Молодость века - Николай Равич

Телохранитель Григорьева выхватил маузер и хотел убить Махно, но Колесник, стоявший около него, схватил его за маузер и сунул палец под курок, так что он не мог выстрелить. Махно в это время забежал сзади телохранителя и начал стрелять в него. Он выстрелил пять раз, пули прошли навылет и ранили его, телохранителя и Колесника, так что они оба упали одновременно. Когда оба (Григорьев и его телохранитель) были убиты, то их вытащили за ворота в канавку. В это время прибежали Шусь, Забудько, Лазаренко и еще какие-то четыре кавалериста.

Махно приказал, чтобы я взял у кавалериста лошадь и быстро сообщил своим войскам, чтобы они оцепили село и разоружили григорьевцев, что и было сделано. Когда григорьевцы были разоружены, то они пошли в штаб, где был еще один григорьевский командир и казначей, которых они забрали и тут же на площади убили камнями. А бывший начальник штаба Григорьева Бондарь бежал, и как ни старались его поймать, — не смогли. Так была ликвидирована григорьевщина, и многие григорьевцы у нас остались…»

После убийства Григорьева Махно приступил к осуществлению плана, который он разработал, когда формально сдал свою бригаду и ушел с небольшим отрядом из Красной Армии.

Его полки сначала входили в 3-ю Заднепровскую дивизию, которой командовал П. Е. Дыбенко, а потом в состав Крымской армии. Меры, которые принял П. Е. Дыбенко для реорганизации этих частей, были очень поверхностными и ограничились назначением комиссаров и некоторыми второстепенными перемещениями комсостава. Во главе полков по-прежнему стояли старые соратники Махно.

Чтобы принять участие в боевых операциях против Деникина, части Красной Армии в июле стали покидать Крым, оставляя там небольшие гарнизоны. Неожиданно бывшие махновские командиры Дерманжи, Калашников и Буданов арестовали комиссаров и некоторых командиров и повели части на соединение с Махно.

ЗАГОВОРЫ И РОСТ БАНДИТИЗМА

С июня 1919 года сводки Отдела особого осведомления пестрят сообщениями о заговорах, появлении банд почти во всех губерниях и уездах Украины и об их действиях.

Было известно, что после бегства Петлюры в Ровно и создания им «кабинета Мартоса» в петлюровское правительство вошли представители от «повстанцев» — эсеры Одрина и Черкасский. Эсеры вместе с петлюровцами создали в начале апреля подпольный повстанческий центр.

Начались антисоветские выступления в селах, которые как бы кольцом окружали Киев, — в районах Новопетровцы, Старопетровцы, Вышгород, Валки, Демидов, Горенка, Мостища, Гостомель.

Еще 10 апреля петлюровцы организовали восстание в самом Киеве на Куреневке. Под видом идущих на богомолье паломников, скрывая под одеждой оружие, они мелкими группами просачивались на Подол. Наконец, соединившись в банду, превышавшую двести человек, они бросились в красноармейские казармы. Внезапность удара и наличие в некоторых полках неустойчивых элементов из числа петлюровских перебежчиков могли вызвать беспорядки в городе. Но часть банды занялась еврейским погромом, время было упущено, и восстание легко удалось ликвидировать.

Такие единичные вспышки не имели особого значения до тех пор, пока кулаки повсеместно не перешли к активным действиям.

Уже в июле 1919 года банды Зеленого, центр которых был в селе Триполье, захватили из двадцати одной волости Киевского уезда пятнадцать. Таким образом, только шесть волостей имели связь с Киевом. Это привело к резкому сокращению подвоза продуктов в столицу Украины.

Зеленый имел в своем отряде более 2,5 тысячи хорошо вооруженных бандитов, пулеметы и орудия.

В районе Радомысля действовали бандитские отряды Струка и Соколовского. У Струка было несколько тысяч человек, пулеметы, орудия и одно время даже несколько пароходов, захваченных в Сварожье.

В Каневском уезде оперировала банда эсера Пирковки и прапорщика Коломийца, в Черкасском — отряды эсера Чучупаки, в Звенигородском — бывший григорьевский начальник штаба Тютюник. В Таращанском и Уманском районах оперировал крепко сколоченный отряд эсера Клименко и петлюровца Волынца. Отряд этот имел строгую военную организацию, пулеметы, орудия.

Ликвидация миргородского восстания, как и некоторых других, дала многочисленные доказательства того, что все крупные банды поддерживают связь с петлюровцами с помощью курьеров, переходящих линию фронта, а также получают директивы из центра, находящегося на советской территории, вероятно, в самом Киеве.

