль, – вставила я ремарку и продолжила обрабатывать раны Макферсона. У меня свой пациент, чужие не волнуют!

Вскинувшись на мою колкость, профессор открыл глаза и развернулся на бок, чтобы лучше видеть манипуляции. Я как раз накладывала мазь на порезы, и старалась не обращать внимания на мрачную компанию. Но боковым зрением все равно замечала и синюю сосудистую сетку на белом лице, и темные маслянистые капли, стекающие по щекам… Пожалуй, так и должны выглядеть Демоны. Снова подступила дурнота.

– Слушайте… Смотрите в другую сторону… Мне сейчас плохо станет, – взмолилась я, наложив Энди повязку на ухо.

– Вы полагаете, «добрая» мисс, мне сейчас очень хорошо? – Карпов присел на кушетке, свесив ноги, и кивнул на повязку. – Неправильно закрепили, свалится… Нужно туже.

– Нормально она все делает, не приставай. В первый раз же, – осуждающе проворчала Мари, но мимоходом дернула повязку за шнурок, и та затянулась потуже. – Вот, начнем с этих трех. Пей по очереди… Что-нибудь да поможет.

Лекарша протянула профессору три склянки, и он, морщась и отплевываясь, влил в себя их содержимое.

– В следующий раз постарайся запомнить, кто на тебя напал. Мне будет чуть проще, – продолжила нравоучения Мари, и Карпов покорно пожал плечами.

В эту минуту Энди беспокойно заерзал на кушетке. Ошалевшим взглядом он принялся озирать больничное отделение, и вдруг наткнулся серо-голубыми глазами на меня. Макферсон виновато улыбнулся, и я потеряла дар речи. Убью Джен! Все мои мысли теперь крутились вокруг ее фразы о том, что Энди классно целуется. Я чуть не рассмеялась над собственной глупостью, но вовремя сжала губы.

– Добрый вечер, – с фантастической учтивостью заявил мой очаровательный пациент, обмазанный собственной кровью от пояса до ушей.

– П-привет, – сдержанно ответила я. Джен, ты смертница! – Как себя чувствуешь?

– Отлично… Выспавшимся. Всю ночь не спал, готовился к идиотскому тесту по снадобьям, – серьезно сдвинув брови, признался Энди. – Хорошо, что Демон его отменил. Ты меня спасла?

Я с сожалением покачала головой: не хотелось терять в его глазах ангельский нимб.

– Для вас, господин Макферсон, могу устроить тест прямо здесь, – деловито хмыкнул Карпов, непоседливо дернув ногой в метре от меня.

– Твою ж… Простите, сэр.

Парень в ужасе покосился на преподавателя, и на время потерял ко мне интерес. Я нервно переминалась с ноги на ногу. Ну да, против черных слез мне ставить было нечего.

– Проснулся? Вот и хорошо. Идти сможешь? – подлетела Мари к Энди, и я не успела запротестовать.

Как, мы его уже выписываем? А оставить на ночевку? Понаблюдать… «за динамикой»? Но лекарша была непреклонна. Сунув в руки Макферсону пузырек с тонизирующем снадобьем, она выставила его за дверь и велела подойти утром на перевязку. Я горестно вздохнула: первое дежурство могло стать таким… обнадеживающим.

– Знаю, дорогая, – подмигнула она, будто прочитав мои мысли. – Но у меня другой пациент. Тоже вполне симпатичный.

Я очень громко фыркнула – так, что птицы в лесу за окном взлетели с деревьев, – и принялась перестилать заляпанное кровью белье.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Эндрю Макферсон непременно пригласит тебя потанцевать на балу… – продолжила неудобную беседу госпожа Пламберри, и я демонстративно закашлялась. – Ну, или сама пригласишь, кого захочешь. Уверена, ты здорово танцуешь. Это же «Эншантель»!

– И вы туда же… – закатила я глаза, стараясь не смотреть на ехидную физиономию моего официального мучителя. – В «Эншантели» учатся только девушки, Мари. Балов там не проводят.