Утраченный звук. Забытое искусство радиоповествования - Джефф Портер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Что могло вызвать такое легковерие? Уэллс обманул свою аудиторию, создав авторитетное обрамление, призванное скрыть выдуманную историю, которая лежала в основе передачи. Эта авторитетность была ловко позаимствована у респектабельных радиокомментаторов, чей статус так высоко поднялся после Мюнхенского кризиса.
В «Войне миров» Уэллс распространил эту авторитетность на целый ряд дикторов, рассказчиков и комментаторов. Распределение авторитета между несколькими голосами углубляет кажущуюся правдивость передачи, повторяя ставшую уже привычной форму экстренного выпуска новостей, но также напоминая слушателям, как это часто делала «Колумбийская мастерская», что радио является громадным вещательным аппаратом:
Диктор: «Коламбия бродкастинг систем» и связанные с ней станции предлагают вашему вниманию Орсона Уэллса и театр «Меркурий» в «Войне миров» по Герберту Уэллсу.
Диктор: Дамы и господа, у микрофона режиссер театра «Меркурий» и звезда этих передач Орсон Уэллс.
Уэллс: Нам стало известно, что в начале XX века за нашим миром пристально следил разум, значительно превосходящий человеческий и тем не менее столь же смертный. […]
Диктор: В течение ближайших двадцати четырех часов больших изменений температуры не предвидится. […] …А теперь мы перенесем вас в зал «Меридиан» отеля «Парк Плаза» в центре Нью-Йорка, где вас будет развлекать Рамон Ракелло и его оркестр. […]
[Третий] диктор: Добрый вечер, дамы и господа. Из зала «Меридиан» в «Парк Плаза» в Нью-Йорке мы передаем музыку Рамона Ракелло и его оркестра. Рамон Ракелло начинает с мелодии в испанском стиле «Ла кумпарсита».
Другой диктор: Дамы и господа, мы прерываем программу танцевальной музыки, чтобы прочитать вам специальный бюллетень Межконтинентальных радионовостей. […]
[Третий] диктор: А теперь мелодия, всегда вызывающая интерес публики, всегда популярная — «Звездная пыль». Играет Рамон Ракелло со своим оркестром. […]
[Карл Филлипс: Добрый вечер, дамы и господа. С вами Карл Филлипс; я нахожусь в Принстонской обсерватории. Я стою в большой полукруглой комнате, абсолютно черной, за исключением продолговатой щели в потолке. Через это отверстие я вижу россыпь звезд, которые отбрасывают морозный отблеск на сложный механизм огромного телескопа. Тикающий звук, который вы слышите — это вибрация часового механизма][242].
Прежде чем попасть в Принстон, где, собственно, и начинается «действие», слушатель должен перейти от одного диктора к другому. В этот момент повествование на самом деле посвящено радиосети и работникам радиостанции (трем дикторам, режиссеру и репортеру), которые обслуживают если не общественные интересы, то потребности системы вещания. Эти две вещи — потребности системы и общественные интересы — неразличимы. Медиум остается сообщением до тех пор, пока дикторы не передают слово Карлу Филлипсу.
По мере того как трансляция продолжается, настораживающая множественность дикторов сменяется фокусом на одном голосе. Когда мы впервые слышим Карла Филлипса, он вызывает у нас доверие, прежде всего потому, что мы испытываем облегчение от того, что наконец-то кто-то контролирует ситуацию. Филлипс не только сообщает слушателям новости о таинственном метеорите, но и принимает на себя ответственность за сюжет: берет интервью у эксперта и ведет репортаж как очевидец с места событий. На этом этапе повествования он выступает в качестве главного рассказчика, которого слушатели с нетерпением ждали и который сыграет роль интерпретирующей инстанции — авторитета, способного развеять сгущающийся вокруг события мрак.
Однако вскоре властное присутствие Филлипса в роли комментатора подрывается. Фрэнк Ридик, сыгравший Карла Филлипса и известный своими пародиями в «Марше времени» и ролью Ламонта Крэнстона в «Тени», готовился к роли в «Войне миров», читая расшифровки записей Герба Моррисона о крушении «Гинденбурга». Чикагский репортер Моррисон был послан освещать прибытие дирижабля в Нью-Джерси в мае 1937 года. С микрофоном в руках Моррисон рассказывал о подготовке к посадке, когда гигантский дирижабль внезапно вспыхнул в воздухе. Пассажиры и члены экипажа бросились спасать свои жизни. Моррисон и его звукооператор остались на месте и записали катастрофу во всех подробностях. Комментарий Моррисона знаменит своей несдержанной эмоциональной реакцией на ужасную катастрофу, его страдальческим криком, когда он смотрел, как «Гинденбург» разваливается в воздухе: «О, человечество, человечество!» В закадровом голосе Моррисона мы слышим человека, неспособного контролировать ситуацию, доведенного до слез и скорбных возгласов, то есть человека, чья субъективность оказывается на виду у всех. Во время последних репетиций Уэллс попросил Ридика прослушивать запись Моррисона снова и снова, чтобы использовать истерическую манеру репортера в роли Филлипса[243].
Герб Моррисон в версии Фрэнка Ридика приезжает на ферму Уилмутов в Гроверс-Милл, штат Нью-Джерси, где упал огромный цилиндр, возможно, метеорит. Когда металлический верх предполагаемого метеорита откручивается, раскрывая находящееся внутри существо, Филлипс чуть не теряет дар речи:
Карл Филлипс: Дамы и господа, это самая жуткая вещь, какую я только видел в жизни… Постойте, КТО-ТО выползает из нее через верх. Кто-то или… что-то? Я вижу, как из этой черной дыры выглядывают два светящихся диска… Это глаза? Может быть, это лицо. Может быть.
(Вопль ужаса из толпы.)
Карл Филлипс: Боже милостивый, из мрака появилось нечто извивающееся, как серая змея. А вот еще и еще. Они мне напоминают щупальца. А дальше я вижу тело этого создания. Оно размером с медведя и блестит, как мокрая кожа. Но лицо! Оно… оно неописуемо. Я с трудом заставляю себя смотреть на него. Глаза черные и мерцают, как змеиные. Рот U-образный, с нечетко очерченных губ, которые колышутся и пульсируют, капает слюна. Чудовище, или как его еще назвать, движется с трудом. Оно кажется придавленным к Земле… силой тяготения или чем-то еще. Оно встает. Толпа отшатывается назад. Они уже достаточно насмотрелись. Ощущение в высшей степени необычное. Я не могу найти слов… Я передвигаюсь и тащу за собой провода микрофона. Я вынужден прервать это описание, пока не займу новую позицию. Прошу вас не отходить от приемников, я вернусь в эфир через минуту.
(Переход на фортепьянную музыку.)
Мгновением позже Филлипс погибает от марсианского луча смерти, а захватчики пускают в ход свое смертоносное оружие, уничтожая все на своем пути. Мы слышим испуганный комментарий Филлипса к этому ужасающему событию, а затем — ничего. Полная тишина. Передача была прервана. Уэллс сделал шестисекундную паузу, которая, казалось, длилась целую вечность. Многие назвали эту паузу самым страшным моментом в постановке. К этому моменту, всего через шестнадцать минут после начала трансляции, «Война миров» уже убедила многих слушателей в том, что конец близок.
Убедительно изображая Герба Моррисона, Ридик почти в совершенстве передал