Всеукраинской чрезвычайной комиссии удалось установить, что центром, связывающим большинство крупных шаек, был «Царский сад» в Киеве, а центром, пытавшимся объединить действия всех бандитских шаек, «повстанческий всеукраинский ревком».

У одного из задержанных в «Царском саду» агентов «повстанческого ревкома», учителя по профессии, были найдены мандаты: «ЦК незалежников», «головы войсковой рады», «штаба 3-й повстанческой дивизии», «Днепросоюза» и старый мандат за подписью атамана Григорьева.

Штаб «повстанческого ревкома», возглавляемого Юрием Мазуренко, находился в Свирском уезде. Начальником штаба был полковник Сатана, подчинявшийся непосредственно Петлюре, хотя это всячески скрывалось. Штаб пытался сформировать три дивизии: 1-ю — под командованием Тютюника, 2-ю — во главе с Дьяченко и 3-ю — под начальством однофамильца атамана Григорьева.

Сам Юрий Мазуренко под кличкой «атаман Калитва» командовал «отдельной дивизией». У него было около пяти тысяч бойцов, пулеметы, 6 орудий, обоз. Он пытался сосредоточить свои силы в районе Устиновка — Попельня с тем, чтобы, перерезав железнодорожную магистраль Фастов — Попельня и Фастов — Белая Церковь, зайти в тыл советским войскам, сражавшимся с частями Петлюры, и облегчить последнему прорыв на Киев. Для этого Юрий Мазуренко координировал свои действия с атаманом Зеленым. Петлюра через «повстанческий ревком» поддерживал связь со всеми крупными бандами.

Чем больше я изучал нашу тактику ликвидации банд, тем яснее для меня становилось, что вся система операций против петлюровских, махновских и кулацко-эсеровских банд на Украине в 1919 году страдала двумя существенными пороками.

Во-первых, операции велись не на окружение и полное физическое истребление противника, а на освобождение от него того или другого района. Отчасти потому, что на такие операции не хватало сил, они были плохо подготовлены и командование фронтов смотрело на них, как на второстепенные.

Во-вторых, крестьянская масса на Украине, освободившись от гетманского и немецкого гнета, явилась почвой, на которой бурно расцвели мелкособственнические кулацкие инстинкты. Захватив землю помещиков и усевшись на ней, пользуясь возможностью спекулировать хлебом, мясом, салом, молоком, маслом, продавая их по бешеным ценам на городских базарах, не только кулак, но и середняк вовсе не склонен был жертвовать всем этим добром ради продразверстки. Он считал себя «отвоевавшимся». С другой стороны, мы еще не умели по-настоящему работать на селе. Нам не удавалось подойти к крестьянину так, как надо, и умело вести на селе пропаганду. В тот период крестьянин-собственник прочно воспринимал лишь то, что отвечало его классовой мелкобуржуазной природе. К тому же в «активисты» часто попадал особый тип «бедняка». Он действительно до империалистической войны был бедняком. Но потом привык состоять на казенном пайке, и в гражданскую войну содержался на всем готовом, в конце концов отучился крестьянствовать и, вернувшись в деревню, вовсе не склонен был с утра до вечера работать над восстановлением своего хозяйства. Много было таких болтунов-краснобаев, которые, придя к власти на селе, по существу оказались бездельниками и в первую очередь стремились хорошо пожить за чужой счет. У добросовестных, честных крестьян, даже бедняков, они вызывали только озлобление. На Украине, охваченной тогда гражданской войной, подобрать для работы на селе лучшие кадры было невыполнимой задачей.

Я решил эти выводы, сложившиеся на основании множества поступавших материалов, проверить лично.

К концу мая в Уманском районе создалось серьезное положение. Обстановка была такова, что учет военнообязанных провести было невозможно. В селах Дубовке и Маньковке скопилось множество дезертиров, захвативших с собой оружие. Эсеры и петлюровцы воспользовались созванным в Умани крестьянским съездом, чтобы поднять восстание. Умань захватил эсер Клименко, у которого в отряде было несколько тысяч человек. Клименко имел пулеметы и артиллерию. Христиновка и Севостьяновка были захвачены петлюровцем Волынцом. Ближе к Шполе действовал боротьбист Шегрин. Все они действовали совместно и имели до семи тысяч человек, много пулеметов, пять орудий, бронепоезд. В Умани Клименко учинил погром, убив более полутора тысяч человек.