Дорогая Эмми Блю - Лиа Луис
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Давай, жги, Эм, – Лукас хлопает меня по колену, просунув руку в щель между шезлонгами. – Порази нас всех.
– Жареную, наверное, – говорю я неуверенно.
– И я выбираю жареную, – Элиот хлопает в ладоши, а Лукас закатывает глаза. – Ладно, я выбираю жареную по-домашнему.
– По-домашнему или по-магазинному, это одно и то же, – говорю я.
– Да, Эм, та, которую жаришь ты, – огонь, – признаёт Лукас. – Но я всё равно за пюре.
– Пюре – гадость, – не сдаётся Элиот. – У меня только со школьными обедами ассоциируется.
– Школьные обеды по-любому гадость, о чём вообще речь, Эл?
– Не все, а конкретно наши, – уточняет Элиот, отхлёбывает лимонад и лениво улыбается мне. – Твоя очередь, Эм. Придумывай вопрос.
Я молчу, склонив голову набок, и думаю.
– Хм. Любимая знаменитость. Можно выбрать только кого-то одного.
– Окей, – Лукас зевает.
– Я первая. Джон…
– Бон Джови! – в один голос вопят Элиот и Лукас. Мы смотрим друг на друга и начинаем хохотать, мальчишки дают друг другу пять.
– Слишком просто, – говорит Лукас. – Она всегда выбирает Джови.
Я улыбаюсь так, что болят щёки, и уже не могу поверить, что на прошлой неделе столкнулась с Джорджией. Я была совсем одна в кафетерии колледжа, она – тоже. Я смотрела на неё из угла, и тысячи воспоминаний кружились в моей голове. Вот мы в седьмом классе, заплетаем друг другу волосы. Вот нам по четырнадцать, и её мама повела нас на концерт Busted, и купила каждой по плакату, и мы даже расплакались от избытка чувств, когда они вышли на сцену. Ночёвки, где мы вовсю веселились. Пекли. Жарили. Красили друг друга. И мне стало так отчаянно грустно, потому что у нас всё это было, а теперь мы даже не здороваемся. Это не её вина. Это его вина. Не её. Не моя. Его. Но я не успела ничего сказать, не успела подойти к ней. Она поднялась и сказала: «Ты не посмеешь, Эмми, ты, мать твою, не посмеешь».
– Ты больше любишь блондинок, да, Эл? – голос Лукаса врывается в мои воспоминания. – Ты говорил, у тебя нет определённого типажа, но всё же предпочитаешь светленьких.
– Наверное, да, – Элиот многозначительно смотрит на меня. – А Лукас просто любит всех, у кого есть глаза, нос и рот, верно, Эмми?
Лукас хохочет.
– Да ну вас. Не такой я и ужасный.
– Такой, – говорю я Лукасу. – Ты очень милый, и я тебя люблю, но ты впрямь готов мутить со всеми подряд.
– Это ведь нормально для молодого темпераментного мужчины.
– Не знаю, – Элиот пожимает плечами, – я вот не такой неразборчивый.
– Ладно, – Лукас переворачивается, смотрит на меня. – Новая тема. Фильмы. И лучше не вспоминай всю ту бредятину, что ты заставила меня посмотреть, Эм. Они под запретом.
Я смогу жить без Джорджии. У меня есть Лукас. У меня есть Элиот. Больше мне никто не нужен.
Глава шестнадцатая
Мари протягивает мне бледно-голубое платье и улыбается.
– Этот цвет так подходит к твоим светлым волосам! Просто мечта!
– Да, я люблю голубой, – говорю я, но она вешает платье обратно, не сводя карих глаз с вешалки, пестрящей кремовым, голубым и жёлтым. Берёт другое.
– О! Вот это отличное, да? – платье на мягкой вешалке покачивается в её руке.
– Да, изумительное, – я провожу руками по ткани. Жан, Лукас и Том сегодня утром отправились к портному Жана, и сегодня утром, проснувшись, протерев глаза и сев в постели, я была немало удивлена, когда в дверь моей спальни постучала Мари, а не Лукас. Я открыла дверь, растрёпанная, как чудище из болота, и увидела её, накрашенную, причёсанную и одетую с головы до ног по последней парижской моде. В руках она сжимала ключи.
– Не хочу тебя торопить, – сказала она, – но мальчики уже уходят, и я решила, что нам, девочкам, тоже стоит приятно провести время. Возле работы Лукаса есть бутик с прекрасными вечерними платьями. Сходим посмотреть?
Спустя полчаса сияющая машина Мари уже петляла по зеленым проселочным улочкам, а сама Мари без умолку болтала о своем бизнесе, о новом мини-маркете, который она вот-вот собиралась открыть, и я пыталась слушать, но перед глазами у меня стояло лицо Лукаса, который махал нам на прощание. С таким лицом, я уверена, он будет махать своим детям, в первый раз провожая их в школу. С лицом человека, который гордится своими близкими людьми. Который думает: «Какие же они молодцы!» И правильно. Это же замечательно, когда ваша невеста ладит с вашей лучшей подругой.
– Скажи мне, какое платье понравится тебе по стилю. Если оно само не идеальное, это не страшно, потому что моя… как это… – Мари задумывается, подбирает слово на английском. – Портниха?
Я киваю.
– Да. Она может сшить что угодно, как хочешь переделать.
Мари почти в совершенстве владеет английским, а сексуальный французский акцент придаёт ей очарования. Она училась в Лондоне, её мать родилась в Корнуолле. Её отец – француз, как и папа Лукаса, и вместе с дочерью управляет магазином, который продаёт продукты для сторонников активного образа жизни и адептов тренажёрных залов. Протеиновые коктейли, соки, лёгкие салаты, брауни, на девяносто девять процентов состоящие из фиников, и очень много всего из авокадо. Вот как они познакомились с Лукасом. Магазин только что открылся, и Лукас зашёл туда после тренировки, и они разговорились о еде.
– Всё дело в авокадо, да? – спросила я Мари, когда мы только познакомились. – Лукас ест одни авокадо. Думаю, он и в постель с ними ложится. Целует их на ночь. Делает им массаж. Выслушивает их проблемы.
Мари расхохоталась как ненормальная и сжала мою руку.
– Так и есть. На первом свидании мы съели две тарелки авокадо. Я сама ем их и ем. Даже гель для волос из них сделала.
– Идеальная пара, – сказала я, и Лукас улыбнулся.
– А что ты скажешь, – я подталкиваю Мари локтем, – если
